Книга В бой идут одни офицеры - Сергей Зверев

— Боже мой, но это же означает, что…

— Это означает, что нам надлежит самым серьезным образом относиться к их существованию как к потенциальной угрозе человечеству, мистер Моррисон. Теперь вы считаете, что наши специалисты могут лезть носом во все дыры, где только возможно предположить вмешательство инопланетного разума? И Пентагон, и ЦРУ прекрасно осведомлены обо всем этом. Полагаете, что все еще стоит кусать друг друга за икры на сенатской комиссии в угоду ведомственным амбициям? Или будем заниматься работой в области национальной безопасности?

Доктор Хальмейер сопровождал представителя своего работодателя по обширным помещениям, которые были скрыты от посторонних глаз. Эта часть клиники располагалась в огромных пещерах естественного происхождения. Основное здание было построено таким образом, что его задняя часть вплотную примыкала к обнаженным скальным выступам. Проходы в эти гроты были расчищены и оборудованы уже после того, как было построено здание клиники. Никто из ее персонала не предполагал, что в этой части располагалась основная научно-исследовательская часть с помещениями для лабораторий, палатами и помещениями для подопытных животных.

Господин Фазик, как было принято обращаться к гостю, шел, внимательно осматривая помещения и слушая пояснения Хальмейера. Работа, проделанная с момента его последнего посещения клиники, не особенно впечатляла. Не будучи специалистом в этой области, Фазик ожидал немного большего.

— Все еще только опыты, доктор Хальмейер, — сказал Фазик, качая головой, — все еще слишком далеко от практического применения.

— Господин Фазик, — недовольно ответил главврач, — человеческий организм — это не компьютер. Программа, составленная для одного, не работает для другого. Нам нужно найти универсальный инструмент, универсальный ключ, если хотите. Да, мы далеко продвинулись в самой технологии, да, она работает в каждом отдельном случае. Но нам-то требуется система! А для этого необходимо большое количество эмпирического материала, теория должна подкрепляться практикой. Нам нужны корреляционные зависимости, нам нужны различные типы нервной системы, даже группы крови, если уж на то пошло. Различия в обменных процессах, различия нервной возбудимости, различия в прохождении импульсов от нервных окончаний до центров головного мозга. Вы представляете, сколько здесь работы!

— Что вам еще нужно, чтобы ускорить работу и выдать наконец прогнозируемый результат? — недовольно спросил Фазик. — Деньги? Сколько денег?

— Здесь решают не деньги, а мозги! А еще статистика. Нам катастрофически не хватает материала. Статистику дает только клиническое наблюдение. А еще мне не хватает специалистов. Ваш Абалькар Иради, которого вы ко мне приставили, хороший терапевт, администратор и сторожевой пес. Но мне нужны специалисты в конкретной области. Я понимаю, что среди вас их трудно найти, но это нужно сделать. Но самое главное — это человеческий материал. И перестаньте мне все время говорить о ваших деньгах. — Голос человека, которого называли Хальмейером, стал холодным как лед и бесстрастным как голос робота, от чего у Фазика пробежали мурашки по спине. — Вы никак не поймете, что я не такой, как вы. Что ваше человеческое мне совершенно чуждо.

— Хорошо-хорошо, Густав, не надо так горячиться, — примирительно ответил Фазик, — я попробую наладить вам поставку материала. Сегодня же я оповещу своих людей, чтобы все более или менее подходящее доставлялось к вам. А насчет специалистов… Позвольте, но мы не в Европе, где достаточно подать объявление в газету или оформить заявку на выпускников университета. Заставляйте больше работать тех, кто у вас есть. Если есть кто-то на примете, то говорите. Мои люди доставят этих специалистов к вам. Горячее их желание работать у вас я обеспечу, — рассмеялся Фазик, — уж это можно гарантировать.

— Завтра я вам позвоню и назову имя одной женщины-врача, — сразу же с нетерпением отреагировал Хальмейер, — у нее, кажется, есть необходимая квалификация.

— Американка?

— Для меня это абсолютно не важно, — отмахнулся главврач. — И еще, наш ледник переполнен. В ближайшие два дня нужно вывезти трупы, иначе я не смогу работать дальше.

— Хорошо, я позабочусь об этом, — кивнул Фазик. — Но мне сказали, что среди них есть и двое врачей.

— Мне некогда с этим возиться, и у меня нет такого большого штата, который занимался бы убеждением не желающих работать. У них был выбор, и они его сделали.

— Немного расточительно с вашей стороны, Густав, — с легким укором заметил Фазик, — надо их как-то э-э… заставлять.

Керим остановил машину на окраине около дувала. Улица была узкой для города и скорее походила на улочку в каком-нибудь кишлаке. Керим вышел из машины и присел на корточки, прислонившись спиной к глинобитной стене. Ночь была тихой, только где-то недалеко слышалось блеяние ягнят. Керим закрыл глаза и стал думать о доме. Он не был там целую неделю и начинал уже скучать по покою и двум своим женам.

Хитрый Керим всегда умудрялся устраивать свою жизнь. И когда пришли «шурави», убившие Амина, и когда власть взяли талибы. Да и теперь, когда в стране начала налаживаться жизнь. Правда, в стране опять хозяйничали иноземные солдаты. В свое время Кериму простили дружбу с русскими, но только после того, как он стал делиться сведениями о них. Потом его использовали американцы, а совсем недавно о старом Кериме опять вспомнили русские. В этой мутной воде различных интересов хитрый старик неплохо выуживал свой доход. Это позволяло ему содержать дом, двух жен и прислугу. Опять же, деньги, которые ему платили и те, и эти, хорошо помогали Кериму в его бизнесе.

Ждать пришлось недолго. Темная закутанная фигура женщины мелькнула на улице. Легких шагов в мягкой обуви было совсем не слышно. Керим уже привык, что с ним встречалась всегда одна и та же женщина. Он никогда не видел ее лица, а слышал только голос — резкий и неприятный.

В том, что с ним от имени хозяев женщина встречалась, Керим не видел ничего странного. Положение слабого пола в стране менялось не раз, и довольно кардинально за последние сто лет. Но в целом афганской женщине повезло больше, чем многим мусульманкам в других странах. Еще правивший в 80-х годах XIX века эмир Абдуррахман Хан обратил внимание на жизнь и положение женщин в Афганистане. Он предпринял первые попытки продекларировать ограничения на насильственные и ранние браки, законодательно закрепить наследственные права женщин, а также их право инициировать развод — правда, в жестких рамках требований шариата. Потом уже в начале ХХ века его внук, эмир Аманулла Хан, продолжил подобную политику, разрешив женщинам снять паранджу. Он организовал первые школы для девочек, поддержал идею создания женских организаций в стране и предоставил женщинам право самостоятельно выбирать себе супруга.

Во второй половине ХХ века ситуация с правами женщин значительно улучшилась. Примерно в 1950-1960-е годы были закреплены в конституции равные права мужчин и женщин, права последних избирать и быть избранными в парламент, становиться членами правительства. Афганкам было разрешено получать высшее образование в местных институтах и университетах, работать в госучреждениях.