Книга День мертвых - Майкл Грубер

Со времени последней остановки прошло пять часов. Мардеру подумалось, что все эти нежданные воспоминания подпитываются голодом и усталостью или же гипнотическим эффектом от проплывающих по автостраде огней, свечения приборной панели, спящего рядом человека; все вместе создает предпосылки для ностальгических раздумий. Ему это не нравилось. Мардер предпочитал сосредотачиваться на настоящем, на сиюминутном: потому-то он и показал себя отличным пинбольщиком в группе «Альфа», потому-то так хорошо стрелял.

Впереди загорелся зеленым светом дорожный указатель – городок, о котором Мардер и не слыхал; он притормозил перед съездом, стряхивая с себя гипноз бесконечной автострады, перенастраивая чувство скорости. Тридцать миль в час, а ощущение такое, будто он паркуется. Спуск выводил на внутриштатное двухполосное шоссе с обычным набором из заправки и фастфудовских забегаловок. Далее дорога исчезала в поросшей соснами сельской дали.

Скелли с привычной легкостью проснулся и принял настороженный вид, едва колеса машины коснулись съезда.

– Где мы?

– Где-то к югу от Южной Каролины. Мне нужно отлить, а пикап надо заправить. И еще я бы поел.

Мардер заехал на заправку и воспользовался туалетом. Когда он вернулся, Скелли заполнял бак.

– Вон там есть «Хардиз», – сообщил Мардер и показал пальцем.

– Ну да, но насколько я помню, бара у них не предусмотрено. А я бы выпил перед ужином, как принято у цивилизованных людей. Давай ключи.

На миг Мардера охватила безотчетная паника. Ситуация уплывала у него из рук вместе со всеми тщательно продуманными планами.

– Ну давай, Мардер. Я подыщу какое-нибудь местечко, перекусим, пропустим по парочке и снова в путь.

– Я думал переночевать на стоянке для трейлеров и стартовать утром.

– А смысл? Ну да, у тебя видок хреноватенький, но я-то свеженький как огурчик. Ты забываешь, что у нас два водителя и спальный прицеп. Пока один позади дрыхнет, другой ведет. Так мы будем в Мексике послезавтра.

У Мардера не осталось сил на споры. Скелли уселся за руль и погнал по шоссе, удаляясь от залитой светом автострады. Уж это точно что-то напоминает, утомленно думал Мардер, развалившись на сиденье: когда едешь по черной дороге и не знаешь куда.

Опять Таиланд. Он ехал в трехтонном грузовичке с двумя другими парнями из своего подразделения. Ни имен, ни лиц он вспомнить не мог; просто тройка пинбольщиков, взявших увольнение, уставших пялиться в экраны и желающих развлечься.

Посовещавшись, они проигнорировали район солдатских баров и борделей, облепивших потную тушу Нахрен-Фена, словно вошки, и двинули на юг, в тропическую ночь. Они отправились на поиски настоящего Таиланда, хотя молодого Мардера и поддельный приводил в трепет. Его взросление пришлось на конец пятидесятых и начало шестидесятых в одном из католических приходов Бруклина, и весь его подростковый сексуальный опыт сводился к возне с плохими девчонками из его же квартала, причем острота ощущений притуплялась ужасом перед беременностью и строгими заветами старой церкви, отнюдь не поощрявшей распущенность. И вдруг он перенесся в общество, где о половой воздержанности и не слышали. Даже окрестности авиабазы, сильно американизированные, будоражили кровь – ах, эти смуглые девушки, эти гибкие, податливые тела! Так что же ожидало его в глубине страны, где все должно быть по-настоящему? Они ехали и ехали, и внезапно наступила тропическая ночь, а они все ехали, то и дело сбиваясь с пути, а дорога становилась все хуже, приходилось переправляться через ручьи; ребяческая удаль гнала их все дальше в теплую бархатную тьму, и вот впереди показались огни.

