Книга Последний парад адмирала - Владимир Грибовский

Отряд готовил артиллеристов для всего флота, как офицеров, так и нижних чинов — артиллерийских унтер–офицеров и комендоров. Зимой все они учились на берегу — в Артиллерийском офицерском классе и Артиллерийской школе в Кронштадте, а летом практиковались на кораблях отряда Основной формой подготовки были почти ежедневные стрельбы с выходом из Ревеля к о. Карлос, где устанавливались щиты, поражаемые учениками–комендорами.

Учитывая, что из экипажа «Кремля» (18 офицеров и 426 нижних чинов) около половины составлял переменный состав обучаемых, перед старшим офицером стояла довольно сложная задача правильной организации службы. Мы не располагаем какими‑либо свидетельствами о том, каким старшим офицером был З. П. Рожественский. Учитывая его трудолюбие и вспыльчивость, это можно только предполагать. Важно было то, что он сам приобрел опыт служебных распоряжений в сравнительно большом коллективе, отработал организацию работ при рутинных выходах к о. Карлос и наконец, вдоволь наслушавшись грохота стрельбы, ознакомился с подготовкой артиллеристов в отряде.

Незадолго до назначения на «Кремль» (в январе 1887 г.) Зиновий Петрович, которого в то время не приглашали для обсуждения вопросов строительства и использования флота, проявил инициативу и подал в ГМШ через младшего флагмана — контр–адмирала В. П. Верховского «стратегическую записку» с предложением создать в Ионическом море летучий отряд из пяти миноносцев на случай войны с Турцией, Англией, Австро–Венгрией или Италией. Политическое положение того времени действительно не исключало военного выступления одной или нескольких указанных держав против России.

«…С началом каких бы то ни было военных действий, — писал в записке З. П. Рожественский, — выход судам русского военного флота в Средиземное море из Черного будет затруднен, а вход через Гибралтар оберегаем. Между тем, присутствие в Средиземном море летучего отряда из небольшого числа мореходных миноносцев могло бы быть полезно общему делу.

Какова бы ни была коалиция держав против России, воды Ионического архипелага могли бы служить летучею базою для отряда…

…Гибель миноносцев и даже полное истребление неприятелем целого летучего отряда не будут позором для русского флота и не уронят достоинства России…

…Изложенное не составляет моего отдельного мнения. Эта идея живет… во флоте. Я взял лишь на себя смелость изложить ее перед Вашим превосходительством и просить за нее Вашего представительства перед Высшим морским начальством.

Я почитал бы себя счастливым, если б мой личный труд был допущен при осуществлении этой идеи»[25].

Очевидно, что записка эта являлась реакцией на упразднение в 1886 г. эскадры Средиземного моря (там были оставлены только станционеры в греческих водах) и отражала знание местных условий недавним начальником Флотилии княжества Болгарского. При этом З. П. Рожественский вновь желал самостоятельного назначения и обращался именно к В. П. Верховскому, стоявшему у истоков минного дела в нашем флоте (не только своему начальнику). Владимир Павлович Верховской (1839–1917) хорошо знал З. П. Рожественского по службе в Главной квартире в войну с Турцией, он же командовал и флагманским кораблем К. П. Пилкина «Петр Великий» в кампанию 1886 г. Строгий, весьма знающий и пунктуальный, Верховской был грозой для подчиненных, но, как известно, ценил людей прямых и умеющих убедительно доказывать свою правоту. Видимо, последние качества он признавал за З. П. Рожественским.

Можно предположить, что Верховской, ставший в 1890 г. командиром Санкт–Петербургского порта, а в 1896 г. — начальником могущественного Главного управления кораблестроения и снабжений, составлял некоторую протекцию Зиновию Петровичу, поддерживая его продвижение вверх по служебной лестнице. Так или иначе, но им было суждено взаимодействовать. Оба они потом и стали в один ряд главных виновников цусимского погрома: Верховской — как апологет системы мелочной экономии, а Рожественский — как командующий эскадрой, получившей в наследство от управления Верховского «дешевые» снаряды…

В 1887 г., несмотря на поддержку младшего флагмана, записка капитана 2–го ранга Рожественского была оставлена в ГМШ без последствий. Впрочем, последующий опыт самого Зиновия Петровича показал, что в ГМШ начинали думать о войне, когда она была уже на пороге или вламывалась в дверь.

