Книга Так крошится печенье - Джеймс Хедли Чейз

Наконец в дверь постучали. Грэхем открыл ее со словами:

— Входи, Норена. Мистер Теббел здесь.

Девушка вошла и неловко остановилась посреди кабинета. На ней была серая плиссированная юбка, белая блузка, маленькая черная шляпка и черные туфли. Через руку был переброшен жакет в тон к юбке. Она выглядела такой, какой была: примерной ученицей в выходном наряде.

Грэхем понял, что она плакала. Ее глаза за стеклами очков покраснели и опухли от слез. Девушка была очень бледна, но держала себя в руках и даже слегка улыбнулась, когда Алджир направился к ней, дружески, но сдержанно улыбаясь.

— Мы не были прежде знакомы, Норена, — сказал он, протягивая руку. — Последнее время я вел дела твоей мамы. Она часто рассказывала мне о тебе. Жаль, что мы встретились при столь печальных обстоятельствах.

— Да, мистер Теббел, — проговорила Норена и отвела взгляд, чтобы не расплакаться.

Алджир повернулся к Грэхему:

— Ну, мы поехали. Я позвоню вам, как только будут новости. — И добавил, обращаясь к Норене: — Машина у дверей. Можешь садиться.

Грэхем взял девушку за руку:

— До свидания, Норена. Не волнуйся, все будет хорошо. Обязательно.

— До свидания, доктор, и спасибо… — Она быстро отвернулась и вышла из кабинета.

— Ее багаж готов? — спросил Алджир. — Вряд ли она вернется. Ведь это ее последний семестр, не так ли?

— Да, это ее последний семестр. Она берет с собой только дорожную сумку. Остальные вещи я отошлю домой.

— Отлично. Ну, я поехал. Будем надеяться на лучшее.

Мужчины пожали друг другу руки, и Алджир, поспешно спустившись по лестнице, сел за руль «бьюика». Норена уже ждала его в машине на переднем сиденье.

Когда по длинной подъездной аллее они выехали на главную улицу, Алджир заставил себя сдержаться и поборол желание выжать педаль газа до упора. Он отлично понимал, что авария или нарушение дорожных правил в пределах Большого Майами может провалить сулившую огромные деньги и самую дерзкую из когда-либо осуществленных им афер.

«Бьюик» полз в плотном потоке грузовиков, направлявшихся во Флорида-Кис, когда Норена вдруг нерешительно спросила:

— Мистер Теббел, а жизнь мамы действительно в опасности?

— Она очень плоха, Норена. Но ты должна крепиться. В данный момент мы с тобой ничем не можем ей помочь.

— Ее сбила машина, да?

— Да. Она сошла с тротуара, а водитель не сумел вовремя затормозить.

— Она… она была пьяна?

Алджир весь внутренне напрягся. Он мельком взглянул на сидевшую рядом девушку с бледным, застывшим лицом, уставившуюся в переднее стекло.

— Пьяная? Что ты хочешь этим сказать? Разве можно так говорить о своей маме, Норена!

— Мамочка для меня значит больше, чем любой другой человек на свете, — ответила девушка с такой страстью, что Алджир содрогнулся. — Я понимаю ее. Я знаю, через что ей пришлось пройти. Она делала для меня все, что могла. Она пожертвовала собой ради меня. И я знаю, что она пьет. Так она была пьяная?

Алджир беспокойно заерзал.

— Нет, — наконец ответил он. — Послушай, Норена, мне нужно подумать. Я работаю над одним делом. Сиди тихо, ладно? И не волнуйся. Я доставлю тебя к маме, как можно быстрее… Хорошо?

— Хорошо. Простите, что помешала вам.

Алджиру стало не по себе. Его сильные загорелые руки крепко сжали руль. Он не желал знать эту девчонку. Он хотел остаться для нее совершенно посторонним человеком, каким был для него Джонни Уильямс. Войти в спальню Уильямса и выстрелить ему в сердце пять раз оказалось достаточно просто, потому что Алджир не знал этого парня и стрелял как в набитое соломой чучело. Если же он позволит девчонке наладить с ним душевный контакт, как он сможет заставить себя убить ее? Даже несколько слов, только что сказанных ею, вывели его из равновесия: на лице выступил холодный пот, а внутри росло отвратительное чувство страха.

Наконец он выехал по кишащему машинами шоссе из Майами и свернул на широкую магистраль 4А. Подавшись вперед и сосредоточившись только на дороге, Алджир нажал на акселератор.

Самолет из Нью-Йорка приземлился в аэропорту Майами точно по расписанию. Когда пассажиры заполнили зал прилета, стрелки часов показывали семь тридцать.

Среди пассажиров была стройная девушка лет семнадцати с хорошеньким, как у эльфа, точеным личиком. Ее наряд состоял из темно-зеленого замшевого жакета, облегающих черных брюк, заправленных в туфли на низком каблуке, белой косынки на голове и белого шарфика вокруг шеи. Ее соблазнительно торчащие груди и аккуратная попочка, которой она вихляла при ходьбе, привлекали внимание всех мужчин в зале.

Девушка держалась очень самоуверенно. В пухлых, ярко накрашенных губах она сжимала сигарету, взгляд голубых глаз был холоден и высокомерен. А когда мужчины пялились на нее, она одаривала их взглядом, полным враждебности и презрения.

Айра Марш, младшая сестра Мюриэль Марш-Девон, выросла в трущобах Бруклина. Мюриэль, которая была на двадцать два года старше, покинула дом, бесследно исчезнув, еще до рождения Айры. Их мать произвела на свет одиннадцать детей, и Айра была последышем. Четверо парней погибли по пьянке в автокатастрофах. Двое отбывали срок за вооруженное ограбление. Четыре девушки, включая Мюриэль, просто сбежали из трущобы, которая служила им домом, и с тех пор никто их не видел и не слышал. Если бы не Тики Эдрис, Айра никогда бы не узнала, что ее старшая сестра стала проституткой и наркоманкой. Впрочем, ее это мало заботило. Сестры и братья значили для нее не больше, чем отец, старый пьяный развратник, от которого ей приходилось запирать свою спальню.

Однажды вечером четыре месяца назад ее подкараулил у дома улыбающийся карлик в красном «мини-купере». Айра возвращалась из бани, где провела целый час, с наслаждением обмываясь в горячей воде. Так она обычно готовилась к танцам, на которые ходила каждый воскресный вечер.

Завидев Айру, карлик вынырнул из машины и встал на ее пути. На нем был коричневый спортивный пиджак с накладными карманами, серые фланелевые слаксы и коричневая бейсбольная кепка, лихо надвинутая на правый глаз.

— Если ты Айра Марш, у меня к тебе разговор, — сказал он, широко улыбаясь и внимательно разглядывая ее.

Она сердито посмотрела на него сверху вниз.

— А ну, отвали, мальчик с пальчик, — огрызнулась она. — Я с кем попало не разговариваю.

Эдрис хихикнул:

— Это по поводу твоей сестры Мюриэль. Не задавайся, крошка. Мюриэль мой закадычный друг.

Женщины уже глазели на них с обнесенных железными прутьями балконов, а дети, оставив свои игры, обступили и с улюлюканьем показывали пальцем на Эдриса.

Айра не стала долго раздумывать. Ей вдруг захотелось побольше узнать о сестре, которую она знала только по имени. Айра решительно направилась к машине и скользнула на переднее сиденье. Эдрис сел за руль, и «купер-мини» двинулся по улице под крики бежавших следом ребятишек, которые быстро отстали.