Книга Запойное чтиво № 1 - Александр Крыласов

Сергей Михайлович с надеждой посмотрел на окно. Но оно было задёрнуто плотной гардиной и Головастову осталось только гадать, какое время года на дворе. В голову грянул залп похмельной боли, и долларовый мультимиллионер снова взял воинственный тон:

— Я поднимусь! Я всегда поднимаюсь! — стал угрожать паркету Сергей Михайлович, — я встану! Я так встану, что ты ляжешь!

Паркет скромно промолчал.

— Ты ещё не знаешь, на что я способен! Я тебя на ламинат променяю! Запросто! Ты у меня в ногах валяться будешь и молить о пощаде!

Паркет боязливо затих и затаился. Головастов задумался о его дальнейшей судьбе. В конце концов, участь паркета была решена:

— Но я тебя никогда не прощу. Так и знай. Я тебя, деревяшка, покараю! Беспощадно!

Паркет возмущённо скрипнул. Это окончательно взбесило Сергея Михайловича:

— Ты думаешь, ты меня сломал?! Поставил на колени?! Заставил ползать на карачках?! Выкуси, паркетная образина!

Михалыч понял, что загнул. На колени ему не встать, а уж, чтобы ползать на карачках — об этом не может быть и речи. Только по-пластунски.

Когда-то Головастов организовал и возглавил крупнейшую в России торговую сеть по продаже дачного инвентаря, или писчебумажных принадлежностей, или продуктов животноводства. Какая разница? Он начинал дело по-настоящему с нуля, не имея ни высоких покровителей, ни криминальных завязок, обладая только светлой головой, заточенной под решение математических задач. Ему казалось, что бизнес в России, если особо не заморачиваться, представляет собой обыкновенную арифметическую задачку, где нужно выйти из пункта А с определённым товаром и попасть в пункт Б. И там этот товар продать. Желательно, чтобы по дороге не угробили, не посадили и не обобрали. Условия задачки просты и понятны — при минимальных вложениях получить максимальную прибыль. Его первые партнёры крутили пальцем у виска, считая, что «этот умный кролик» мгновенно сядет в лужу и разорится с его математическим подходом. Они действовали проверенными методами: заигрывали с властью, ложились под криминал и покупали людей на местах. А Головастов жил как будто в вакууме, не обращая внимания на российские реалии, решая свои уравнения с несколькими неизвестными. Через пять лет, выяснилось, что все, с кем он начинал, или сидят, или лежат: покоятся с миром на бескрайних российских кладбищах. А Михалыч, мало того, что ходит на своих двоих и процветает, так ещё ему и удалось выстроить под себя громадную империю. Всё складывалось настолько великолепно, что Сергей Михайлович принялся отмечать своё заслуженное счастье. Помпезные банкеты чередовались с корпоративами, походы в ресторан с партнёрами плавно перетекали в опустошительные набеги на офисный сейф, где хранились коньяк и водка элитного разлива. Когда Головастов насекомил учителем математики в средней школе и утром спешил на урок, ему было не до пьянства. Иногда, по праздникам, он мог себе позволить, да и то с оглядкой. А тут сам себе хозяин — гуляй, не хочу. Можно и, вообще, в холдинг не заглядывать, получай себе все новости по телефону и скайпу. Процесс-то всё равно движется в заданном направлении. Подчинённые мгновенно подхватили заданный боссом тренд и стали подгонять спиртное Головастову на дом.

