Книга Если копнуть поглубже - Тимоти Финдли

И получила ее имя.

Войдя в возраст — так у нее на родине называли достижение совершеннолетия, — Джейн потихоньку ускользнула из дома — настолько далеко, насколько позволяли ей средства. И окунулась в другую культуру, о которой так много слышала во время тревожных лет вьетнамской войны. Эта культура существовала на одном со Штатами континенте, но американцы будто не замечали ее, заявляя, что там, в Канаде, никакой культуры вовсе нет, не говоря уже о такой, которую можно было бы назвать канадской.

Вопреки этому утверждению, Джейн обнаружила в Торонто, Монреале, Ванкувере и Виннипеге бурлящие центры творческой активности, где сразу попыталась найти работу. Джейн была даровитым художником и рассчитывала устроиться в театр. И это ей удалось. Поначалу ее привлекал дизайн костюмов, — и декораций тоже, — однако верх взял театральный реквизит. Это реальные вещи, говорила Джейн. Мне нравится держать их в руках. И вот теперь, через одиннадцать лет после того, как она пересекла границу, Джейн работала в Стратфорде, была замужем за Гриффином Кинкейдом, жила в послевоенном доме на обсаженной деревьями улице в довольно красивом и очень милом ее сердцу городке. Здесь вполне хватало культуры, и Джейн в ней процветала.

Ну ладно, хватит мечтаний, решила она. За работу. К витражам и этому проклятому, ускользающему лицу…

Каждое утро и каждый вечер слетались вороны. На Камбриа-стрит их было почему-то больше, чем в других домах, которые Джейн и Гриффин снимали в Стратфорде.

— Мы можем купить этот дом, — сказала она Гриффину после ужина. — Должны. Я очень его полюбила — много лет мне не было так уютно. Наверняка и ты чувствуешь то же самое. Ощущение полной удовлетворенности.

Они решили перед сном выпить по последнему бокалу вина на задней веранде. Гриффин в этот вечер не играл — редкий случай. Но он почти никогда не участвовал и в дневных, и в вечерних представлениях.

Вороны, собиравшиеся на ночлег, кричали со всех сторон — с севера, юга, востока и запада: Сюда! Сюда! Домой! Домой!

Джесс в этот день куда-то уехал, и садовник Люк работал один. Он с яростной сосредоточенностью орудовал лопатой, взрыхляя землю для новой клумбы и внося в нее удобрения из пакетов. Гриффу и Джейн такое непрерывное копание казалось просто сумасшествием.

— Этот тип одержим, — заметил Гриффин.

— Прокопает землю насквозь до Китая, — улыбнулась Джейн. — Утром так и сказал: «Прокопаю до Китая». Как маленький.

— Надеется, что цветы распустятся с двух концов, — отозвался муж.

— Было бы здорово. — Джейн взяла его за руку. — Мне очень хочется, чтобы тебе здесь так же нравилось, как и мне.

— Мне нравится.

— Тогда почему бы нам не купить этот дом?

— Потому что мы не можем себе этого позволить.

— Чем дольше мы тянем, тем он становится дороже. Деньги, которые мы платим за аренду, никогда не вернутся. И Майкл, наш повышающий аренду хозяин, вечно не будет ждать. Сейчас он согласен сдавать, но рано или поздно захочет продать дом.

— Я знаю, но…

— «Знаю, но…» Ты всегда так отговариваешься.

— Мы не можем поступать безответственно.

— Владеть домом как раз ответственно. Именно в этом обязанность родителей. Мы должны купить дом ради Уилла. Ради нас. Ведь у нас будут еще дети…

Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.

— Разумеется.

— Я прикинула цифры, — сообщила Джейн.

— Я так и подумал, что ты этим займешься. — Гриффин сжал ей руку и тут же выпустил…

— Но кто-то ведь должен. Это моя работа.

— А я считал, что это работа Фрэнка Уэббера. Иначе зачем тратить на него уйму денег. Ему полагается держать нас в курсе нашего финансового положения.

— Я уже с ним переговорила.

— Да ну?

— В самом деле. И он сказал, что мы можем осилить дом.

— Я не хочу ничего осиливать. Я хочу это сделать с абсолютной уверенностью. И в должное время. А такое время настанет, когда моя зарплата сравняется с твоим доходом.

— Не говори так. Пожалуйста, не надо. Мой доход принадлежит нам обоим. Нам всем троим. Я родилась богатой — вот и все. И не хочу, чтобы это как-то влияло на наши отношения.

— Это и не влияет. Ты прекрасно знаешь. Просто… просто я так воспитан. Мужчина платит за себя сам. За себя и за своих детей.

— Мне кажется, это немного устарелый взгляд…

— Только не для меня. Так поступал мой отец, брат, и я хочу жить так же. Жду от себя того же. Надеюсь, ты поймешь мои чувства. — Он снова взял ее за руку. — Тебе пришлось с трудом выбираться из денежной ловушки. А теперь, тоже с трудностями, нам с тобой надо пробиваться в мир денег. Чем я и горжусь. Любое наше достижение, все, что мы имеем, оплачено — наличными.

Джейн вздохнула, потом неожиданно рассмеялась.

— Знаешь, есть такая песня, — сказала она. — «Два разных мира». Это мы. Мы принадлежим к двум различным мирам. И иногда я это проклинаю.

Гриффин улыбнулся:

— О Джейн, у нас нет выбора. Но на планете не существует другого мира, который я бы предпочел моему собственному.

Ворон становилось все больше на засыхающем ореховом дереве. Некоторое время слышались только шуршанье их крыльев и скрип ветвей.

— Попытка исчерпана? — спросила Джейн.

— Исчерпана, — ответил муж. — Выпьем еще по одной?

— Давай.

Грифф поднялся, взял стаканы и удалился на кухню.

— Через час стемнеет. Может, хватит копать? — обратилась Джейн к Люку.

— Нет. Буду копать, пока все не сделаю.

Джейн вернулась мыслями к Гриффину. В чем дело? Что с ним? Неужели он никогда не смирится с тем, что я богата? В конце концов, я же не кичусь этим. Просто у меня в банке лежит немного денег. Но он прав в одном: я знаю, что у меня всегда будет доход. А он о себе этого сказать не может.

Гриффин мог рассчитывать только на те деньги, которые зарабатывал — день за днем, сезон за сезоном. А ведь он, черт побери, мужчина!

Джейн улыбнулась. Муж все же позволил ей оплатить две вещи: «лексус» и Мерси Боумен, без которой, учитывая их работу и факт существования Уилла, они бы просто пропали.

Джейн снова вздохнула. Приходилось признать, что в вопросе о доме Грифф был непреклонен, дверь между нею и Гриффом оставалась закрытой, и об этом можно было только сожалеть.

Оглашая окрестности сиреной, в конец улицы, к больнице, промчалась «скорая помощь». Кто-то умирал, рождался, кого-то спасали от смерти.

Солнце начало заходить. Перевалило за девять.

Люк копал все глубже.