Книга Кризис среднего возраста. Записки о выживании - Дэрил Шарп

«Голова» — «кровать» («Head» — «bed»)[1]0,8 с;

«Жениться» — «вместе» («Marry» — «together») 1,7 с;

«Женщина» — «друг» («Woman» — «friend») 5 с;

«Дом» — (длинная пауза) «нет» («Home» — «none») 5,6 с.

И так далее.

Затем вы второй раз даете ответы на слова-стимулы, отмечая разные реакции на одни и те же стимулы. В конечном счете вас просят прокомментировать те свои ответы, время реакции которых превосходило среднее время ответа, а также чисто механические ответы или разные ассоциации на один и тот же стимул. Все перечисленное выше и кое-что еще интервьюер обозначает как «признаки комплекса». Этот эксперимент вызывает очень сильное просветление. К тому же он «опускает вас на землю». Мне пришлось убедиться, что я сам себе не хозяин, что комплексы не только реальны — они живут во мне и являются совершенно автономными, независимыми от моей воли. Я осознал, что они могут воздействовать на мою память, на мои мысли, на мое настроение и на мое поведение. Я не был свободным, чтобы быть самим собой: находясь во власти комплекса, я был уже не «Я».

Фрейд называл сновидения королевской дорогой (via regia) к бессознательному; Юнг показал, что королевская дорога к бессознательному оказывается довольно сложной, включая в себя и сны, И симптомы.

Как только возникает сильная эмоция — любовь, ненависть, грусть или наслаждение, — ее появление свидетельствует об активизации комплекса. Находясь в состоянии эмоционального возбуждения, мы не можем ясно мыслить и с трудом осознаем свои чувства. Мы говорим и действуем, находясь под воздействием комплекса, и когда это воздействие прекращается, мы начинаем размышлять, что нас так увлекло.

Без комплексов жизнь была бы очень унылой — это правда. Но они истощают нашу энергию. Вместо обоснованных суждений и соответствующей чувственной реакции возникает пустота. Комплексы наполняют эту пустоту желчностью, обидой, раздражением, жалостью к себе, тревогой, страхом и виной. Пока мы остаемся во власти бессознательного, мы склонны к подавлению эмоций и одержимости эмоциями, побуждаемые тем или иным комплексом. Именно такая ситуация характерна для невроза.

Конечно же, Норман был закомплексован. Иначе у него не возник бы внутренний конфликт и он не испытывал бы душевной боли. Что-то — или кто-то, если мы все же полагаем, что комплексы имеют образное представление, — мешает нам принимать решение, которое изменило бы ситуацию и восстановило состояние умиротворения.

Какой именно комплекс воздействовал на Нормана? Я точно не знаю, но знать точно, в каком он находится плену, не мое, а его дело. Регрессия энергии привела к активизации целой совокупности комплексов. Чтобы отделить один комплекс от другого, Норману могут потребоваться годы. С другой стороны, я мог бы с полной уверенностью утверждать, что здесь не обошлось без активного воздействия материнского комплекса. Иначе я не достиг бы своих результатов.

Норман был так глубоко погружен в мир иллюзий и проекций, что я сопоставлял его с образом Тезея в лабиринте царя Мидаса. Где же тот клубок и та спасительная нить Ариадны, которая поможет ему выбраться на поверхность? Что представляет собой задача, которую Норман не будет решать или просто не может решить?

В это время Норман, наверное, уже третий раз рассказывал мне о том, как много для него значит его семья. Его стремление сохранить брак оставалось непоколебимым. Я не стал лишать его этой уверенности. Несмотря на свое донжуанство, Норман считал себя семейным мужчиной и ответственным отцом. На жизнь так, как он ее понимал, — он тратил огромную энергию. Хотя Норман ужасно себя чувствовал, он страшно боялся потерять жену и детей. Он просто не представлял себе, как будет без них жить.

Норман считал, что является неотъемлемой частью своей семьи, ибо его семья была его персоной.

Жена Нормана имела внебрачную связь с другим мужчиной, но ему пришлось с этим смириться, так как он был человеком цивилизованным и рациональным. Такой была его персона. Он не должен был сознательно возмущаться поведением жены, ибо ей требовалось то, что он не мог ей дать. Это тоже была его персона. Он не мог бросить жену и детей из-за такой малости, как сексуальная несовместимость.

Много лет тому назад, перед тем, как пройти анализ, я оказался в плену образа «писателя-борца». Это была моя персона, мое представление о себе и мой способ преподнести себя окружающим. Без такого образа себя я не представлял свою жизнь. Точнее, без этого образа меня просто не существовало. А потому в течение нескольких лет я укрывался в тени сада с пишущей машинкой, отождествляя себя со всеми известными писателями-борцами. Я был очень разочарован, что никто не хотел печатать то, что я писал, но вместе с тем внутренне ликовал, предвидя тот день, когда стану литературным открытием. Со временем я потерял эту персону, зато мне навсегда запомнилось чувство, которое она вызывает.

Согласно описанию Юнга, персона — это один из аспектов коллективной психики, то есть в ней не содержится ничего личного. Она может ощущаться индивидуально — как-то особенно и уникально — но, например, определение «писатель-борец», так же, как «отец», «учитель» и «врач», с одной стороны, просто выражение социальной идентичности, а с другой — идеальный образ. Эти образы не характеризуют конкретную личность; они позволяют отличить одного врача, отца или учителя от другого.

Любой персоне соответствуют характерные черты и поведенческие паттерны, а также коллективные представления о способах ее искреннего выражения; например, писатель-борец — это серьезный мыслитель, достойный общественного признания; учитель это авторитетный человек, который делится с другими своими знаниям и; врач — это мудрец, посвященный в скрытые тайны человеческого тела; пастор — морально безупречный человек, близкий к Носу; мать любит своих детей, ради них она должна пожертвовать своей жизнью; бухгалтер — это человек, который виртуозно оперирует цифрами, но при этом совершенно лишен эмоций, и т. д.

Именно поэтому мы испытываем потрясение, читая об учителе, обвиняемом в насилии над учеником, о враче-наркомане, о пасторе-алкоголике, о матери, бросившей своего ребенка, и бухгалтере который занимается финансовыми махинациями, чтобы Заплатить долги.

И случае Нормана семейный мужчина не должен был бросать свою семью.

Развитие коллективно приемлемой персоны всегда включает в себя компромисс между тем, кем себя считаем мы, и тем, какие в отношении нас существуют социальные ожидания, включая некоторую долю мужества и поведения, безопасного для окружающих.

В понятии персоны нет никакой внутренней лжи. Изначально это слово означало маску, которую надевали актеры, чтобы обозначить исполняемую ими роль. На этом уровне она является ценной с точки зрения общения с другими людьми. Кроме того, она бывает полезной в качестве защитного покрова. Близкие друзья могут знать нашу истинную сущность; все остальные знают лишь то, что мы считаем нужным им показать. Действительно, без внешнего защитного покрова мы оказываемся слишком ранимы.