Книга Точка невозвращения - Сергей Вольнов

Иван-Соллар и его Ира мирно спали под одним одеялом. Потом проснулись, вывалились из ниши, и мужчина тотчас же вступил в круг, поделившись чудным, хотя и очень грустным стихотворением:

Альбом фотографий…

Надгробные плиты

На братских могилах

Усопших мгновений.

И вязь эпитафий

В картинках забытых

Вернуть нам не в силах

Истлевшее время,

завершенным традиционной устной подписью: «Так говорила Ольга Швец».

Жена вторила ему, продекламировав не менее чудесные стихи, подписанные «Так говорила Ирина Ухова».

Часы двенадцать бьют и вновь отсчет

Другого дня пошел.

В бегу минуток

Жизнь движется, а прошлое течет,

Оставшееся там, за гранью суток,

Оно, как будто отжитое в срок,

Вливается еще ручьем одним

В прошедшего сплошной поток,

Что нашей памятью храним.

«Все-таки они настоящие люди, НАШИ, хотя и мутные какие-то, левые и непонятные, – подумал старпом. – И лодка у них была странная, не бывает таких лодок в нашем море. Очень похожая на маленький планетолет… Жаль, что потонула прежде, чем мы пришвартовались, можно было бы принайтовить посудину и поближе рассмотреть».

Затем подобранный с воды муж ушел в девятый отсек, проведать прочих своих жен – беременную младшую и старшую, оставленную при ней. Но перед тем, как нырнуть в шлюзовой переходник, остановился на пороге, напрочь загородив широченными плечами проем люка, и оглянулся. Стоя вполоборота, искоса буравил горящим глазом лицо своей средней жены и негромко, но веско проговаривал короткие строчки:

Впереди – пещеры,

Позади – завалы.

Все мы – пионеры

Жизни небывалой.

Карты не рисуют,

Компас не придуман,

Только ветер дует

В небе солнцелунном.

Только волны бьются,

Только скал обломки,

Да песчинки вьются

По стеклу воронки,

будто продолжая давным-давно ведущийся с нею спор.

…А еще сутки спустя на «Красной Жути», что непреклонно следовала курсом норд-норд-вест, перехватили эфирный диалог. Обмен сообщениями производили две флотилии югов, одна находилась чуть севернее экватора, а вторая дерзко забралась к тридцать первой параллели.

«Связь с Харрбом потеряна! – обеспокоснно ретранслировал флагман первой группы рейдеров последние новости из-за экватора. – Концлагерь исчез, ну и ладно, все равно там большинство преступников, осужденных на пожизненное, – эрсеры. Но говорят, что зловещий слух о Черных Подстрекательницах подтвердился. Тех самых, явление которых уже зарегистрировано на Яббере. В последних донесениях, что поступили на базу администрации лагеря со спутников слежения, ясно видны фигуры в скафандрах высшей защиты. Спутники выпадали из сети цепочкой, будто их расстреливали по очереди. Затем прервалась связь и с базой. Присутствие Черной замечено в куполах северян, И этот факт, видимо, самым тесным образом связан с явлениями массовых сновидений, после которых земы просыпаются и…»

«Надо удирать из этого сумасшедшего дома! – тоскливо думал боцман-мединец. – Обрывать якоря, пока не поздно. Добраться в нормальный ПОРТ…» И дальше его фантазии не шли, обрывались с треском и лязгом, точно якорные цепи.

Фадди прекрасно знал, что никуда не денется из этой акватории, якоря его лодки-жизни намертво вцепились в донный грунт. Для него этот океан, похоже, превратился в настоящую тюрьму, пускай добровольную. Вроде той, в которую иные превратили целую планету, что вертится вокруг Омеги Опоссума по соседству с Яббером.

Додумался же какой-то «гуманист»!

Сажаешь осужденных с помощью одноразовых парашютных комплексов на поверхность, раз в сутки на сигнал персонального маячка скидываешь им пожрать, раз в месяц добавляешь одежонку какую-никакую, раз в сезон амуницию подбрасываешь… И никаких тебе побегов, ни малейших проблем с внутренним распорядком. Пусть хоть все до единого перегрызутся и подохнут, но САМОСТОЯТЕЛЬНО. Ведь большинством прогрессивных рас смертная казнь отменена!..

Только не мединцами. Родная планета старого моремана – мирок очень даже не прогрессивный. И уроженцы Медины мало похожи на «гуманных» тяшек. Враз голову с плеч долой снесут, стоит только вживленному в сердце чипу заполошно среагировать на появление в непосредственной близости от другого человека с Медины беглеца, отмеченного проклятием Прямого Потомка Пророка. «Мотор» ка-ак начнет давать сбои! И будет колотиться, пока не устранишь источник «грязной энергии».

Верные Слуги Аятоллы клеймят диссидентов, внося параметры кодировок в особый список – «Уподобившихся Собакам и Свиньям», то есть подлежащих всяческому искоренению, подобно нечистым животным. На Медине местные отделения ВСА встраивают микромаяки всем до единого, еще в детстве; таким незамысловатым способом Верховные Аятоллы испокон веков контролируют местонахождение и перемещения подданных. Но главное – обеспечивают лояльность.

Верность канонам шариата и подобающий пиетет перед Наместником Аллаха очень легко обеспечить; они автоматически обеспечиваются, когда НЕКУДА СКРЫТЬСЯ. «Чистые» сами расправятся с «грязными», никому не хочется мучительно умирать от сердечного приступа. Поэтому убежать с Медины очень тяжело, хотя – возможно. Интересно, возможность побега с Харрба хотя бы теоретически допустима?.. Вот бы пообщаться с кем-нибудь, балластный камень ему в почки, кому удалось подтвердить теорию удачным экспериментом.

Обменяться практическим опытом, так сказать.

…Тем временем, игнорируя, тревожные вести, околдованный атомоход-охотник упрямо следовал заданным курсом, с каждой минутой приближаясь к одному из девятнадцати ябберских астропортов.

Миновал, не заходя, штук сорок платформ и куполов. Хотя едва не бросил концы причальной стенке поселка Кариба Вилледж 096, известного своим развеселым борделем. Удержавшись от соблазна, лишь помахал матросской шапочкой и заслал ответные воздушные поцелуи девицам и парням, что высыпали на кромку платформы. Проигнорировал славящиеся игорными заведениями купола Франциско Сити 008, что проплыли в паре сотен футов под красным днищем. Даже не заправился втридорога, но зато лучшей в мире, пресной водой из заповедных источников Байкал Острова 1. Единственного в своем роде, потому охраняемого сводным гарнизоном окрестных племен.

Схватился с матерым левиафаном, видать, принявшим субмарину за стройную самку; одной чешуйчатой громадиной в океане стало меньше. Изрубил в лапшу семейку диких кальмаров, не пожелавших уступать дорогу; приняли за левиафана, видать.

Разминулся с несколькими торговыми конвоями, настороженно разошелся с тремя равными по силам атомоходами, проигнорировал мелкую субмарину серии 1с2, не рискнул связываться с большим барком, идущим в сопровождении двух средних эсминцев-надводников охранения… И в сотне миль от границы каледонских вод заполучил-таки долгожданную добычу.