Книга Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы - Джоанна Хиксон

Казалось, в запущенный сад слетелись разноцветные бабочки. Стража поспешно распахнула старые ворота редко используемого причала, и оттуда хлынула толпа дам и кавалеров в богатых нарядах. У пристани мягко покачивалась раззолоченная галера, а на реке дрейфовали три барки эскорта, на каждой из которых находилось не менее двадцати арбалетчиков. Дети замерли на месте, разинув рты, точно уличные оборванцы.

Навстречу нам чинной аристократической походкой, сверкая драгоценностями и колыхая тончайшими вуалями, шествовали дамы в роскошных ярких платьях с широкими юбками и метущими землю рукавами. Высокие головные уборы представляли собой сложные архитектурные сооружения – арки, башни и шпили. Не менее нарядные мужчины щеголяли вычурно драпированными шляпами и богато расшитыми камзолами с плоеными воротниками. Башмаки с загнутыми мысами, сверкая россыпью самоцветов, дробно цокали по дорожкам.

Возглавляла процессию самая эффектная пара, занятая оживленной беседой. Я никогда не видела королеву вблизи, но мгновенно поняла, что это она, под руку с деверем, герцогом Орлеанским.

Королева Изабо давно уже утратила стройность – одиннадцать детей и сочные ростбифы сказались на ее фигуре, – но в этот душный полдень, когда все кругом плавилось от жары, она сверкала подобно глыбе льда. Платье из блестящего бледно-голубого шелка, густо расшитое золотой нитью, мерцало при малейшем движении. Обнаженные плечи скрывались под нитями крупного жемчуга и сапфиров, а в волосах подрагивала громадная шляпа из бледных, с радужным отливом перьев, заколотая брошью с бриллиантом размером с утиное яйцо.

Ее кавалер, Людовик Орлеанский, выглядел не менее блистательно: высокий красавец с выступающей челюстью, длинным царственным носом и мерцающими серыми глазами. Его камзол украшали изображения дикобразов, шитые золотой нитью и сверкающим гагатовым бисером; длинные иглы дикобраза на причудливом головном уборе негромко постукивали в такт шагам. Позже я узнала, что дикобраз был символом Людовика Орлеанского. Герцог любил, чтобы все и всюду его узнавали.

Завороженная великолепным зрелищем, я позабыла, что следует немедленно убраться из виду, и теперь мне оставалось лишь опуститься на колени. Екатерина и Карл, крепко вцепившись мне в юбку, спрятались позади меня. Впрочем, волноваться не стоило: королева Изабо не обратила на нас ни малейшего внимания. Она отвела взгляд от герцога и воззрилась на Мишель, которая замерла, прижав книгу к груди, словно щит.

– Принцесса Мишель? – досадливо осведомилась королева глубоким голосом с баварским выговором. – Ты ведь Мишель, верно?

Спрашивает она! Насколько я знала, за девять лет королева видела Мишель всего дважды.

– Подойди ближе, дитя! – Изабо сделала нетерпеливый жест.

Стоя на коленях с опущенной головой, я краем глаза увидела, как потертый край юбки Мишель двинулся вперед. Принцесса с удивительным самообладанием преклонила колени перед матерью.

– Ах, разумеется, ты Мишель. У тебя мои глаза. Это твои братья? – Королева повела рукой в сторону Людовика и Жана и удовлетворенно кивнула в ответ на шепот Мишель: «Да, мадам». – Ну конечно! Чьим еще детям позволено играть в саду королевы Жанны? Но ты ужасно выглядишь! Где твой гребень? А вуаль? И что это за наряд?! Давно пора сменить эти тесные и грязные лохмотья. О чем думает твоя гувернантка? Как она позволила моим детям выходить в таком виде?

Мишель густо покраснела. Ее лицо выражало смесь страха и стыда. Я ждала, что она назовет имя мадам Лабонн, но она только гулко сглотнула и помотала головой. Возможно, девочка понимала, что ее всевластная мать никогда не поверит, что гребень в детской давно лишился почти всех зубцов, у детей нет чистой одежды, гувернантка же, запершись в своих покоях, считает монеты, которые ей удалось не потратить на августейших подопечных.

