Книга Ночной блюз - Камилла Верден

В этот момент та сама вышла во двор. Тедди сорвался с места так резко, что чуть не упал.

Вильям забавлялся, наблюдая, как эмоционально его маленький племянник объясняет Анне, чем он хочет заняться. Удивительно, но этот малыш с каждым часом, с каждой минутой значил для него все больше и больше.

Выслушав захлебывавшегося от нетерпения Тедди, Анна подбоченилась и сдвинула брови, делая вид, что серьезно обдумывает то, как ей поступить. Потом посмотрела на Вильяма, который незаметно для мальчика кивнул ей, и она согласно кивнула в ответ.

Два часа пролетели незаметно. Вильям был уверен, что, проработав максимум полчаса, ребенок объявит, что устал, и вернется к игрушкам. Но ничего подобного не произошло.

Тедди исправно складывал в кучку ржавые гвозди, время от времени уносил их в мусорный бак, подавал Вильяму нужные инструменты, притаскивал доски и ни на минуту не замолкал.

В данный момент он рассказывал об овцах, которые у них были при жизни деда.

— Я любил гладить наших овечек. Овечья шерсть теплая-теплая. Анна вязала из нее носки для всех нас — для мамы, для дедушки и для меня. — Тед вздохнул. — Жалко, что теперь у нас нет ни одной овцы. Мама продала их Джону Берри. Он — жадюга, так Анна говорит.

Давно закончив с будкой, Вильям вбил очередной гвоздь в новую ступеньку крыльца.

— А кто такой, этот Джон Берри? — спросил он больше из желания поддержать разговор, чем из интереса.

— Да наш сосед, — с готовностью ответил Тед. — Его ферма еще дальше от города, чем наша. Он нехороший человек. Все время пытается уговорит маму продать ему наш дом, а мама хочет, чтобы в нем жили мы.

Вильям задумался. Мысль о том, что Дороти кто-то к чему-то принуждает, отдалась в его душе приступом раздражения.

— Неужели ему мало своей фермы? — спросил он.

Тедди по-взрослому насупил бровки.

— Он хочет купить наш дом не для себя, а для сыновей. Вообще-то эти дядьки совсем не его сыновья.

Вильям вбил очередной гвоздь и повернулся к мальчику.

— А чьи же?

— Другого человека, пьяницы и негодяя. Так его называет Анна. — Личико Тедди исказила укоризненная гримаса. Создавалось такое впечатление, что он понимает, что означают слова «пьяница» и «негодяй». — Джон Берри забрал у него детей много лет назад. Чтобы те не выросли преступниками. Но фамилия у них до сих пор другая — Симмонс.

Дороти возвращалась домой, чуть не плача. Ее поездка в банк не принесла результатов. Все, чего ей удалось сегодня добиться, так это продления срока погашения долга еще на три месяца. В агентствах по трудоустройству, в которых она оставляла свое резюме, ее тоже ничем не порадовали.

У нее была возможность хоть сейчас продать дом давно мечтающему о нем Берри и поселиться где-нибудь в городе. Но все ее существо противилось этому.

Она въехала во двор и остановила машину. Тедди, обычно выбегавшего ей навстречу, поблизости не оказалось. Это расстроило ее еще больше.

Откуда-то из-за дома раздавался стук молотка. Дороти взглянула на часы.

Пять вечера, а мой работник все еще трудится, отметила она и направилась на звук, по пути обратив внимание на новые ровненькие ступени крыльца.

Вильям занимался ремонтом стены сарая. Дверь, сколоченная из новых досок, уже висела на месте.

— Тедди! — позвала Дороти, увидев крутящегося возле Вильяма сына.

— Мама! — воскликнул мальчик, заметив мать. — Ты уже вернулась?! — Положив на землю какую-то железку, он рванул ей навстречу.

Когда родные детские ручки обхватили ее шею, Дороти почувствовала невероятное облегчение.

— Видишь, чем мы с Вильямом занимаемся, мам? — прощебетал мальчик, отстраняясь. На его щеках играл румянец, глаза возбужденно сияли.

Дороти осмотрела обновленную будку, преобразившийся сарай и перевела взгляд на раздетого по пояс Вильяма. Его торс — широкая крепкая спина, мощные руки, рельефная грудь — являл собой воплощение мужской красоты и силы. На мгновение забывшись, Дороти залюбовалась восхитительным зрелищем.

— Ну и как, мама? Тебе нравится? — нетерпеливо спросил мальчик.

Очнувшись, Дороти сконфузилась. К ее лицу прилила краска. Она повернулась к сыну, боясь встретиться взглядом с Вильямом.

— Мне очень нравится, солнышко. Я попрошу тебя достать из машины пакеты с продуктами и по очереди отнести их в кухню.

— Но у нас еще много работы! — засопротивлялся Тедди.

— Мы ведь договорились, Тед, — вмешался в беседу Вильям, — что ты будешь помогать мне лишь тогда, когда освободишься от своих основных обязанностей.

Мальчик надул губы, однако спорить дальше не стал.

— Ладно, пойду освобождать багажник, — разочарованно пробормотал он и поплелся к машине.

Дороти вскинула голову и приоткрыла рот, но Вильям, догадавшись, о чем она заговорит, опередил ее:

— Прежде чем вовлечь Тедди в ремонтные работы, я посоветовался с Анной, — выпалил он. — Можете быть уверены, я не позволял мальчику заниматься чем-то трудоемким. Просил его подавать мне инструменты, небольшие доски и гвозди, вот и все.

Дороти вздохнула. Она действительно намеревалась заявить Вильяму, что без ее позволения он не должен привлекать Тедди к работе. А сейчас радовалась, что так ничего и не успела сказать.

Наверное, во мне заговорила ревность, подумала она, устало опуская плечи. Привыкла, что мой мальчик принадлежит лишь мне одной, поэтому и злюсь, видя, что он привязался к кому-то еще. Тем более к мужчине…

Ей стало невыносимо грустно и больно. Дороти сознавала, что сын крайне нуждается в отце, но не могла удовлетворить эту его естественную потребность. Понимала и то, что не должна позволять Тедди сильно привязываться к Вильяму. Ведь через две недели тот уедет.

Неожиданно груз текущих невзгод навалился на нее всей своей тяжестью, и к горлу подступил огромный ком.

— Неужели вас действительно так расстроило то, что я разрешил Тедди помогать мне? — мягко спросил Вильям.

Дороти вздрогнула.

Как же до странного волнующе действовал на нее голос этого мужчины! Ей хотелось закрыть глаза и слушать, слушать, слушать его без конца, раствориться, забыться в нем.

— В этом году Тедди пойдет в школу, — ответила она, обводя взглядом почти отремонтированный сарай. — Ему стоит позаниматься основами письма, элементарной арифметикой.

— Понимаю, — тихо произнес Вильям.

— Меня беспокоят и другие вещи. В первую очередь то, что вы уже сделали для меня слишком много. А прошел всего один день. Я думала, вы только почините забор…

— Но подсобные помещения, крыльцо и много другое тоже нуждается в ремонте. — Вильям многозначительно оглядел дом и все, что его окружало. — Я, конечно, не мастер в строительных делах, но плотничать люблю. Однажды помогал приятелю приводить в порядок коттедж его тети, которая живет за городом.