Книга Мальчики для девочек, девочки для мальчиков - Уильям Сароян

– Вообще больше ко мне не подходи. Я тоже могу быть как другие жены, вот увидишь.

– Заткнись.

– И не смей говорить мне «заткнись».

– Заткнись.

Женщина снова заплакала, на сей раз превратившись в большую, красивую плачущую девочку, плачущую точно так же, как тогда в Нью-Йорке, когда он выгнал ее, велел ей идти домой и больше у него не появляться, – он ей тогда сказал, что должен работать, а ты иди, мол, возвращайся к своим мальчикам, которым работать не надо, и она ушла, но через час, когда он вышел из дому на прогулку и за свежими газетами, смотрит, а она сидит на мраморной скамейке у двери подъезда, плачет и рыдает – глаза красные, лицо все красное, изо рта и носа течет, и он подумал: вдруг я все неправильно истолковал? Вдруг эта девочка гораздо лучше, чем кажется? Все же глупо – взять вот так, не разобравшись, ничего о человеке толком не зная, поставить на нем крест.

– Сейчас, – всхлипывала она, – я только посижу минутку и пойду.

– Ты почему плачешь?

– Не знаю. Не знаю, только мне жаль, что ты ну ничего, ну ничегошеньки не понимаешь.

Вдруг я не прав? – подумал он. Я себя вел с ней так, как, мне казалось, она того заслуживает, то есть как со шлюхой. Но вдруг я и впрямь не прав?

– Ладно, пошли в дом, хотя бы умоешься. Потом я провожу тебя до дому, если ты хочешь домой.

– Я не хочу домой, – хныкала она. – Я домой больше вообще не пойду. Буду сидеть здесь всю оставшуюся жизнь.

– Эта квартира стоит двадцать пять долларов в день. Через несколько дней я отсюда съезжаю, потому что меня забирают в армию.

– И я с тобой! – хныкала она, причем вовсе не для того, чтобы вызвать у него улыбку: просто ей было плохо; прежде она даже не представляла, что ей может быть так плохо.

Он вполне допускал, что ей может быть плохо оттого, что он ее достал, как достала его она, но теперь… теперь, когда он стал свидетелем этого несусветного, невероятного плача, которому невозможно не верить, он оказался полностью сбит с толку: ведь она так плачет, так горестно, неостановимо, даже холодной водой в лицо этот ее плач не унять. Что, черт возьми, происходит? О чем это она?

И почему ей надо плакать на груди именно у него? Все, чего он хотел, – это просто немного развлечься, провести ночь с компанейской телкой, которая симпатичнее и моложе других, и о чем же тут так рыдать и плакать?

Теперь, через семь лет в Сан-Франциско, она опять плачет точно так же, потому что посреди их забав он обманул ее, сломал тот ход игры, который был ей понятен, и этим вновь вызвал тот же плач.

– Ну хватит уже реветь, – сказал он.

Но женщина остановиться не могла, она вошла в состояние, которым не управляла, но и он над этим ее состоянием был не властен, однако именно эта ее способность к такому искреннему плачу как раз и держала их вместе, как это ни печально. Он лег в кровать с нею рядом и заключил ее в объятия.

– Ты мерзкий гад, – хныкала она, быстренько тоже сжав его в объятьях и для верности обхватив заодно и ногами. – Господи, как я одинока, но ведь и ты, ты же ведь тоже! А там, в соседней комнате, наши дети, и мы все… господи, как мы все одиноки! Боже, какой все это кошмар.

– Слушай, ну для разнообразия, замолкла бы хоть ненадолго, а?

Глава 9

Проснувшись, он осознал, что над ним стоит маленький мальчик. Мальчик стоял над ним уже минуту или две. Даже во сне он чувствовал, когда приходит мальчик, хотя тот никогда ничего при этом не делал и ничего не говорил. Просто стоял, а потом отец открывал глаза и вставал. Вот и сейчас отец открыл глаза.

– А ты не хочешь обратно в постельку? Может, еще поспишь?

– Нет, папа. Я хочу одеться.

– А Рози спит?

– Спит? Да это она меня и разбудила!

Мужчина нащупал на ночном столике между двумя кроватями часы, времени оказалось уже почти семь – в общем, не так уж плохо. Он вылез из-под одеяла и увидел, что все лицо мальчика как бы подмигивает, вся мрачность с него сошла и оно светится сиянием довольства.

– Ну ладно, пошли.

Мальчик на миг задержался, чтобы посмотреть на мать. Ее лицо пестрело веснушками – они всегда становились заметнее по утрам, волосы взлохмачены – рыжие на белизне лица, шеи и плеч, а губы чуть приоткрыты, слегка влажные, потому что во сне она всегда пускает слюнку.

– Не хочешь полежать в кровати с мамой?

– Нет, я хочу одеться.

– А Рози к маме в кровать не хочет?

– Она пытается одеваться. Надела вместо кофты на голову мои штаны.

Мальчик на сестренку немного злился, но в то же время ее поведение его забавляло. С утра они поругались: между ними порой возникали трения, всегда одни и те же, когда девочка, проснувшись, принималась донимать брата, стараясь, чтобы он ее заметил, впустил к себе в кровать, пошел с ней вместе по коридору в гостиную, хотя это и запрещено, – в общем, чтобы поскорее началась какая-то активная жизнь.

Мальчик понимал: о том, что он снова ударил сестренку, папа все равно узнает и, видимо, сделает ему по этому поводу внушение, – но папа смотрел на маму, смотрел на свою жену и чуть заметно улыбался.

Мужчина и мальчик стояли голые и совершенно одинаковые, разве что мужчина был велик, волосат и белокож, а мальчик мал, как малый камешек, а кожа у него была темнее и глаже, потому что новое подчас бывает темным и гладким, в особенности если это мужчина, родившийся заново в виде сына.

У обоих мужское достоинство слегка подтарчивало, и мужчина сказал:

– Когда ты утром встал, первым делом надо сходить пописать.

– А я уже.

– А сиденье ты поднимал?

– Я всегда поднимаю сиденье.

– Кто-то все время писает на сиденье.

– Это Рози, и она это не писает, а водой поливает. Набирает в стакан воды и льет в унитаз, и никогда сиденье не подымает. Говорит, это она писает, как я.

– Ладно, о’кей, пошли.

Когда вошли в детскую, девочка оказалась на полу между своей кроваткой и кроватью брата. Она сидела голая, если не считать его штанов, которые она пыталась надеть через голову. Вид у нее был такой же задумчивый, как когда она спит, но, увидев отца и брата, она засмеялась, вскочила и бросилась к ним.

– Привет, папочка!

Он поднял ее на руки и понес в ванную, где обтер полотенцем, смоченным теплой водой, но без мыла. Потом он сполоснул полотенце, опять намочил теплой водой, выжал и передал мальчику, который в пять секунд проделал с ним все необходимые манипуляции. Затем мужчина обтерся им сам и повел детей в их спальню.

– Так, хорошо. Стой спокойненько, Рози. Не двигайся.

– Хорошо, папочка.