Впереди показались огни. Скелли сбросил скорость, присматриваясь. Это был придорожный бар – неприглядная бетонная коробка. Крошечные окна освещались неоновой рекламой пива, на дворе перед зданием торчали волосатые мужики и их вовсю дымящие подруги с туповатыми лицами. Тут же рядком выстроились тюнингованные «Харлеи», отражая хромированными рамами цветные сполохи рекламы. Скелли проехал мимо, но тут же притормозил; Мардер сказал:

– Давай не здесь, Скелли.

Но тот, конечно, уже выруливал задним ходом на стоянку, стараясь встать подальше от мотоциклов. Мардер не стал даже утруждать себя пререканиями. Вместо этого он наведался в прицеп и вышел оттуда во фланелевой рубашке навыпуск.

– Знаешь, – проговорил Скелли, – тут у них вряд ли есть дресс-код.

– Я замерз, – отозвался Мардер, и его спутник походкой нахального коротышки двинулся по стоянке, махая рукой и покрикивая озадаченным байкерам: «Добрый вечер, добрый вечерочек, джентльмены». То же повторилось и внутри, в помещении с низким потолком, пропитанном табачной вонью и застарелым пивным духом. В задней части бара бильярдный стол, из музыкального автомата гремит песня Мерла Хаггарда, за стойкой – мужеподобная крашеная блондинка, вся в татуировках, а над ней – большой конфедератский флаг.

Заходя в незнакомый бар в незнакомом месте, чувствуешь себя не в своей тарелке… И вновь без спроса пробудилась память – воспоминание о том, как они впервые встретились со Скелли. Это случилось в баре, который они разыскали в городишке километрах в сорока от периметра авиабазы – большой открытой хибаре, возвышавшейся над землей на столбах. Ржавая жестяная крыша, разбитый бамбуковый пол, в воздухе – сладкий душок рисового вина и те характерные кухонные запахи, которые в этой части Азии были повсюду: древесного угля, рисового отвара, запеченного мяса, маслянистых приправ. Цветные фонари едва разгоняли мрак. Когда они трое вошли, на них посмотрели все присутствующие, и далеко не дружелюбно. Обстановка заведения состояла из стойки – точнее, тиковых досок, уложенных на бочки из-под нефтепродуктов, – пары круглых столов, переделанных из кабельных барабанов, и горстки разномастных ротанговых табуретов. За одним из столов сидели четверо мужчин, трое – щуплые, низкорослые, смуглые, коротко подстриженные. Одеты они были в поношенные клетчатые рубашки и шорты, сделанные из маскировочных костюмов.

Монтаньяры, подумал он. Вживую он их видел в первый раз, но кое-что слышал – это были представители горных племен, сражавшиеся под началом ЦРУ и спецвойск. Об этом красноречиво говорили латунные браслеты у них на запястьях. На рынках в Сайгоне продавались грубые копии, их носили многие американские солдаты, но эти браслеты походили на подлинные – тонкие, с затейливой гравировкой. Четвертый оказался американцем – низенький парень с толстым приплюснутым носом и внушительными мускулами, явно солдат, хотя он и отпустил волосы длиннее, чем принято в армии. На нем была форменная светло-зеленая рубашка, каких Мардеру еще не доводилось встречать, с обрезанными и уже расползающимися рукавами. У него тоже имелся браслет.

Незнакомец коротко взглянул на троих вошедших, в полной тишине произнес какую-то фразу на гнусавом щебечущем языке, и бар взорвался смехом. Смеялись две официантки, смеялась, разевая черную дыру рта, беззубая женщина за стойкой, смеялись монтаньяры и все прочие мужчины, и всем это казалось ну просто уморительным. Мардеру хотелось знать, в чем суть шутки, но он слишком смутился, чтобы спрашивать. Один из спутников, оценив ситуацию, потянул его за рукав. Может, не стоит…