Книга Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти - Виктор Бакин

Э. Володарский: «Через несколько дней после смерти Володи Марина спросила, что делать с домом. И сама же ответила: «Пусть дом остается тебе. Он стоил сорок тысяч…» Хотя, к слову сказать, никаких документов на такую сумму у Янкловича не было. Я ответил, что этот дом мне не нужен, у меня есть свой. И таких денег у меня нет…»

Кто-то предложил собрать деньги и сделать в доме музей Высоцкого. Но и этот вариант отпал… Дачу собирается покупать А. Макаров. Все согласны, и Макаров с Жанной Прохоренко живет на даче некоторое время. Там же 25 января 1981 года друзья отмечают день рождения Высоцкого.

Потом, в результате взаимных обвинений и претензий между Макаровым и Володарским, последний дачу частично (2-й этаж) разобрал. Деревянный брус перевезли на участок Семена Владимировича для строительства там домика. Кроме того, Володарский выплатил сыновьям Высоцкого компенсацию – по 15 тысяч рублей.

Финалом «дачного вопроса» осталась недовольна Влади – она считала, что деньги за дачу принадлежат ей.

Память о «даче Высоцкого» хранит режиссер Петр Тодоровский. Выкупив у Э. Володарского землю с фундаментом, он построил на нем новый дом: «У меня на даче висит на стене фотография домика Володи и его портрет…»

«Дачный вопрос» и многое другое рассорило большинство друзей Высоцкого. Г. Падва: «Произошла общечеловеческая и не такая уж редкая история: вначале все соревновались в благородстве – никаких претензий друг к другу, а потом перессорились».

Тот высочайший уровень человеческого единства, который был 28 июля, в день похорон, сменился непониманием: почти все, кто Высоцкого знал лично, отвернулись друг от друга. В основном это были те, кто «кормился» от поэта, выдавая себя за его истинных друзей.

Помимо долгов финансовых, были еще и долги моральные. Предчувствуя смерть, Высоцкий очень переживал за будущее Оксаны…

Оксана: «После смерти Володи я ушла в академический отпуск, подумывала, не эмигрировать ли. Меня вызывали в КГБ, пытались завербовать. Я отказалась. Из института меня не выгнали, но в Болгарию позже не пустили.

Помогли друзья. Я по-прежнему дружила с актерами «Таганки». Мне давали работу, я училась. Прошло два года, я встретила Леню Ярмольника – и началась совсем другая история. Но вот ощущение, что Володя многое в моей судьбе предопределил, у меня осталось. Если бы не он, все бы сложилось совсем иначе».

Вспоминает Л. Ярмольник: «Я проработал с Высоцким четыре года бок о бок. Некоторые его роли еще при его жизни перешли ко мне с его же согласия. А это дорого стоит. Правда, в число его близких друзей я не входил, но отношения между нами были самыми теплыми, товарищескими».

К Ярмольнику перешли не только роли Высоцкого… Через два года после смерти Высоцкого Оксана Афанасьева – последняя любовь Высоцкого – вышла замуж за Ярмольника. В ноябре 1983 года у них родилась дочь, которую назвали Александрой.

С 1984 года Оксана стала работать театральным художником. На ее счету оформление нескольких десятков спектаклей в «Табакерке», во МХАТе, в «Современнике», в Театре на Малой Бронной.

Из интервью корреспондента «Известий» с Л. Ярмольником через двадцать лет:

– Вы каким-то образом, пусть бессознательно, учитываете, что в прошлом вашей супруги был Высоцкий?

– Как бы это странно ни звучало, я этому обстоятельству рад. Во-первых, я боготворил Высоцкого как артиста, поэта и личность. И я счастлив, что у нас с ним схожие вкусы! Это не самая плохая похожесть. Ведь я человек достаточно искушенный в этом отношении, и почему-то мне именно Ксюша виделась лучше всех. И Владимиру Семеновичу тоже так виделось.

Еще одно уголовное дело

В сентябре 80-го года пришлось понервничать В. Янкловичу и А. Федотову. Дело в том, что дом, в котором проживал Высоцкий, курировал участковый МВД П. Николаев, очень добросовестно выполняющий свои обязанности. Он довольно тесно контактировал с Высоцким и с остальными жильцами дома. Высоцкий уважительно с ним здоровался первым: «Здравствуйте, Пал Палыч!»

После похорон, на основании всяких разговоров, у Пал Палыча возникло подозрение, что Высоцкий умер не своей смертью. На Янкловича и Федотова хотели завести уголовное дело «о неосторожном убийстве». Главный мотив подозрения – сведения о том, что Высоцкий в состоянии «ломки» был связан простынями и в этом положении мог умереть. Участковый стал проводить самостоятельное расследование: собирал информацию у соседей, в театре, советовался с судмедэкспертом… Потом вызвал Янкловича и Федотова и предъявил им обвинение: «Вы совершили неосторожное убийство…»

В конце октября 80-го года собранная информация была передана в следственные органы. Однако в возбуждении уголовного дела было отказано, т. к. материалы, представленные участковым, основывались, скорее, на домыслах, чем на фактах. Главным здесь, конечно, было то, что Федотов сумел получить свидетельство о смерти, избежав вскрытия.

Через 25 лет вспоминает Н. Высоцкий: «Когда умер отец, мне было 16 лет, и я видел, как люди стояли на коленях перед моими дедушкой и бабушкой, умоляя их не делать вскрытие, они говорили: “Не надо ЭТО им говорить, народ ведь его любит!”»

«Люди», стоявшие на коленях, – это Янклович и Федотов: один доставал наркоту, другой колол. Оба договорились о том, что будут молчать о наркомании. Здесь и мыслишки не было по поводу каких-то этических соображений относительно памяти Высоцкого. Был только страх за содеянное – противозаконное доставание и обеспечение «лекарством». Однако искус поделиться тайной был выше страха. Сначала Янклович рассказал В. Золотухину, потом – М. Козакову, потом – всем, всем, всем…

Из дневника В. Золотухина:

«20.09.1980 (Грозный). Ходили с Валерием на базар. Долго говорили о Володе, о последних периодах. Боже мой, я даже не знал, какая страсть гибельная, болезнь, вернее, неизлечимая опутала его – наркомания… Вот оно что, оказывается. Совершенно далек я оказался в последние годы от него…»

Эти два Валерия считали себя «главными друзьями» Высоцкого. Один помогал ему умирать, другой – вообще ничего не знал о «друге».

Вспоминает М. Козаков: «После автокатастрофы я лежал в больничной палате с Валерием Янкловичем. На его машине, пилотируемой нашим другом Игорем Шевцовым, мы и разбились по дороге в аэропорт «Домодедово». И вот, лежа ночью в палате на двоих, когда не спалось, Валерий рассказывал мне о жизни и обстоятельствах смерти своего друга.

Володя был, как теперь говорят многие, на игле. Поездка в Америку с Влади ускорила губительный процесс – там наркотики не проблема. У Марины сын наркоман, какова же была ее трагедия, когда она узнала про Володю. А он уже без этого не мог. Прибегал к всевозможным ухищрениям, симулировал боли и получал наркотики. Его все любили и не могли отказать».

Тайна перестала быть тайной. Через семь лет Влади расскажет о своем взгляде на смерть мужа, а Янклович, вторя ей, прокричит по телевидению на всю страну: «Она правильно сказала о той болезни, которой он ежедневно болел, ежечасно болел, ежесекундно болел…»