Книга Цветы к сентябрю - Николай Станишевский

Правда… Дженни?

Я знаю, что Джина придёт ко мне снова, только вот когда? Неужели мне действительно придётся просидеть у окна всю оставшуюся жизнь? Этого нельзя допустить…. Но могу ли я противостоять тому, что творится в душе? Хватит ли у меня сил, чтобы отречься от приближающегося счастья?

Скорее всего, нет…

Я слаб, я когда-нибудь устану ждать и выйду встречать её в липкие сентябрьские сумерки…. И она появится, словно неожиданный цветок к сентябрю…

Я думаю, цветы к сентябрю ещё будут, и не одни…

Но самый первый из них — это Дженни…

Я не должен так думать. Я ожидаю Джину и, поэтому, мысли о жене сейчас недопустимы. Но как можно не думать о человеке, с которым прожил столько времени?

О котором знаешь всё, и в то же время абсолютно ничего…

И которого ты ждёшь сейчас, только в другом, молодом облике…

Нет!!!

Я никого не жду, я никого не жду, я никого не хочу ждать… Я не хочу…

Так говорит твоя больная совесть, Ник. А, на самом деле ты…

ЖДУ.

До обеда я не находил себе места, бесцельно блуждал по дому, несколько раз собирался на прогулку, но, то портилась погода, то менялось настроение. В конце концов, я включил телевизор, чтобы хоть как-то отвлечься и скоротать время до вечера, а там, может быть, я всё-таки увижу её.

В сумерках.

19 августа. Ближе к полуночи

Времени уже двенадцатый час ночи, но её до сих пор не было. Быть может, опять пауза длиною в день? В прошлый раз было точно так же. Один день она пропустила, зато на следующий пришла. Надеюсь, что ничего страшного не случилось — и сейчас будет то же самое. Поэтому, подождём до завтра.

Ты поверил ей, Ник. Безоговорочно поверил в то, чего в реальной жизни не бывает…

Признайся, тебе удобно думать, что она на самом деле путешествует во времени?

Но ведь теоретически это возможно…

Вот именно, что только теоретически…

Нет, нет, всё обстоит именно так, как она мне рассказывала. Люди четвёртого тысячелетия могут придумать и не такое…

Но откуда ты знаешь это, Ник? Ты там никогда не бывал и вряд ли, когда-нибудь, тебе удастся подобное. Может быть, она просто обманывает тебя?

Ей незачем этого делать. И, вообще, она бы не появилась просто так, из ниоткуда…

Но она появилась. Она реальна, её можно потрогать, её можно поцеловать… Ты целовал её, Ник?

Точь-в-точь, как когда-то Дженни…

Вот видишь, ты не можешь забыть о своей жене. Ты целуешь другую, но перед глазами у тебя стоит та, которую ты действительно любишь. Подумай ещё раз, по-хорошему, Ник… Что, если Джина появилась здесь, чтобы вас разлучить?

Это — полный бред! Она ведь даже не знает о моей жене…

Теперь знает…

Нет, все это — неправда. Джина появилась здесь, потому что её отец проводил эксперименты по перемещению во времени и…

Это опять говорит твоя больная совесть, Ник. Больная совесть и уязвлённое самолюбие. Ты не можешь простить себе то, что тебе пришлось уехать от любимой женщины, от той, о которой ты думаешь постоянно…

Я не хочу думать, я не хочу вспоминать, я не хочу…

Поздно.

Я выдержу, я сильный, я…

Это только слова…

Окружающий мир помутнел и растворился в липких сиреневых сумерках. Я понял, что если сейчас не найду замены своим размышлениям, то…

Надо ложиться спать и стараться не думать о своей жене. Я не хочу, чтобы она приходила ко мне этой ночью. Я не хочу, чтобы к сентябрю у меня под окном распускались цветы…

20 августа. Вечер

За окном уже стемнело, но её все нет. Я даже не знаю, что и подумать, не хочу допускать мысль — вдруг что-нибудь произошло? Сегодня целый день шёл дождь, и я никуда не ходил. Просто разжёг камин и сидел перед ним, потягивая коньяк и выкуривая сигарету за сигаретой. Думал, думал и… снова думал.

О Джине. О Дженни. О себе.

Обо всех нас.

И ещё о том, кто постоянно находится за дверью…

Я чувствую это.

Каким бы я ни был мягким и покладистым, каким бы я ни был медлительным и нерасторопным, как бы я ни любил не придавать значения мелочам и все откладывать напоследок… я чувствую…

Пора меняться, Ник…

Иначе ничего хорошего из этого не получится.

Но для меня это довольно сложно…

И всё же придётся.

На улице поднялся ветер, ветки с омерзительным звуком скреблись в оконные стекла, бутылка коньяка давно опустела, а я все сидел перед камином, тупо уставившись в хаотичные переплетения оранжево-синего пламени.

Вряд ли здесь моя душа когда-нибудь успокоится…

Я вновь и вновь пытался разобраться в себе.

Но так и не смог.

21 августа

Утром я проснулся с мыслью, что совершенно не думаю о Дженни. Поначалу я обрадовался, но потом…

Как я могу так поступать по отношению к Ней? Или что, из-за какой-то мимолётной встречи я забыл Ту, которая, дарила мне заботу, ласку и нежность в течение двенадцати лет?

Кто я после этого?

Подонок.

Малодушный, омерзительный подонок. Я сам испытываю к себе отвращение, мало того, я презираю себя.

К тому же, я — безвольный человек.

Ничтожество, плывущее по течению, амёба с полным отсутствием жизненного стержня. Надо делать выбор.

Но как?

Разобраться в том, чему я верю, и чему нет. Разобраться в своём отношении к Дженни. Разобраться в себе…

Этого может не получиться.

Я буду к этому стремиться. Злость и отвращение к самому себе помогут мне в этом…

Хорошо, если бы все обстояло так на самом деле.

Для себя я уже все решил…

Решил…

Мне кажется, я вновь прибегаю к наименьшему сопротивлению, но иначе я не могу. Если Джина завтра в течение дня не появится, то послезавтра я поеду в город и позвоню Дженни.

22 августа

Уже десятый час вечера, а её всё нет.

Всё.

Теперь все окончательно рухнуло.

Больше ждать не имеет смысла, она не придёт. Что случилось? А вдруг я чересчур поспешил, когда поцеловал её на прощание?