Нет большего счастья и удачи для наших работничков, чем бухающий хозяин. Тогда вольница и анархия, всё можно, всё позволено. Ура-а-а!!! Экспроприируй экспроприируемое и грабь награбленное, что, впрочем, одно и то же. Пока соверен квасит, вассалы оптяпывают свои делишки и набивают карманы. У них своя задача — не допустить выхода босса из вино водочного плена. Он когда пьяный — хороший. Щедрый и добрый, шёлковый и пластилиновый, мягкий и отходчивый, а главное, нелюбопытный. Не то, что тверёзый. Тогда, он, скопидом, за копейку удавится и в каждую щель свой нос засунет. Подчинённые стали регулярно подвозить в покои Сергея Михайловича водку и коньяк от лучших производителей. А уж пива и вина, бывало, навезут — хоть залейся. Но глупость и жадность, идущие рука об руку, свойственные иным людям, в том числе и топ менеджерам, сделали своё чёрное дело. В конце трёхмесячного запоя они потчевали олигарха Михалыча дешёвой «золотой бочкой», а потом и вовсе забыли подвезти ему «боеприпасы». Но Головастов этого не знал и потому героически полз ко второму холодильнику.

Сергею Михайловичу пришла в голову интересная мысль — а ведь он видит мебель в своей квартире исключительно из положения лёжа. Интересно бы взглянуть на неё в другом ракурсе. Например, с высоты одного метра восьмидесяти сантиметров. (Это был рост самого Головастова). Михалыч сейчас же включил своё пространственное воображение. (Недаром по геометрии у него были одни пятёрки). На картинке внутреннего взора, как на экране монитора он увидел предметы своей мебели. Головастов повертел обеденный стол из красного дерева на двенадцать персон и антикварное кресло эпохи Людовика Шестнадцатого в разных проекциях и вокруг своей оси. Выходило прикольно. Вот бы по-настоящему на них сверху взглянуть. Но об этом не могло быть и речи. Стоило Сергею Михайловичу оторвать голову от пола, как в ней начинался такой «вертолёт», что не только мебель, но и вся Вселенная норовила съездить по зубам геометру Головастову.

Сергей Михайлович всё-таки дополз до холодильника. Умолчим, сколько на этом пути он оставил иллюзий и надежд, утерял идеалов и принципов, приобрёл цинизма и лицемерия. Умолчим, но не забудем. Головастов уже предвкушал, как сделает первый глоток ледяного пива, как облегчённо выдохнет. Как перестанет трещать голова и колотиться сердце. Как рассосётся муть перед глазами и обрушится покой на его неприкаянную душу. Пива в холодильнике не было. Совсем. Ни баночки, ни бутылочки. Там было также зябко и пустынно, как в раю.

Головастов всё понял, недаром он смог выстроить огромную империю по принципу тригонометрии. Сергей Михайлович решил не беспокоить этих уродов, а сразу всех уволить и набрать новый штат. Сколько же они у него своровали? Видимо, от всей души, если до такой степени расслабились. Перед тем, как всех разогнать, придётся просмотреть отчёты и сводки. (Головастов как никто разбирался в цифрах, ещё не родился тот бухгалтер, что мог его надуть). Всех денег, конечно, не вернуть, но за большую часть поборемся. Мысль о финансах временно перекрыла головную боль и похмельную слабость. В Михалыче всколыхнулась жадность и жажда справедливости — он непоправимо трезвел и озлоблялся.

А сколько же бабла тянут с него родные и близкие. Это уму непостижимо. На эти деньги он смог бы оснастить компьютерами пол Сибири и Урала, поддерживать мальчишек и девчонок с математическими способностями и проспонсировать несколько больниц. Вместо этого он содержит три алчных, желчных, ненасытных семейства и пять бесполезных любовниц. По десять тысяч баксов он отчиняет ежемесячно восьми нахлебницам и паразитам. Десять тысяч умножаем на восемь, получаем восемьдесят тысяч. (Головастов оседлал любимого конька — цифры и задачи, дроби и уравнения). Восемьдесят тысяч умножаем на двенадцать месяцев — получаем девятьсот шестьдесят тысяч долларов в год. Почти миллион баксов, которые можно тратить на благо Родины, вместо того, чтобы покупать трусы от Нины Ричи и автомобили от «ламборджини» женщинам, чьих имён он даже не помнит.