Книга Злой рок Сейшельських островов - Марина Белова

– Да ну? Санечка, ты пиратов со сказками Бажова не путай. Пираты были взаправду, а хозяйка медной горы придумана. Какие духи? Какие приведения? Тебе же Поль рассказывал, что сокровища в основном ищут в море, потому что на островах каждый камень уже исследован. Сколько тех островов?!

Продолжения разговора я не услышала – задремала.

Глава 4

Проснулась оттого, что надо мной склонилась Алина. Она теребила меня за плечо и бесцеремонно дышала в лицо.

– На ужин идем? – спросила она, как только я раскрыла глаза.

Мой сон был настолько глубокий, что я не сразу сообразила, где я и что от меня Алине нужно.

– Что? А который час?

– Половина девятого. Через час ресторан закроется. Дети уже побежали в ресторан. Так ты идешь?

– Наверное, надо, – шатаясь, я поднялась с постели и побрела в ванную, чтобы сполоснуться. Холодная вода привела меня в чувство. Из ванной комнаты я вышла не зомби, а вполне разумным человеком.

– Говорят сегодня в отеле дискотека, – просветила меня Алина. – Будет развлекательная программа, потом танцы. Пойдем?

– Пошли, – согласилась я. – Тем более что я уже выспалась.

От моего бунгало до центральной аллеи было метров пять, не больше. Узенькая дорожка как бы входила в состав моей территории и освещалась не то чтобы тускло, но как-то по-домашнему. Главная же аллея, ведущая к ресторану и административному корпусу, была освещена точно Бродвей в канун рождественских праздников. Здесь было светло как днем. Дамы, подобно райским птицам, порхали в цветастых сарафанах и вечерних платьях в блестках. Мужчины не отставали от дам по пестроте нарядов. От ярких гавайских рубашек всевозможных расцветок рябило в глазах.

– Куда мы попали? – спросила Алина. – У них сегодня карнавал?

– Тропики, – выдавила я из себя, скептически глядя на свою белую майку и светло-салатные брючки, которые в свете неоновых ламп выглядели просто серыми. Мышкой, серой мышкой показалась я себе на фоне прочих обитателей отеля.

Впрочем, не все отдыхающие были похожи на павлинов. Чуть в стороне от главной аллеи под ветками цветущих олеандров стояли двое. Эта пара выделялась до боли знакомой простотой нарядов. Двое мужчин были облачены в летние льняные брюки и белые сорочки. Вот так просто – серый низ, белый верх. Несмотря на то, что оба были в солнцезащитных очках – вечером! – в одном из мужчин я узнала Кузьму Николаевича Хрящева. Другого, кажется, звали Петром Васильевичем Ивановым. Оба с напряженными лицами курили, время от времени, обмениваясь коротенькими фразами.

Сама не зная почему, я замедлила шаг. Одна из фраз долетела до моих ушей:

– Думаешь, несчастный случай? Не повезло мужику? – спросил у собеседника Иванов.

– Не знаю, я там не был, – ответил Хрящев и, сделав последнюю затяжку, бросил окурок в кусты, в то время как в двух метрах от него стояла урна. – Надо поговорить с Иваном, он там был.

«С Иваном? – стала я вспоминать. – Кто у нас Иван? Кудрявцев! Иван Петрович! Получается, они между собой знакомы. Хотя бы этот Хрящев и Кудрявцев. Странно, а держатся обособленно, как будто впервые встретились в поездке».

– Так он тебе и скажет! – фыркнул Иванов. Сказал в сердцах и достаточно громко. – Он же всеми фибрами души ненавидел покойника!

– В отеле покойник? – переспросила Алина. Оказалось, что она тоже прислушалась к разговору. – Остановись на минуточку, – попросила она. – У меня в босоножек попал камушек.

– Ты думаешь?! – ахнул Хрящев, взглянув на собеседника.

У Иванова в тот момент было такое выражение на лице, что не возникало никаких сомнений – он знает, кто убил и за что.

– Думай сам! – резко ответил ему Иванов. – Было за что. Вся жизнь псу под хвост! И какая жизнь!

Алина подошла к кусту, как можно ближе к тому месту, где стояли Хрящев и Иванов, нагнулась и стала снимать обувь с левой ноги. Разумеется, про камушек она придумала – ей нужен был повод, чтобы остановиться. Я стала рядом, поддерживая ее за локоть.

К сожалению, ничего мы больше не услышали. Очевидно, почувствовав рядом наше присутствие, мужчины замолчали. Иванов докурил сигарету, бросил ее в урну.

– Пойду, выпью чего-нибудь, – сказал он и, не прощаясь с Хрящевым, отправился к бару.

Хрящев постоял секунду, потом вышел на освещенную аллею и зашагал в противоположную ресторану сторону.

– Ты слышала? Слышала? – затеребила меня Алина. – Кого-то убили! И этот кто-то – наш соотечественник! У кого бы узнать?

– Пошли в ресторан, – довольно резко сказала я.

У меня мгновенно испортилось настроение. Хотели отдохнуть, и вдруг – труп! Его только нам сейчас не доставало. И хотя мы в этой поездке рядовые туристы и ответственности за жизни соотечественников не несем, а все равно – не сидеть же сложа руки.

Последние четыре года мы с Алиной живем в череде криминальных происшествий. Не знаю, почему судьба посылает нам подобные испытания, но факт, что с трупами нам приходится сталкиваться довольно часто. У нас даже завязались дружеские отношения с майором Воронковым, который работает в городском управлении полиции.

Милый человек этот Воронков, но когда мы находим очередную жертву, он выходит из себя, кричит и бросает обвинения в наш адрес. Он, конечно, не обвиняет нас в убийстве, но ставит вопрос так, будто, если бы мы не находили труп, его и вовсе бы не было! Смешной… Как будто нам самим нравятся покойники!

До ресторана мы шли молча. Алина пыталась возобновить разговор о покойнике, но я сразу пресекла ее попытку ввязаться в эту историю.

– Алина, я устала и хочу отдохнуть, и от трупов тоже. В чем-то Воронков прав. Нельзя жить так, как мы жили до сих пор…

Алина меня не слушала, разговаривая сама с собой, но достаточно громко.

– Интересно знать, все-таки убили или не убили. Хрящев говорил что-то там о несчастном случае.

– Алина, мне неинтересно. Я прилетела, чтобы купаться, загорать, дышать свежим воздухом и есть экзотические фрукты. А если мы сейчас побежим выяснять, кого убили и где в данный момент труп, то ресторан закроют, а платить деньги за обслуживание в номер я не намерена.

Алина вздохнула и всю оставшуюся дорогу тихо бурчала себе под нос. Среди охов и вздохов можно было различить слова о том, какая я черствая и бессердечная к чужому горю, что мне чуждо сострадание и я никогда не протяну руку человеку, находящемуся в беде.

Все ее слова были бредом. Алина хотела, чтобы я услышала и возразила ей. Тем самым она бы подбила меня к расследованию. Но я стойко не шла на провокацию. Я вообще не обращала на Алину никакого внимания и если и злилась, то не на нее, а на покойника: «И надо же было ему умереть в этом раю, испортив всем остальным настроение! Как бы то ни было, а лично я уже не смогу беззаботно отдыхать».