Книга Инки. Быт, религия, культура - Энн Кенделл

Язык и литература

В многочисленных мелких государствах, которых инки объединили под своим правлением, по-видимому, говорили примерно на таком же числе языков и наречий. Лингвистическое разнообразие сохранялось и при режиме инков, но после 1438 г. они ввели кечуа в качестве языка для общего употребления в империи.

Кечуа, или кичуа, – неподходящее название для языка инков, поскольку оно пришло из андской провинции того же названия, где говорят на этом языке. Принято считать, что инки для удобства управления империей сделали свой родной язык господствующим над другими – из чего следует предположение, что кечуа был подобен или близкородственен их собственному языку. Однако есть интересное упоминание об альтернативной возможности: Кобо пишет, что инки в свое время говорили на особом языке, который использовался только знатью. Топа Ату, племянник Уайны Капака, который прожил до 1580 г., подтверждал это и говорил, что они забыли тот язык, поскольку слишком много инков было убито в гражданской войне и войне с испанцами. Поскольку кечуа также упоминается как «всеобщий» язык Куско, единственным возможным объяснением этого противоречия может быть то, что инки когда-то, до того как они поселились в районе Куско, говорили на другом языке.

Кечуа использовался правительством и для взаимоотношений между всеми провинциями. Многие жители Анд стали двуязычными. Стало обязательным, чтобы они учили своих детей кечуа с младенчества. Внедрение говорящих на кечуа митимаев (переселенцев) на чужие земли было одним из наиболее действенных инкских методов по распространению этого языка.

Кечуа прост в изучении, и на нем легко разговаривать. Он подобен романским языкам в том, что имеет восемь частей речи (существительные, местоимения, глаголы и т. п.), но в нем нет артиклей и существительные не имеют рода. Множественное число существительных и некоторых местоимений, а также глаголов образуется при добавлении частицы куна, например руна (человек) – рунакуна (люди). Прилагательное ставилось перед существительным, а род выражался только добавлением слов ккари (мужчина) и уарми (женщина) или урко (самец) и чина (самка) по отношению к животным. Когда эти слова к существительным не добавлялись, род считался общим. Притяжательные местоимения образовывались с помощью аффиксов, добавляемых к существительным. Большинство качественных прилагательных, а также прилагательных сходства и сравнения превращались в наречия путем добавления частиц хина или сина: синчи (сильный) – синчи-хина (сильно, мощно).

Словарный состав этого языка невелик, но слова могут варьировать свое значение в зависимости от места в предложении или посредством легкого изменения ударения и произношения. Активное использование именных и глагольных суффиксов, видоизменяющих части речи и модифицирующих смысл, придает языку большую выразительность и гибкость. Слова могли быть заимствованы из других языков, и при помощи добавления элементов языка кечуа из них создавали новые слова.

Хотя у инков не было письменности, они умели сохранять подробную информацию в большом объеме, используя систему окрашенных в разные цвета веревок с завязанными на них узелками, которая называлась кипу. С основного шнура свисали окрашенные шерстяные нити. Положение и число узлов, завязанных на этих нитях, обозначало численную информацию в десятичной системе. Одни только кипукамайоки (хранители кипу) могли расшифровывать и интерпретировать кипу.

Хотя этот способ записи и счета использовался главным образом для административной и статистической информации, кипу также помогали правительству сохранять историческую и культовую информацию. Представление о том, что связка кипу может быть прочитана наподобие книги, не соответствует действительности, но в руках профессионалов-кипукамайоков, привыкших с их помощью заучивать историю, литературу и обычаи, эти инструменты служили таким полезным вспомогательным средством для запоминания, что вполне могло показаться, будто их действительно читают наподобие шрифта Брайля.

Другим средством, содействующим запоминанию, были разрисованные доски, хранившиеся в Кориканче, главном храме инков. Они были созданы по приказу Инки Пачакути и изображали историю его предков, а последующие Инки должны были их дополнять.

«Литература» инков была устной и передавалась из поколения в поколение. Только фрагменты заученных текстов были записаны в качестве литературных произведений во время конкисты. Большая часть их содержания дошла до нас в испанских отчетах, написанных в значительной степени на основании этих источников. Это отрывки молитв, гимнов, эпических поэм и драм, любовных стихов и песен. Достоинствами их, из-за которых они были записаны, являлись ясность и выразительность слога и чувства, которым сопутствовал строгий фонетический узор, придающий им ритм, производивший глубокое впечатление при устной декламации.

Эпические поэмы пелись или декламировались во время народных сборищ: «В такое время те, кто знает баллады, громким голосом, устремив взоры на Инку, поют ему о деяниях его предков». Многие из этих повестей «расходились между собой во многих подробностях», но были в целом связаны с историческими событиями и царствованиями Инков, которым они, естественно, пели хвалу. Однако если некий Инка не был популярен, славословные сказания о нем предавались забвению, и его имя упоминалось только в генеалогиях. Именно это, видимо, произошло в случае с Инкой Урконом, который приходился братом Пачакути и оказался трусом. Согласно некоторым сведениям, Инка Виракоча, уходя на покой, собирался передать власть Уркону, но когда последний не сумел оборонить Куско от наступающей армии чанка, его сверг Инка Пачакути. В результате Уркон практически не упоминается в устных преданиях.

В обязанности вождей и глав родов входило хранить память и историю своих предков. В записи Сармьенто уцелела одна строфа из повести о смерти Инки Пачакути:

Я был рожден, как лилия в саду,

И так же я вырос.

Когда мой срок пришел, я достиг зрелости,

И как я был должен умереть, так я иссох,

И я умер.

Другой отрывок, приведенный ниже, очень простой и ритмический, взят из летописи Пачакути Ямки. В этом отрывке Чучи-капак из Хатунколья (район озера Титикака) приходит на бракосочетание Инки Виракочи и приводит с собой всю свою стражу, всю свиту и приносит драгоценного родового идола. Вероятно, он хочет заручиться поддержкой Инки в борьбе против своих соперников Лупака. Он многократно повторяет, обращаясь к Инке:

Ком Кускокапака, – Ты – король Куско,

Нука Колькапака, – Я – король Колья,

Упьясун – Мы будем пить,

Микусун – Мы будем есть,

Римасун – Мы будем говорить

Амари рима (чун) – О том, о чем никто другой не говорит.

Нука кольке тийакани – У меня серебро в изобилии,

Чуки тийакани – У меня золото в изобилии,

Виракоча Пачайачик – Виракоча, Символ Вселенной,