Книга Витязь. Содружество невозможных - Наталия Нестерова

— Этим моются?

— Да…

— Ир-ма!

— Прости, ухожу!

— Или уже вставай сюда, — неохотно сказал мужчина и показал на пол душевой кабины возле себя.

Ирма посмотрела ему в глаза… вздернула подбородок. Нет, она сверху. Она — состоявшаяся современная женщина — и не желает уступать всяким там… эльфам! И такого тона не потерпит.

Вышла из ванной, хлопнув дверью, и бросилась к пепельнице раскурить измятую и изуродованную сигарету. Брать новую не хотелось.

Глава 3

КРОВЬ

Витязь остался наедине с текущей водой. Открыл флакон, понюхал — похоже на масло, а запах душный, мертвый, слишком резкий и сладкий, лишь отдаленно напоминает запах живых цветов.

Сглотнул. Что-то было неладно. Этот воздух, вода, тяжелые ароматы — непривычные, названия которых он не знал…

Голые людские женщины, неприкрыто позволяющие своему телу волноваться и волновать чужие взоры.

Тайтингиль много раз бывал ранен и даже умирал — но для того, что происходило в замкнутой полупрозрачной кабинке, ощерившейся блестящими украшениями, у него не было подходящего определения. Тошнота ударила под дых — внезапная, резкая, сильная, будто он был отравлен. Ноги от колен потеряли чувствительность. Пальцы тоже онемели. Эльф крутнул ручку — потекла горячая вода, горячая, почти обжигающая плечи. Затем холодная. Ни та, ни другая не принесли облегчения. Задыхаясь, он прижался лбом к стене, не понимая, что это такое. Камень? Стекло? Дерево? Материал был неживым и словно высасывал силы.

Западня!

Сознание туманилось; губам стало солоно. Тайтингиль провел рукой по лицу — по торсу, по груди из носа щедро стекали потоки красного.

Выйти. Немедленно!

Ладонь ударила в мутно-прозрачную стену: как же это открывалось? Вертикальные неширокие полосы стекла словно смыкались наглухо, ручки не было. Паника грянула в виски: западня, западня! Могучее сердце пропустило удар и затем забилось тяжело.

Прочь отсюда!

Воин ударил плечом — кабина с треском разлетелась, брызнув пластиковой мутью. Тайтингиль сделал шаг наружу, уже теряя сознание, пятная стены кровавыми отпечатками рук. Успел ухватить большое толстое полотно, обернуть бедра — и рухнул поперек выхода из уединенной комнаты, как подсеченный врагом, впервые в жизни лишившись сознания не в бою. Просто — вот так. Под давлением злой и едкой ворожбы чужого мира, стремящегося избавиться от незваного гостя, как избавляются от засевшего в тугом переплетении мышц острия стрелы.

Речь. Человеческая.

Это язык, который в сознании эльфа пришел на смену всеобщему наречию.

Тайтингиль ощутил: он лежит на мягком, уложен удобно, укрыт. Не ранен, но голова будто полна перемолотого месива, в котором слабо двигались мысли: мутные, вялые, тяжелые.

— Ирма Викторовна, ну, ничего не вижу такого. Немного алкоголя в крови и ничего предосудительного. Разве что его самого. Хотя бы эти уши, бодимодификацию сейчас делают везде, условия могли быть антисанитарными, отсюда заражение крови и вот такая реакция. М-м, хотя швы незаметные, очень аккуратные… Может быть, просто давление у него скакнуло, а про остальное будем судить потом, ладно? Анализы я взял. Счет на выезд подпишите, пожалуйста.

— В больницу не заберете?

— Не вижу даже, с чем брать. По-моему, субъект здоров как бык. А мазки — сделаем экспресс, завтра будете знать. На нос — холодное. Вот нашатырь. Если еще начнет валиться, сразу подсовывайте. Видите, мы с санитаром его еле подняли. Такой… неудобный.

«Лекарь».

— Благодарю. — Тайтингиль присел. Голова кружилась.

Кровь помедлила миг — и хлынула снова.

На плечи нажали мужские руки — настойчивые, опытные. Уложили обратно.

— Лежите-лежите. Ирма Викторовна, есть заморозка в доме? Лед для коктейля или хоть овощи замороженные? В полотенце и на переносицу. А вам, господин хороший, надо обследовать сосуды. Вон какое кровотечение, едва ли не стакан навскидку.

«Какие… сосуды? С чем сосуды?»

Тяжелая голова не желала проясняться.

— Благодарю…

— Раньше такое бывало?

— Никогда.

— Ирма Викторовна, он иностранец?

— Я только сегодня познакомилась… вроде да.

— Страховки, конечно, нет. Ну, вы осторожнее.

— Да, Андрей Валентинович. Спасибо, что приехали.

— Да на здоровье, Ирма Викторовна, всегда рад. Странный товарищ… гражданин, очень странный. Ничего, посмотрим, анализы посмотрим. Вы, господин хороший, поднимите подбородок — и держите брокколи на переносице, для вас повторяю. Вас сегодня не били?

— Нет… но я падал.

«Падал через складки Эалы, через миры, подвластный силе драконьего камня, следовал пути, проложенному когда-то могучим огненным зверем… я — падал».

— Ну, может, последствие стресса. Я поеду? Вы в порядке, Ирма? А то… укольчик.

— Нет, не надо, спасибо.

Тихие разговоры в прихожей; хлопнула дверь.

Ирма вернулась и подставила табуретку к дивану в гостиной.

— Четыре утра! Четыре! Еще хорошо, что завтра суббота и уборщица придет. Ну что с тобой стряслось-то? Поскользнулся, об кран ударился? Ты же не был пьян!

— Нет, — с замечательным прононсом ответил Тайтингиль. — Не знаю. Твой мир не принимает меня. Меня… воина.

Ирма уперла ладони в бока.

— Ты амбиции-то подогни… воин! Когда свалился в обморок, никакой помпы в тебе не осталось.

Тайтингиль усмехнулся краем губ. Непонятные слова оказались понятны: его упрекали в гордыне.

— Меня много раз уносили с поля боя, истекающего кровью. Я привычен к этому. Принимаю твою помощь, твоего лекаря и благодарю за нее. Но эта битва — не с привычным врагом, держащим меч. Эта битва — с твоим миром. Вот сейчас он оборол.

Звякнули ключи — вошла Алинка.

— Ты собиралась к Наташе, — устало сказала Ирма.

— Ух ты, кровища! Твой чудик скопытился?

— Алина! Видно, давление скакнуло… Андрей Валентинович приехал со скорой, посмотрел.

Алинка — слегка подшофе, с разрисованным цветными разводами лицом, мокрая — подошла к дивану.

— Ужасно романтично. Брокколи. Бледный вид, господин стилист. Чем вам помочь?

Тайтингиль еще не слишком хорошо соображал.

— Липа… В вашем мире есть деревья? Скалы? Вода? Я бы поговорил с липой. Старой.

«Поговорил с липой».

Ирма нервно выдохнула.

Мятая полусонная Алинка поразмыслила, расплетая косички.