Книга С видом на счастье - Ксения Любавина

Он щелчком отправил окурок в урну и улыбнулся мне как ни в чем не бывало. Таким образом, болезненное мужское самолюбие, оскорбленное мной и попранное Василием Андреевичем, было с лихвой отомщено.

— Ну и гнида же ты, Кирилл, — сказала я, покачав головой.

В ту же минуту Кислевский больно схватил меня за плечо.

— Не выделывайся, стерва, — тихо произнес он, наклонившись к самому моему уху. — Дала бы по-хорошему — и проблем бы не было.

— Руку убери, — так же тихо ответила я с намерением дать ему по морде, если мои слова не будут услышаны.

Кислевский, казалось, понял, чем для него может обернуться подобная вольность, и нехотя выпустил мое плечо. Я не оглядываясь вышла из курилки, услышав вдогонку:

— Впрочем, дорогая Алла Константиновна, все еще можно изменить. Вы подумайте до вечера. Кстати, надеюсь, на банкете первый танец — мой?

«Ну и дура же ты, Трофимова», — говорила я себе, лихорадочно копаясь в аптечке. Наконец обнаружила то, что искала, пошла с пузырьком на кухню и залпом махнула полстакана валерьянки. Затем села, облокотившись на столешницу. В моей голове, полной прямых, как шпалы, извилин, не было ни одной здравой мысли. Я думала только о том, что Вася меня, наверное, убьет. И между прочим, правильно сделает…

8

Когда успокоительное подействовало, я поплелась на свое рабочее место. Там уже находился Никитин, прятал пачку денежных купюр в свою сумку.

— Алюня! — бодренько обратился он ко мне. — Гони рупь… то есть тысячу, разумеется. Свели кое-как дебет с кредитом…

Я молча села в свое крутящееся кресло и достала из сумки кошелек. Так же молча протянула ему две пятисотки.

— Денег хватает, так что Кислевский нам не пригодится, — сказал Вася. — Пусть спит спокойно… дорогой товарищ.

— Сколько получилось? — спросила я, найдя наконец в себе силы заговорить.

— Немного меньше, чем было. На цветы не останется. Ну да и господь с ними, с цветами-то. Чай, Сергеич не обидится…

У меня буквально отлегло от сердца, когда я поняла, что Вася не станет разговаривать с Кислевским и, соответственно, не узнает о нашей с ним беседе в курилке. Меня не столько трогало оскорбление, нанесенное Кислевским, сколько тревожила мысль о возможных последствиях. С него, козла, что возьмешь, а вот прознай об этом Вася… Я мысленно поблагодарила Господа Бога, Пресвятую Богородицу и персонально своего ангела-хранителя за то, что совместными усилиями они в очередной раз спасли мою грешную душеньку, хоть я этого, возможно, и не заслуживала…

Заметно повеселев, поинтересовалась:

— Ну и как народ отреагировал на поборы?

Вася ответил, глумливо посмеиваясь:

— Надежда Леонидовна обматерила меня в три этажа и даже упомянула Андрюхиных родственников по материнской линии… но денег дала… Баба Лиза тоже оказалась нашим человеком… Знаешь, я сам за подарком поеду.

— Васька, ну какой же ты все-таки у меня молодец!

— Да я сам от себя тащусь!

И только я встала из-за стола, как вдруг раздался телефонный звонок. Сигнал пришел по внутренней линии. Я сняла трубку и услышала голос Ольги Романовны:

— Алла Константиновна, зайдите ко мне, пожалуйста.

Так называемый кабинет руководителя отделяла от зала, в котором размещались риелторы, только перегородка из непрозрачного стекла. Это был небольшой закуток, метров семь, но здесь имелось все необходимое для работы: стол, тумба, крутящееся «директорское» кресло, компьютер последнего поколения, канцелярия и радиотелефон.

Ольга Романовна милостиво указала мне на стул для посетителей, стоявший сбоку от стола. Я присела.

То ли сиденье стула оказалось неудобным, то ли тем же самым местом я почуяла неладное, то ли внимательный взгляд серых глаз Ольги Романовны выводил меня из равновесия, но мне вдруг захотелось провалиться сквозь землю. В Соединенные Штаты. Самым противным в этой ситуации было то, что я не имела ни малейшего представления о предмете разговора. Впрочем, по опыту я знала, что на ковер «из желтых листьев» обычно вызывают по трем основным причинам: либо хотят уволить, либо хотят указать на отдельные недостатки в работе, то есть устроить головомойку с занесением, ну и, наконец, что приятно, желают предложить повышение. Я также знала, что повышать и увольнять меня пока вроде бы не за что.

Итак, Тишкина смотрела на меня. Я смотрела на Тишкину. Ольга Романовна слыла у нас дамой стильной и рафинированной. Туфли на каблуках, костюмчики из тонкой шерсти, блузки из шелка, легкой вискозы или хлопка — все это было дорого, безупречно и чертовски элегантно. Такой же безупречностью отличались и современная короткая стрижка, и едва заметный макияж на ухоженном, моложавом лице. Словом, все в ней было прекрасно, как некогда мечтал о воплощении прекрасного в отдельно взятом индивидууме Антон Павлович.

Пауза между тем затянулась, и я краем глаза посмотрела на часы. У меня был назначен просмотр квартиры на выкуп, и я имела намерение явиться вовремя. Играть в гляделки мне было недосуг.

— Вы спешите, Алла Константиновна? — наконец заговорила Ольга Романовна. — Я постараюсь вас не задерживать. Хотя разговор у нас с вами будет серьезный. Вы, кажется, снова повздорили с Кислевским? Кирилл Артурович уверяет меня, что вы занимаетесь какими-то поборами, якобы на подарок Виктору Сергеевичу. Это так?

Несмотря на всю тяжесть обвинений, выдвинутых в мой адрес, я облегченно вздохнула. Вот, оказывается, в чем дело! Значит, Кислевский, эта гнида казематная, продолжает иметь ко мне претензии и, чтобы свести со мной счеты, дошел до банального стукачества. Я-то по наивности полагала, что этим обычно грешат мальчики в пионерском возрасте…

— В чем дело, Алла Константиновна? Вы хоть как-то можете мне объяснить, что происходит? — с тревогой глядя на меня, потребовала ответа Тишкина, впрочем, достаточно спокойно, даже мягко. Я всегда поражалась ее выдержке. В нашем-то дурдоме…

Естественно, я ей все рассказала: и про Туманова, и про наш разговор с Кислевским, и про намерение скрыть потерю денег от руководства… Ольга Романовна меня внимательно выслушала. Затем вздохнула и покачала головой.

— Первый класс, честное слово… Вторая четверть, — заключила она. — У меня такое впечатление, что некоторые наши сотрудники пришли работать в агентство прямо из детского сада, минуя школу и институт. Андрею Юрьевичу следовало в первую очередь обратиться ко мне. Он ведь, по сути, не сделал ничего такого… Господи, для вас руководитель — точно крокодил какой…

— Андрей опасается, что вы его уволите. Дела у него идут неважно, сами знаете.

— Знаю. Зато это было бы по-мужски. А то надо же, нашел себе заступницу! Вы тоже, кстати, хороши… Алла Константиновна, я вас предупреждаю первый и последний раз: держитесь от Кирилла Артуровича подальше. Не хватало мне еще разборок между ним и Никитиным. Надеюсь, вы меня понимаете?