Книга История великих коллекций. Пегги Гуггенхейм - Елена Мищенко

О, у нее было много идей, но необходим был человек, который поймет ее, поможет воплотить в жизнь ее замыслы.

Такой человек нашелся. Им оказался Фредерик Кислер. Румынский еврей, которому в то время было пятьдесят с небольшим, эмигрировал в Америку в конце двадцатых годов. Он сочетал в себе множество талантов: был дизайнером, художником, архитектором. Его эго было обратно пропорционально его росту, который составлял 142 сантиметра. Кислер дружил с сюрреалистами, его скромные апартаменты служили местом сбора нью-йоркской богемы. Он, безусловно, опережал свое время, он фонтанировал идеями, однако они зачастую были настолько смелы, что их не решались воплотить в жизнь.

Пегги встретилась с Кислером и осталась довольна этой встречей. Оба согласились, что работы на стенах должны висеть без рам, что в то время было новой идеей, оба придавали большое значение освещению картин. Пегги хотела открыть галерею как можно скорее, но Кислер, принявшись за работу, скрупулезно придерживался принятого в самом начале дизайна и не соглашался на компромиссы.

Пока Кислер, окунувшись в работу с головой, работал над дизайном, Пегги готовила каталоги, покупала новые работы, в том числе у Пикассо и Дали, и заказывала туалеты для грандиозного приема, который она намеревалась дать в день открытия галереи.

Наконец наступил этот, столь ожидаемый, день. Пегги в тот вечер была в белом. Ее элегантный вечерний наряд выделялся на фоне ярких картин, черного потолка и пола галереи. Согласно проекту Кислера, длинное помещение было разделено на четыре части. Перегородки между комнатами легко трансформировались, можно было делать любые выгородки, что создавало дополнительные удобства. Стены комнат, где экспонировались абстрактные работы и кубистические сукльптуры, были обтянуты холстом, покрашенным в темно-синий цвет, пол был бирюзового оттенка – любимый цвет Пегги. Картины без рам, казалось, парили в воздухе – они висели на невидимых глазу тонких шнурах. В комнате, где демонстрировались работы сюрреалистов, пол и потолок были черного цвета, а стены – цвета натурального дерева, каждое полотно монтировалось на подвижной подпорке, которую можно было повернуть под любым углом, что позволяло посетителям рассмотреть картину как нельзя лучше.

Семь работ Поля Клее были помещены в отдельную комнату, где со вкусом подобранное освещение, цвет стен и потолка «работали» в пользу столь необычной живописи.

Открытие галереи было сенсационным. Пресса захлебывалась от восторга, удивления, отвращения – словом, все было так, как того хотела Пегги, так, как ей мечталось. Экспозиция галереи носила громкое название, которое вошло во всемирную историю искусств: Art of This Century. Выставка существовала несколько лет, она пользовалась огромным успехом и служила существенной поддержкой для художников. Они выставляли свои работы, продавали их, словом, это было то, к чему они стремились, о чем мечтали.

Пегги выставляла в основном работы американских художников. В последнем сезоне были выставлены работы Джексона Поллока. Однако, несмотря на все старания Пегги и ее помощников, продажа картин шла вяло, публика не была подготовлена к восприятию авангардной живописи. В запасниках галереи все еще громоздились непроданные полотна.

Пегги подарила одну небольшую работу Поллока своему приятелю Джимми Эрнсту на свадьбу. Его молодая жена была огорчена: «О, Джимми, нам не нужны картины, мне нужна машинка для открывания консервов». Эта история имеет продолжение. Спустя одиннадцать лет Джим Эрнст продал эту картину за тридцать тысяч долларов, принес деньги жене, сказав при этом: «Вот твоя машинка для открывания консервов».

31 мая 1947 года, в субботу, галерея закрыла свои двери. Закончился еще один период жизни Пегги Гуггенхейм. Впоследствии ее деятельность была высоко оценена. Так, в журнале The Nation появилась статья, в которой отмечали большую роль, которую Пегги Гуггенхейм сыграла в развитии американской авангардной живописи. «Выставки Art of the Century были самым крупным событием в художественной жизни Нью-Йорка. Трудно переоценить роль Пегги Гуггенхейм в создании и поддержке целого направления в живописи, которое получило название абстрактного экспрессионизма. Ее галерея была фундаментом, основанием для этой группы интересных художников. До нее никто ничего подобного не создавал. Она оказалась нужным человеком, появившимся в нужное время, в нужном месте. Это останется в истории».

В мае 45-го закончилась вторая мировая война. Европа медленно приходила в себя, этот процесс был долгим и сложным. Люди оказались в совершенно ином мире, непохожем на тот, который был в 1939-м. Все изменилось: отношение к жизни, мода, политика. Иным стало и отношение к искусству. Большинство европейских художников, которые иммигрировали в Нью-Йорк, к концу войны постарели, их лучшая пора пришлась на 20-е и 30-е годы. Вернуться к прошлому было невозможно. Творческий пыл многих из них угас, сузился круг единомышленников – многие вернулись в Европу. Пегги, с присущей ей интуицией, поняла, что настало и ее время переезжать в Европу. Лишь там, говорила она своим близким друзьям, возможно продолжить то, чему она посвятила свою жизнь. Европа манила ее, и жемчужиной в этой богатой короне была Венеция – город-легенда, о котором Пегги мечтала с детства.

ВЕНЕЦИЯ

«В этом городе – все чудо. Освещение меняется несколько раз в день. В летние рассветные часы солнце отражается в глади каналов, его отсвет порождает в душе восторг. С каждым часом воздух и освещение набирают силу, становятся голубовато-фиолетовым, этот чудесный свет обволакивает город бриллиантовой дымкой. Затем наступает время заката. Воздух и вода преображаются, становятся пурпурно-золотыми. Это потрясающе. Каналы манят тебя, зовут, требуют, чтобы ты сел в гондолу. В эти короткие часы вся Венеция принадлежит им. Тихая гладь воды, в которой отражаются дворцы потрясающей красоты и величия, буквально завораживают каждого. Нет, такую картину не может изобразить никто из художников», – этот восторженный гимн Венеции написала Пегги Гуггенхейм в своей автобиографической книге «Out of This Century».

Прибыв в Венецию в начале 1946 года, Пегги не тратила времени зря. Она довольно быстро вошла в артистическую богему города, познакомилась с местными художниками. Этому помогла ее репутация и слава мецената, известного коллекционера авангардного искусства. Венецианские художники мечтали о встрече с богатой американкой, они стремились познакомиться с Пегги, представить ей свои работы. Этому способствовало проводившееся в Венеции каждые два года Biennale – международная выставка-ярмарка современного искусства, на которой каждая из крупных стран имела свой павильон. Эта традиция, ведущая начало с середины 1890 года, была прервана войной, но после войны традиция возродилась, и Пегги имела возможность представить свою коллекцию.

Она была в восторге, полна энтузиазма. Она снова была в центре внимания, встречалась со старыми друзьями, которые приехали из Франции, Англии, Америки, устраивала бесчисленные парти, заводила новые знакомства. Ее имя стало известным в высшем обществе Венеции, ее приглашали в дома венецианской знати. Пегги упорно искала для себя жилье, в котором могла бы свободно разместиться. Одна из ее новых приятельниц – графиня Пьянтелли, сказала, увидев коллекцию картин Пегги: «Знаете, дорогая, если вы выбросите всю эту современную дрянь, у вас будет неплохой дом».