Книга Любовная неразбериха - Джилл Гарриетт

— Что-то не так? — спросил он, хитро блеснув действительно синими глазами. Хоть в этом она не ошиблась.

— Простите? — не поняла Хилари.

— Вы смотрите на меня как на привидение, — ответил он, пропуская ее в дом. — Или вы возмущены моим внешним видом?

Знал бы он, насколько близок к истине. Хилари ничего не имела против подвернутых джинсов и босых ног, но ее возмущало его радостное юное лицо, взъерошенные пшеничные волосы и родинка прямо под правым глазом. Красавчик! А если к этому прибавить накачанные плечи и узкие бедра, то просто киногерой.

— Если хотите, я надену смокинг, — предложил он вполне серьезно. — Правда, в нем будет не так приятно.

— Не нужно никакого смокинга, — разозлилась Хилари на его дурацкое предложение. — Ведь если я скажу, что мне это нужно, вы не пойдете переодеваться?

— Если вам действительно это нужно, то пойду. Но не думаю, что это что-то решит.

Хилари показалось, что он имеет в виду что-то совсем другое, но не стала уточнять. Надо было попытаться найти способ превратить свой визит в деловое свидание, а не в дружескую вечеринку. Он ведет себя так, будто пригласил ее на свидание. Его поведение казалось ей совершенно невыносимым и несерьезным. Лучше бы они встретились в городе.

— Мисс Вульф, располагайтесь, — сказал Фортье, показывая ей на диван.

В доме было чисто и уютно. Какие-то африканские маски на стенах, тяжелая простая деревянная мебель, пестрые тканые коврики, гобеленовые подушки. Все было разнородным, но удивительным образом сочеталось друг с другом. Белые стены, низкий стол темного дерева, бронзовые подсвечники. Хилари пожалела, что в этот дом ее привела работа, а не романтическое приглашение. Здесь было спокойно и надежно, как в детстве.

— Вам нравится, — он не спрашивал, просто словами назвал ее чувства. — Мне тоже.

— Да, очень, — кивнула Хилари, беря в руки одну из подушек и рассматривая рисунок.

— Не моя заслуга, — развел руками Фортье. — Это дом моих родителей. Они путешествовали по миру и привозили в дом все, что им нравилось. И поскольку оба любили свой дом, сумели оставить здесь свою любовь.

— А где…

— Не здесь, — ответил он, не дождавшись окончания вопроса. — Они одни из тех редких людей, кто выполнил брачные обеты. Жили долго и счастливо и умерли в один день.

Фортье стоял посреди комнаты, сложив большие руки на груди, и говорил это спокойно и легко. Или ей показалось, что легко. Но во всей его фигуре, в ногах, которые он расставил широко и мощно, в прямой твердой спине, в гордой шее была уверенность и сила.

— Простите, — жалко улыбнулась Хилари.

— За что? — удивился он. — Я же сам начал этот разговор. И сам пригласил вас в гости. Если бы не хотел, поверьте, меня бы никто не смог заставить это сделать.

— А вы всегда уверены, что нет ничего на свете, что может вас заставить? — не удержалась от ехидного замечания Хилари.

— Вам не идет холодность и скептицизм, — пожал плечами Фортье, не считая нужным отвечать на вопрос. — Вы такая милая, когда смущаетесь.

— Мистер Фортье, — Хилари попыталась придать своему голосу металл, — мне бы хотелось показать вам свои работы. Только для этого я проделала столь долгий путь.

— Не укоряйте меня, — поднял руки Фортье, как бы сдаваясь. — Мы займемся этим. Обязательно. Только чуть позже. Садитесь пока. Если уж вы проделали такой длинный путь, то позвольте мне это компенсировать хотя бы вкусным ужином.

— Спасибо, я не голодна, — мотнула она головой.

— Я голоден, — не принял он ее возражения. — Я специально ждал вас, чтобы поужинать. Не будете же вы столь бессердечны, чтобы не оценить моих стараний.

— Мистер Фортье, я не совсем понимаю, почему…

— Помните, — не дал он ей закончить, — я спросил вас, не будете ли вы бояться?

— Помню, — с вызовом ответила она. — И что?

— И помните, что вы мне ответили?

— Да, я сказала, что мы цивилизованные люди.

— Ненавижу это определение, — хмыкнул он. — Ненавижу цивилизованных людей. По-моему, это синоним слова целлофановый. Лучше быть естественными людьми. Но об этом позже. Я не хочу вас пугать. Поэтому скажу: я очень-очень рад, что вы приехали. Я с трепетом жду, когда вы покажете мне ваши работы. Дайте мне продлить это волнение. Поверьте, не каждый день уважаемое издательство берется печатать твою книгу, тем более не на туалетной бумаге. Вы понимаете меня? Поэтому хочу насладиться каждым мгновением моей новой жизни.

Хилари не могла сдержаться и засмеялась. Он прав. Удовольствие иногда очень хочется продлить. Она сама не прочь просто поболтать, а потом приступить к делу. Он похож на свой роман.

— Вот видите, я не ошибся. По вашему голосу я понял, что мы прекрасно поймем друг друга.

Замечание о ее голосе, который он назвал приятным, заставило ее порозоветь. Этот юноша заставляет ее чувствовать себя девчонкой. Или женщиной?

— Можно задать вам вопрос? — спросила Хилари.

— Хоть сто, — отсалютовал он. — Только не гарантирую, что на все отвечу.

— Этот самый простой, — уверила его Хилари. — Скажите, сколько вам лет?

— Неужели вы, отправляясь в поездку, не навели обо мне справки? — удивился Фортье.

— Нет, — покачала она головой. — Специально это сделала. Мне хотелось угадать. А если бы я все про вас знала…

— Любите придумывать истории?

— Скорее рисовать.

— Ну и как? Я оказался другим?

— Совершенно.

— Каким? — уточнил он.

— Мистер Фортье, — засмеялась Хилари, — вы очень ловко перевели разговор. Это вы мне разрешили задать вам целых сто вопросов. А сами не ответили на мой единственный.

— Рауль, — поправил он, — зовите меня Рауль. Когда вы называете меня мистером Фортье, мне хочется укрыться пледом, сесть в скрипучее кресло-качалку и начать пускать слюни. Мне не девяносто.

— Так сколько? — не унималась Хилари.

— Мне тридцать три, — отчетливо произнес он.

— Уже?

— Вас удивляет, что моя внешность не соответствует возрасту, — ухмыльнулся Рауль. — Моя вечная проблема. Все считают, что я юн и невинен. А я уже пожил и кое-что повидал.

— Признаться, когда я читала книгу, то думала, что вам за пятьдесят, — заметила Хилари. — А когда увидела, дала не больше двадцати пяти.

— Что, в книге все так мрачно? — спросил он как бы между делом, поддерживая легкий разговор, но Хилари поняла, что ему действительно важно знать.

— Совсем нет, — задумчиво проговорила она. Ей хотелось найти точные слова, чтобы передать свои ощущения. — Там, несмотря ни на что, очень много света, желания жить, вера… Но знать о людях столько может только взрослый человек.