Книга Костяная кукла - Холли Блэк

– Что случилось? – спросил он шепотом Вечеринку и потянулся ее погладить. Она улеглась к нему под бок и принялась мурлыкать.

Тук.

Он вздрогнул, кошка зашипела – в лунном свете блеснули ее белые острые зубы – и спрыгнула с кровати. В окно стукнуло что-то маленькое и твердое.

Ему это не приснилось и не почудилось. Что-то действительно ударило по нижней створке окна, за голубыми шторами.

От внезапного порыва ветра закачались и заскрипели ветки дерева за окном. Он живо представил, как чьи-то длинные костлявые пальцы скребут по стеклу.

Когда он был совсем маленьким, то точно знал, что все чудовища подчиняются определенным правилам. Он был уверен, к примеру, что если рука или нога не свешивается с кровати, а сам ты целиком залез под одеяло и не открываешь глаз, притворяясь спящим, то тогда ни один монстр тебя не тронет. Он не мог вспомнить, с чего он это взял. Но помнил, как мама предупреждала, что он задохнется, если будет спать, накрывшись с головой. Как-то раз он заснул, высунув голову наружу, но чудовища его не тронули. После этого случая он стал еще строже соблюдать свои правила до тех пор, пока не уснул, свесив с кровати руку и ногу.

Но сейчас, когда за окном завывал ветер, ему хотелось, как в детстве, с головой залезть под одеяло и не вылезать из-под него до самого утра.

Тук. Тук.

«Это просто ветка стучит в окно», – убеждал он себя.

Или белка скачет по крыше.

Или соседская кошка хочет подраться с Вечеринкой.

Но Зак понимал, что если не выглянет в окно, то просто не сможет уснуть. Он выскользнул из постели, шлепая босыми ногами по ковру. Собравшись и сделав глубокий вдох, он отдернул штору.

На карнизе под его окном валялось несколько камешков. Потом он посмотрел вниз и увидел две темные фигуры на залитой лунным светом лужайке, которые смотрели вверх, на его окно. Он был слишком сильно напуган, чтобы закричать. Волосы незнакомцев развивались по ветру. Зак вгляделся в их запрокинутые лица и понял, что это всего лишь Поппи и Элис, а не ведьмы, призраки или зомби. Элис робко помахала ему. Поппи сжимала в кулаке горсть камушков и, казалось, была готова запустить ими в него.

Он с облегчением выдохнул и вяло помахал в ответ. Сердце перестало выпрыгивать из груди.

Поппи поманила его рукой. Она жестом велела ему спуститься.

Он вспомнил о записке, которую ему передала Элис, где слово «важно» было подчеркнуто трижды, но в голову ему не пришло ничего настолько важного, что заставило бы их тайком выбраться из дома ночью в пятницу. Если бабушка Элис обнаружит ее исчезновение, то сидеть ей в четырех стенах до конца жизни.

Зак отошел от окна. Он тихонько подошел к шкафу и натянул кроссовки. Поверх футболки он накинул свитер и на цыпочках спустился вниз по лестнице в своих пижамных штанах.

За ним увязалась Вечеринка, жалобно мяукая, видимо, в надежде выклянчить поесть.

На кухне горел ночник, и его света хватило Заку, чтобы добраться до прихожей ни разу не споткнувшись. Он умудрился нашарить на вешалке свою куртку. Часы на микроволновке показывали три минуты первого. Зак накинул куртку на плечи и вышел на улицу, прикрыв за собой дверь, чтобы кошка не выбралась из дома.

Поппи и Элис уже ждали его на пороге.

– Эй, – прошептал он в темноту. – Зачем вы пришли? Что случилось?

– Тише, – прошипела Поппи. – Ты всех перебудишь. Пошли.

– Куда? – спросил он, оборачиваясь на дом. Наверху, в спальне родителей, горел свет. Иногда его мама засиживалась допоздна с книжкой, а порой засыпала с включенным светом. Если она не спит, то может услышать их разговор. Но он хотел хоть что-то узнать, прежде чем отправиться в ночь за подругами.

– К Серебристым Холмам, – ответила Элис.

Это была свалка металлоотходов, примерно в километре от их домов. Хозяин свалки скупал все подряд, начиная от автомобильных запчастей и заканчивая жестяными банками. Никто не знал, зачем ему это, потому что весь собранный металл просто ржавел на свалке, но зрелище было внушительное. Пруты, запчасти машин и аккумуляторы блестели как горы серебра, поэтому они и придумали называть свалку Серебристыми Холмами. Они сочинили целую историю про них для своей игры – с гномами и троллями, и принцессой-куклой, которую Поппи покрасила серебряной краской.

Зак труси́л за Поппи и Элис, чувствуя себя глупо в своей пижаме. Ветер пробирался под тонкие штаны, заставляя ежиться. Спустя пару минут Поппи достала из кармана куртки фонарик и включила его. Его тонкий луч выхватил из темноты только клочок травы, так что она посветила по сторонам, чтобы понять, где они находятся.

Насколько Зак помнил, свалка была обнесена высокой ржавой сеткой. С тех пор ничего не изменилось. Старый заброшенный сарай, который они нашли прошлым летом, тоже был на месте. Они там играли до тех пор, пока про это не прознала бабушка Элис и не прочла им целую лекцию о столбняке и что он вызывает онемение. Зак не до конца поверил, что она говорила правду, но вспоминал о ее словах каждый раз, когда у него затекала шея.

С тех пор они не бывали здесь. По крайней мере он точно. Может, Поппи и Элис продолжали ходить в сарай без него. Сейчас, ночью, ему казалось, что у них полно своих секретов. А единственная тайна, которую он хранил от них, совсем не радовала его.

Элис открыла скрипучую старую дверь и проскользнула внутрь. Он, немного нервничая, последовал за ней.

Поппи, скрестив ноги, уселась на потрескавшийся дощатый пол и зажала фонарик кроссовками так, чтобы он освещал их лица. Потом она сняла с плеча рюкзак и положила к себе на колени.

– Ну, вы мне расскажете, наконец, что стряслось? – спросил Зак, усаживаясь напротив Поппи. В тонких пижамных штанах на деревянном полу было холодно, и он поерзал, пытаясь устроиться поудобнее.

Она расстегнула свой рюкзак.

– Ты будешь смеяться, – ответила она. – Но вообще-то лучше не стоит.

Он оглянулся на Элис, которая стояла, прислонившись к стенке сарая.

– Поппи видела призрак, – ответила она.

Он не смог подавить дрожь. Призраки да привидения – не та тема, которую стоит поднимать ночью в заброшенном сарае.

– Вы просто хотите напугать меня. Это какая-то дурацкая…

Поппи осторожно достала из рюкзака фарфоровую куклу. Зак охнул и замолчал. Черные глаза Королевы были открыты, и она так и сверлила его своим взглядом. Ему всегда казалось, что она выглядит устрашающе, но теперь, в неверном свете фонарика, она казалась ему прямо-таки демоном из ада.

Поппи коснулась лица куклы. Оно было белоснежным. Из головы торчали сухие, как солома, хрупкие волосы, а щеки и губы были покрашены бледно-розовой краской. Когда Поппи положила ее на спину, глаза куклы не закрылись, а оставались так же широко распахнутыми, как будто она продолжала пристально наблюдать за Заком. Ее тонкое ветхое платье было порвано на плече, выцветшая ткань была вся в мелких дырочках. Платье сохранилось хуже, чем сама кукла, и, видимо, еще сильнее пострадало в рюкзаке Поппи.