В то же время начальство отметило заслуги З. П. Рожественского — старшего офицера, и 1 января 1888 г. он был пожалован орденом Св. Анны 2–й степени. 4 марта следующего года его назначили старшим офицером полуброненосного фрегата «Герцог Эдинбургский», тоже корабля «не первой молодости», но более крупного (5300 т.) и быстроходного (15 уз.), чем «Кремль». Кампанию 1889 г. фрегат провел в составе Практической эскадры на Балтике, а 1 января 1890 г. З. П. Рожественского наконец назначили командиром клипера «Наездник», на котором ему, однако, не довелось побывать в море. В апреле 1890 г. возникла необходимость замены командира однотипного клипера «Крейсер», находившегося в составе эскадры Тихого океана. Получив назначение (приказ от 9 апреля), Зиновий Петрович коммерческим рейсом направился на Дальний Восток и 21 июня 1890 г. принял клипер от капитана 2–го ранга П. А. Безобразова.

«Крейсер» в это время находился во Владивостоке. Это был сравнительно небольшой (1653 т) железный корабль, известный своей неудачной паровой машиной (1206 л. с,) выделки Ижорских заводов, которая позволяла развивать скорость не более 11,5 уз. Вооружение клипера, спущенного на воду в 1875 г., в 1890 г. составляли два 152–мм. орудия длиной в 28 калибров, четыре 107–мм. орудия обр. 1877 г., шесть 47–мм. и 37–мм. скорострельных пушек Гочкиса, одна десантная пушка Барановского и один минный аппарат.

Экипаж «Крейсера» в 1890 г. состоял из 16 офицеров и им равных и 171 нижних чина.

Итак, первый корабль, на который капитан 2–го ранта З. П. Рожественский вступил в качестве командира, не отличался ни новизной, ни особо мощным вооружением. Зато он, особенно в дальнем плавании, позволял ощутить себя хозяином положения, к тому же прекрасно ходил под парусами. На «Крейсере» вполне проявились стремления Зиновия Петровича к самостоятельности и даже к исследовательской деятельности. Эта последняя оказалась связанной с С. О. Макаровым, который, как уже говорилось в прошлом, достаточно резко критиковал Рожественского по «делу «Весты»». К этому времени, по крайней мере внешне, их отношения нормализовались и вошли в деловое русло. С. О. Макаров был уже контрадмиралом (в 41 год — исключительный случай) и занимался обобщением океанографических исследований, проведенных им вместе со своими офицерами на корвете «Витязь». «Витязь» в 1887–1888 гг. плавал в эскадре Тихого океана, а Макаров одно время был флаг–капитаном штаба ее начальника. Вернувшись в Кронштадт, он выступил в Офицерском собрании с лекцией, где поделился опытом и пропагандировал исследовательскую работу в дальних плаваниях. По просьбе З. П. Рожественского Макаров выслал ему во Владивосток материалы своего сообщения.

Зиновий Петрович ответил письмом Макарову в Кронштадт. «Ваше превосходительство, милостивый государь Степан Осипович, — писал он 11 июля 1890 г. — Покорнейше Вам благодарен за получение сюда отчета о кронштадтской лекции. Воспользовавшись Вашим руководством, я втягиваю офицеров в дело… В скором времени клиперу предстоит обход портов до декабря, к сожалению, в составе эскадры. Постараюсь извлечь какую‑нибудь пользу и при этих не вполне благоприятных обстоятельствах. Старший механик клипера… делает по Вашему рисунку батометр… Прошу принять уверения в глубоком уважении и преданности Вашего покорного слуги».