Книга Все совпадения случайны - Рени Найт

– Вот что я возьму с собой, – сказал он и извлек из коробки заводную игрушку.

Аэроплан. Тонко сработан из бальзы и бумаги, крылья немного повреждены, тесемки спутаны.

– А Сэнди? – Он посмотрел на облезлую собачонку, которую Кэтрин держала в руках.

Теперь ее очередь обижаться. Она старалась пробудить в нем детские воспоминания; воспоминания о том времени, когда он не мог заснуть, если под щекой не было Сэнди; не мог спать, если она не положит ее ему в кровать. Все так невероятно перепуталось. Она хотела, чтобы он стал взрослым, но в то же время – чтобы помнил, как любил ее когда-то. Как нуждался в ней. Она боялась, что он и сейчас нуждался в ней больше, чем следовало в его возрасте, и это беспокойство делало ее жестче, и в конце концов она испытала облегчение от того, что Николас не взял с собой Сэнди. Она остановилась на пороге и повернулась к нему:

– Ник, ты ведь все понимаешь, правда?

Он подвесил самолетик к краю полки и старался распутать тесемки.

– О чем ты?

– О нашем переезде. Сам видишь. Нам больше не нужен такой большой дом. – Он не ответил, и она поняла, что не стоит развивать эту тему, но не смогла остановиться: – Разве ты не хочешь самостоятельности? Если возникнет нужда, мы всегда здесь, но уже пора, Ник, пора. Ты согласен?

– Что ж, ма, – пожал он плечами, – если ты это хочешь услышать, то да.

– Матч вот-вот начнется, – донесся из гостиной голос Роберта, и Николас бросился к отцу, отстраняя ее и оставляя с неприятным осадком от этих слов.

Кэтрин вернулась на кухню, вылила в бокал остатки вина и открыла дверь на террасу. Она закурила сигарету и попеременно затягивалась и попивала вино. Ей казалось, что это занятие успокаивало ее. Но на самом деле это было не так. Напротив, нервы у нее натянуты, как струна. Она не находила себе места. Хотела наказать себя. И сигарета – это часть наказания, медленное саморазрушение. А книга – другая часть. Она вернулась на кухню, извлекла ее из-под вороха воскресных газет, куда положила еще утром, и открыла на первой странице. Нет, тут еще нет ни малейшего намека на то, что последует дальше. Все спокойно. Тихо. Она пролистывала страницы, приближаясь к тому месту, которое – она знала – причинит ей боль. Навалившийся груз давил на нее, она чувствовала себя совершенно потерянной. Несправедливо все это. Глаза ее закрылись, слова заглушались звуком телевизора. Гол. Молчание.

Наверное, она заснула. Она не знала, надолго ли. На улице стемнело. Она с трудом пришла в себя. Телевизор был выключен, и она услышала доносящийся из коридора, от входной двери, шепот. Затем в кухне раздались шаги.

– Я ухожу. – Николас помахал на прощание рукой и подошел к ней. Он хотел ее поцеловать, и она приподнялась, подаваясь в его сторону. Его губы коснулись мочки ее уха. – Смотри-ка, а я это читал. – У нее замерло сердце. Пересохло горло. – Мне понравилось.

На верхней губе у нее выступили капельки пота.

– Твоя мама старается одолеть эту книгу, – улыбнулся Роберт.

– Правда? Что-то не похоже, ма.

Она почувствовала, как книга перешла из ее рук в руки сына. Он неверно понял выражение ее лица.

– Ну а я вот одолел. Мне, знаешь ли, вообще-то приходится держать книги в руках.

– Нет-нет, я не то хотела… Это твой экземпляр? Это ты его послал мне?

– Нет.

– Может, оставил здесь?

– Тоже нет. Мой экземпляр дома.

– А как тебе случилось прочитать ее?

– Кэтрин… – Роберту показалось, что она слишком наседает на сына.

– Да нет, я просто хотела сказать, что случилось какое-то странное совпадение. Эту книгу послали мне, когда мы переезжали на новое место, а вот кто…

– Ну а мне ее подарили.

– Подарили? Кто подарил? – У нее сорвался голос.

Он удивленно посмотрел на нее, пожал плечами.

– Благодарный клиент. Кажется, я оказал ему какую-то услугу. Не помню уж, какую именно. Ничего особенного.

– Так кто это был? – переспросила она.

– Не помню, ма. Да в чем дело-то? Какое это имеет значение?

Она отвернулась, опасаясь, что он увидит выражение ее лица, и невнятно ответила:

– Никакого. Оставим это. – Но сделать этого не получалось. – Так, говоришь, книга тебе понравилась?

– Ну да. Но почему, рассказывать не буду, чтобы не испортить тебе удовольствия.

Она некоторое время молчала.

– Не испортишь. Скорее всего, я не буду ее дочитывать.

– Ладно, увидимся. Позвоню на неделе. – В сопровождении Роберта он направился к выходу. Она последовала за ними.

– Итак, чем все кончается? – Ей не терпелось узнать. – Наверное, дочитывать не буду, – повторила она. Он взялся за ручку двери и повернулся к ней.

– Она умирает. Печальный конец. Но она его заслужила. – Он обнял отца и с улыбкой помахал на прощание матери.

Глава 10

Полтора года назад

Слова, написанные Нэнси, не ослепили меня. Да, заставили сердце биться быстрее, задели, но не ослепили. Читая «Необычного друга», написанного молодой женщиной, я отчетливо слышал ее голос, и при этом звуке у меня слезы на глазах выступали. Теперь, когда мне попало в руки последнее произведение, последняя книга, я слышал ее голос не менее отчетливо, но это уже был голос зрелой женщины, с которой я прожил в браке почти пятьдесят лет. Голос женщины, от которой я не отходил, когда она умирала: помогал умыться, читал, кормил, обхаживал как только мог. Эту женщину я не предполагал увидеть на машинописных страницах, и тем не менее это была она. Я в свое время оставил писательство, а она нет. И, побыв с ее книгой некоторое время, перечитав ее не раз и не два, я почувствовал, что ее слова, поначалу выбившие меня из колеи, выстроились внутри меня в некий порядок, нашли удобные уголки и ниши, и я начинаю им верить, а они верят мне.

Я понял, что Нэнси хотела, чтобы я нашел рукопись, точно так же как хотела, чтобы я нашел фотографии. Она спрятала то и другое там, где, по ее убеждению, я в конце концов на них наткнусь. Она могла бы уничтожить их, но решила иначе. Она ждала, когда я буду готов, – а при жизни готов я не был. Мне надо было побыть с ними одному. Рукопись Нэнси встряхнула меня, перевернула, вдохнула жизнь. Она напомнила мне о том, в чем мы с Нэнси всегда были убеждены: литература – лучший способ освежить ум.

Сколько уж времени прошло с тех пор, как я написал на бумаге последние слова, и вот сейчас я впервые вернулся к этому занятию, когда Нэнси не было рядом, – раньше именно она служила мне стимулом. Сомнения остались позади, и вопросы, которые меня мучили, исчезли, ибо теперь я знал, почему эта книга должна была быть написана, и без колебаний мог бы сказать для кого.

Я придвинул стол к окну, чтобы видеть дом напротив и наблюдать за передвижениями жившей в нем молодой семьи. Утром – отправление в школу. Днем – возвращение из школы вместе с мамой. Их распорядок был для меня хорошим примером, он повторял расписание, по которому я жил много лет назад, когда Нэнси водила Джонатана в школу и возвращалась к полднику, а я как раз дописывал последнюю в этот день фразу.