Книга Тэмуджин. Книга 2 - Алексей Гатапов

Тщательно взвесив свою причастность к этому делу, он решил во что бы то ни стало разыскать Оэлун с ее семьей, навестить их и хоть чем-нибудь помочь, чтобы потом было что сказать Есугею. Умоляя небо отложить его смерть хотя бы на лишних два-три месяца, он дотошно обдумывал, куда могли запропаститься его племянники со своими матерями. Слухов о них, кроме того, который был еще осенью – о том, что Оэлун подняла нукеров мужа с оружием и прогнала Таргудая – никаких не было. Можно было думать, что они не пережили голодной зимы и перемерли где-нибудь в безлюдье или, еще вернее, что Таргудай их потихоньку перебил, мстя за свой позор, если бы не шаманы. Трех разных ведунов приглашал к себе Хутугта за короткое время, прося их разведать о своих племянниках. Двое из них смотрели в воду, третий – на огонь и все как один подтвердили, что живы они и здоровы, и даже благоденствуют без всякой нужды. Но, как ни просил их Хутугта указать место, где они обитают, те разводили руками. Единственное, что шаманы могли ему сказать: они не на севере, как раньше подозревал Хутугта, и не слишком далеко от кочевий соплеменников. То, что невозможно выяснить точное их место, они объясняли тем, что, скорее всего, семье Есугея помогают духи предков или другие шаманы, а может быть, и сами боги, закрывая к ним доступ. Если это шаманы, сказали они, то, должно быть, очень сильные в своих искусствах, раз навели столько тумана вокруг них, и тягаться что с ними, что с предками, не говоря уже о богах, подобно безумству, и потому, мол, они не берутся за поиски. Шаманы эти были старые, много раз испытанные прежними своими предсказаниями и не верить им было нельзя. И это еще больше встревожило раздумчивого Хутугту. Выходило, что брошенные в одиночестве перед голодной зимой сыновья Есугея не только не пропали, но еще и живут безбедно. Таким потомкам своего рода не помочь – большая провинность.

«То, что мы бросили их одних, это уже тяжелая вина, – продумывал бессонными ночами Хутугта. – Хотя здесь и есть чем оправдаться: Оэлун сама нарушила обычаи, отказавшись от Даритая. Но если не помочь выжившим теперь, не поддержать встающих на ноги, то это уже не простится…»

Тщательно обдумав все, он решил созвать братьев на совет, чтобы заручиться их мнением. Он послал нукера в главную ставку тайчиутов, тот пропьянствовал в айлах воинов Таргудая – своих друзей по татарским войнам – дня три и выведал, что летний курень Бури Бухэ и Ехэ Цэрэна сейчас находится на северо-востоке, в среднем течении реки Аги. Посоветовавшись, они с Даритаем отправили к ним своих послов с подарками и приглашением на совет.

Бури Бухэ и Ехэ Цэрэн приехали вечером последнего дня месяца удода[4], крепко подвыпившие. Сойдя с лошадей, они полезли обниматься с хозяевами, дыша застоявшейся вонью архи, всплакнули с пьяной радости от встречи.

– Сача Беки, Унгур! – слюнявили они лбы племянникам. – Какие большие стали! На войну вам пора выходить, а?..

Те деланно улыбались, стараясь не дышать, незаметно отворачивали лица.

Хутугта приказал поставить для гостей отдельную юрту и накрыть столы, будто оказывая им почет, а на самом деле избегая лишнего общения с ними. Он приставил к гостям Даритая, а сам, отговариваясь болезнью, удалился в свою юрту.

На другой день, дав братьям хорошенько выспаться, Хутугта позвал их в свою юрту на совет. Опухшие с похмелья Бури Бухэ и Ехэ Цэрэн, выпив по огромной чаше крепкого айрака, пришли в себя и спросили:

– Зачем ты нас позвал, брат Хутугта?

Тот сказал прямо, без обиняков:

– Скоро я оставляю вас и ухожу к предкам.

Бури Бухэ и Ехэ Цэрэн окончательно протрезвели после его слов. Внимательно оглядев его, они убедились, что он не шутит, и хмуро переглянулись между собой. Даритай сидел в сторонке, потупив взор, не вмешиваясь в разговор.

– Пока я еще в силе, надо поговорить о наших делах…

– Какие у нас теперь дела, – проворчал Бури Бухэ. – Говорил я вам осенью не поддаваться Таргудаю, вы меня не послушались. А теперь Таргудай даже детей Хутулы, которые первыми побежали к нему кланяться, ни во что, говорят, не ставит. Что о нас говорить?.. Но мы с Ехэ Цэрэном окончательно договорились, что никогда не будем в слугах у этого тарбагана, а вы, если хотите…

– Подожди ты, – поморщившись то ли от приступившей боли в груди, то ли от раздражения, остановил его Хутугта. – Не об этом сейчас надо говорить… Я позвал вас, чтобы решить внутренние дела нашего рода.

– А чего тут решать? – мрачно усмехнулся Ехэ Цэрэн. – Все и так давно решено.

– Не все у нас решено! – нетерпеливо двинул рукой Хутугта. – Мы оставили без призора семью Есугея, своих ближайших племянников, и они сейчас скитаются неизвестно где. Это нехорошо. Надо их найти и взять к себе.

– Они сами виноваты! – зло выпалил Ехэ Цэрэн, уткнув взгляд в свои гутулы. – Если бы эта Оэлун тогда не заартачилась, все было бы по-другому.

– Когда мы взойдем на небо, – тяжело посмотрел на него Хутугта, – там спросят с нас с тобой, а не с Оэлун. А если они погибнут, как тогда будешь отвечать?.. Что потом люди будут говорить про нас, киятов? Не только нас с вами, а наших правнуков будут попрекать за это. Потомки будут поминать недобрыми словами…

– А где они бродят? – снова недовольно сказал Бури Бухэ. – Может быть, их давно волки съели.

– Их никто не съел, доподлинно известно, что они живы и находятся недалеко.

– Откуда это известно? – недоверчиво скосил глаза Ехэ Цэрэн.

– Шаманы смотрели на воду и огонь.

Братья хмуро молчали.

– Рано или поздно нам придется отвечать, – сказал Хутугта. – Сейчас самое время этим заняться, потом может оказаться поздно.

– Ну, тогда давайте думать, что будем делать, – со вздохом, с явной неохотой уступая ему, сказал Бури Бухэ. – Мы, правда, собирались съездить к онгутам по одному большому делу, но придется отложить поездку, раз такое дело. Так, Ехэ Цэрэн?

– Мы что, будем теперь рыскать по степи и высматривать этих негодников? – недовольно проворчал тот. – Ну, найдем их, голодных и оборванных, а что дальше будем делать? Улус их ведь все равно теперь не вернешь.

– Возьмем их к себе и будем жить вместе. Я выделю им кое-что из своего скота, дам и людей. Они будут рады после тяжелой зимовки.

– А как же быть со знаменем? – подал голос Даритай.

– Об этом и думать забудь! – пресек его Хутугта. – Все из-за этого началось, не надо было нам тогда зариться на знамя… Ведь и дядя Тодоен говорил нам: знамя должно остаться в семье Есугея. Мы не послушались, вот теперь мне одному и придется отдуваться за всех. Тэмуджин, видно, в отца пошел – упорный. Скоро он вырастет и вдруг заявит о своих правах? Вы что, воевать с ним будете?

Нойоны молчали. Хутугта испытующе оглядел их и промолвил:

– Пусть живет со своим знаменем, не трогайте его. И не копите грехи на свои головы, отвечать когда-то всем придется. Поняли вы меня?..