– Тебя не обучили манерам? – раздраженно спросила королева, не дождавшись ответа. К счастью, гневного взрыва не последовало. Изабо пожала плечами и повернулась к герцогу: – Вот и славно. Юным девушкам молчание пристало. Как по-вашему, мессир, подойдет ли она вашему сыну? Он еще совсем ребенок. Кто знает, возможно, наши птенчики вместе вырастут в прекрасных лебедей!

Людовик Орлеанский наклонился и затянутой в перчатку рукой приподнял подбородок Мишель. Глаза девочки расширились, будто у испуганного котенка. Герцог отпустил ее и улыбнулся:

– Ваша дочь, мадам, – само совершенство. Как и вас, ее невозможно не любить. Разумеется, мой сын ее полюбит.

– Вы льстите нам, мессир! – рассмеялась королева. Чары герцога заставили ее мгновенно позабыть и о недостатках Мишель, и об отсутствующей гувернантке. Изабо махнула большим разрисованным веером. – Мишель, Людовик, Жан, следуйте за мной. Как удачно, что я вас встретила! Слугам не придется разыскивать вас по всему замку. Итак, пришло время покинуть это место. Здесь вам грозит опасность. Новый герцог Бургундский намерен использовать вас для того, чтобы самому править Францией, но у меня, вашей матери и королевы, совершенно иные планы. Вам не нужно ничего брать с собой. Мы немедленно отправляемся в путь.

Ее слова прозвучали громом среди ясного неба. Дети обменялись изумленными взглядами: Мишель – с тревогой, Людовик – с радостным волнением, Жан – с недовольством. Впрочем, возразить никто из них не осмелился.

– Мы едем туда, где герцог Бургундский не сможет принудить вас к нежелательным альянсам. Мы разрушим его планы, а вы подружитесь с детьми вашего дяди, герцога Орлеанского. Дамы!

Королева сделала повелительный жест веером, и две дамы из свиты кинулись перекладывать ее длинный шлейф и пышные юбки, чтобы Изабо смогла развернуться. Она бросила на детей полный сомнения взгляд, склонилась к Орлеанскому и прошептала:

– Стоит ли спасать их от коварства герцога Бургундского? У бедняжек такой жалкий вид…

– Не волнуйтесь, мадам, – с улыбкой произнес Людовик Орлеанский. – Они королевской крови. Еще расцветут. – Он повернулся к Мишель, которая все еще крепко держалась за свою книгу, будто за единственную опору в зыбком, неустойчивом мире. – Герцог Бургундский хочет выдать вас за своего сына, ваше высочество, но, может быть, вы предпочтете выйти за моего?

Было очевидно, что ответ ему не требуется, поскольку процессия уже двинулась обратно к пристани. Герцог немедленно переключил внимание на королеву, не заметив, как Мишель украдкой взглянула на меня. «Что я тебе говорила? – читалось в ее взгляде. – Меня выдадут неизвестно за кого и увезут бог весть куда!» Я осенила себя крестным знамением и прошептала за нее молитву. Бедная маленькая принцесса! Ее худшие страхи сбылись.

– Безопасность дофина важнее всего! – донесся до нас голос королевы. Маленький Луи вспыхнул от радости, услыхав, что его назвали желанным титулом. – Если герцог Бургундский навяжет Людовику свою дочь, то станет править от его имени.

– Совершенно верно, мадам, – признал герцог. – Дофина следует держать подальше от кузена Жана. Он зовет себя Бесстрашным! Что бесстрашного в воровстве детей? Иоанн Бесстрашный, ха! – Герцог Орлеанский тряхнул головой (иглы дикобраза на берете зловеще застучали) и воскликнул: – Не бойтесь, дети мои! Он вас не похитит. Вперед! Поспешим в Шартр!