Книга Девушка с серебряной кровью - Татьяна Корсакова

Не меньше, чем книги, Федора поразил камин. Огромный по меркам дома, сложенный из черного озерного камня с изящными золочеными часами на каминной полке. Перед камином стояло кресло, по виду очень старое и удобное. В том, кому принадлежало кресло, сомнений не возникало. Как и в том, кто хозяйка элегантного резного секретера. На секретере лежал лист бумаги с нарисованным углем пейзажем. В небрежных, но удивительно точных штрихах угадывались очертания Стражевого Камня.

– Айви развлекается. – Аким Петрович проследил за взглядом Федора. – Нравится ей.

– Очень красиво. – Федор осторожно коснулся рисунка.

– Пустая забава. – Аким Петрович пожал плечами, внимательно осмотрел служившую гостиной комнату, словно видел ее впервые, а потом добавил: – Ладно, нечего тут… Айви не любит, когда трогают ее вещи. Пойдем уже, стол накрыт.

В кухне у печи хлопотала одетая во все черное женщина в низко надвинутом на лоб черном же платке. Федора она встретила неласковым взглядом, коротко кивнула в ответ на его вежливое приветствие и тут же отвернулась.

– Это Евдокия, – представил женщину Аким Петрович. – Приплывает к нам, помогает Айви с хозяйством.

Поскольку Федора он Евдокии не представил, стало ясно, что о его существовании она знала задолго до этой встречи.

– А где Айви? – В голосе Акима Петровича послышалась тень тревоги, и Федор тоже напрягся.

Вместо ответа Евдокия равнодушно пожала плечами и принялась выставлять на стол нехитрые деревенские разносолы, от одного вида которых у Федора снова заурчало в животе. Когда стол уже был накрыт, тихо скрипнула дверь. Айви, смущенная и расстроенная, замерла на пороге.

– Чего стоишь? – спросил Аким Петрович, не глядя на внучку. – Семеро одного не ждут.

Сам он уже сидел во главе стола и при этом умудрялся смотреть на присутствующих сверху вниз. Айви бросила быстрый взгляд на Федора, уселась по правую руку от деда.

– И ты не стой истуканом, – велел он Федору и кивнул на табурет по левую руку.

Евдокия окинула стол внимательным взглядом и, не говоря ни слова, вышла во двор.

Ели в полном молчании. От этого молчания Федору кусок не лез в горло. Айви тоже почти не притронулась к еде. И только Аким Петрович ел много, с удовольствием.

– Решили голодом себя извести? – спросил он вдруг, и от неожиданности Айви вздрогнула, посмотрела на деда с укором.

– И не смотри на меня так. Мне и Евдокии хватает. Тоже вечно чем-то недовольна. – Аким Петрович нисколько не смутился. – Один с того света, считай, выбрался. Вторая тоже начудила столько, что не расхлебать. А силы вы где возьмете? – Он перевел мрачный взгляд с Айви на Федора. – Или ты, гость дорогой, думаешь, что и дальше будешь на перинах бока отлеживать?

Айви вздохнула, вцепилась пальчиками в край столешницы, но ни на Федора, ни на деда глаз не подняла.

– Не думаю. И за гостеприимство ваше, Аким Петрович, постараюсь расплатиться как можно скорее. – Федор церемонно поклонился. Наверное, слишком церемонно, потому как старик посмотрел на него насмешливо.

– И как же ты собираешься расплачиваться, позволь спросить, если тебя ветром шатает?

Крыть было нечем. Если боль из тела почти ушла, то сил пока еще точно не прибавилось.

– Вот потому и не веди себя как кисейная барышня, не вороти нос, а ешь все, что дают. Если Евдокия не увидит пустую тарелку, обида будет смертная. Стряпуха она отменная, но вот характер имеет прескверный. Или не вкусно? – Старик зыркнул на него из-под густых бровей. – На каторге, чай, тоже не разносолами кормили.

После этих слов за столом повисла тягостная тишина, в которой было отчетливо слышно, как бьется о стекло жирная муха.

– Что вы собираетесь предпринять, Аким Петрович? – Федор трусом себя никогда не считал и сейчас пасовать не собирался. Правде нужно смотреть прямо в глаза. К этому он себя давно уже приучил.

– Ишь как заговорил. – Старик отложил ложку, подался к Федору. – Вижу, каторжанин ты не из простых. – Это был не вопрос, а утверждение. – Политический?

Что этот мужик, всю жизнь свою проживший на диком острове в диком краю, мог знать о политике?! Федор вскинулся было, но тут же сам себя осадил, вспомнил совсем не крестьянское обустройство дома и содержимое книжного шкафа. Пора бы уже привыкнуть, что жизнь часто совсем не такая, какой видится на первый взгляд.

– Политический, – сказал он коротко.

– Кого убил? – спросил Аким Петрович совершенно будничным тоном, но взгляд его оставался цепким.

– Никого, – сказал Федор. – Я дурак, а не убийца.

– Дурак, – старик согласно кивнул. – Дурак, коль позволил себя поймать. Но дурак везучий, коль сумел сбежать. Долго по лесу бегал? – спросил он тут же, без перехода.

– Не знаю. Сбился дни считать.

– Немудрено. Когда Айви тебя из озера выловила, на человека ты был похож мало.

Айви снова бросила на деда укоризненный взгляд, а на Федора посмотрела виновато. Он улыбнулся ей ободряюще и сказал:

– Спасибо, Айви. Я перед вами в неоплатном долгу.

В Нижнем мире они были на «ты», но сейчас Федор испытывал неловкость, словно присутствовал на светском рауте, а не на обеде в обычной деревенской избе. Ну, пусть не совсем обычной…

Она кивнула в ответ, принимая его неуклюжую благодарность, в серебряных глазах застыла растерянность.

– Так и есть, – сказал Аким Петрович очень серьезно. – Если бы не она, лежать бы тебе сейчас на озерном дне. Там много таких, как ты. Видел небось?

Этому человеку не было смысла врать, он, кажется, все видел и знал наперед.

– Видел, – подтвердил Федор, и от его слов Айви вздрогнула. – И ласточку видел. – Он поймал ее взгляд, добавил: – Чудесную ласточку.

Ей понравились его слова, она даже улыбнулась в ответ. И невидимая граница, которую она между ними провела, стала чуть менее незыблемой, а у Федора появилась надежда.

– Лирика! – Аким Петрович хлопнул ладонью по столу. – А мы сейчас говорим о деле, о том, как нам с тобой поступить. Представься по всей форме, коль уж такие дела.

Не хотелось по форме, имя свое он опорочил и замарал, но Аким Петрович ждал, и по всему было видно, особым терпением его бог не одарил.

– Граф Федор Алексеевич Шумилин. – Слова приходилось вырывать из горла силой, напрягать память, чтобы вспомнить, кем же он был раньше, в прошлой жизни.

– Граф, значит. – Аким Петрович, казалось, нисколько не удивился. И Айви тоже не удивилась, словно озеро каждый день выбрасывало на их берег титулованных особ, пусть даже и беглых каторжников. А может, и выбрасывало? От этого озера можно ожидать чего угодно. – А теперь запомни, Федор Алексеевич, отныне ты не граф Шумилин, а Федька Леднев, племянник Евдокии.

Точно услыхав свое имя, в комнату вошла женщина, скрестила жилистые руки на груди, уставилась в пустоту перед собой.