Книга Найти в себе силы - Элла Фельдбуш

— Ну не зна-ю, — загадочно протянула она.

— Так, вроде бы сухой, — сменила тему Лариса Ивановна. — Проходите, но только не натопчите, я вас умоляю.

Но и без всяких генеральных уборок квартира Гладковых всегда была чистенькой. На кухне обычно побулькивал электрочайник, замаскированный под самовар. В шкафчиках стояло припасенное малиновое варенье, и Ляля со Светой не раз сидели здесь и беседовали за чашкой чая долгими зимними вечерами. Но если кухонька была просто вылизанной, то комната, принадлежавшая Ларисе Ивановне, стерильной и очень деловой. За годы работы Светина мама сумела подобрать себе не одного состоятельного клиента, приходившего стричься на дом. Поэтому по рабочим дням квартира превращалась в филиал салона красоты и выглядеть должна была соответственно. Лялька любила заходить сюда и любоваться на разложенные по полкам шиньоны, специальные щипцы и расчески, шампуни с мудреными названиями, гели, лаки и прочие орудия парикмахера, способные из Золушки сделать принцессу, а из Квазимодо — принца. Светка не раз признавалась, что от маминой аккуратности ее просто мутит, а потому свою комнату она не убирает из принципа. Закрывшись у Светы, девушки минут пять убирали с дивана шмотки, чтобы устроиться поудобнее. В конце концов Светка комом запихала одежду в шифоньер и кое-как засунула белье в ящик под кроватью, и подруги с удобством расположились на подушках. Ляля обратила внимание на новый плакат, наклеенный на зеркало в комнате подруги. Стоит сказать, что портретами голливудских знаменитостей здесь были заклеены все стены.

— Кто-то новенький?

— Не новенький, а старенький. Правда, душка? Только этот снимок сделан лет десять назад.

— Действительно симпатяга. А что ты так с мамой? Поссорились?

— Да нет, — неохотно ответила Света. — Слушай, давай я чай с пирожками сюда принесу.

— Давай, мне все равно где.

Сладкие пирожки удались на славу, и девчонки уминали их за обе щеки. На столе у Светки высилась целая кипа модных журналов вперемешку с учебниками, и теперь она выудила свежий номер «Космополитена».

— Лё, смотри, какой тут тестик интересный! «Какой мужчина сделает вас счастливой?»… Класс! Давай вместе тестироваться?

— Ладно.

— Вопрос первый. «Что лежит на вашем туалетном столике?» — Светка откусила кусок пирога и сосредоточенно его прожевала. — А. Любовный роман и кипа журналов. Б. Коробка конфет и пачка сигарет. В. Помада, пудра, лак — то есть самое необходимое.

Лялька сразу высказалась за вариант А. Света промычала что-то невнятное, что должно было означать В, бросив взгляд в сторону полочки с косметикой, забитой тушью всех цветов радуги и кремами самых разных назначений. Там же выстроилась целая батарея губных помад.

Ляля как раз потянулась за очередным пирожком, когда раздался слабый стук в дверь. Она приоткрылась, и в комнату вошла Лариса Ивановна.

— Можно? — спросила Светина мама.

— Можа-можа, — торопливо пробурчала Светка, дожевывая пирог. — Мам, а вкусные сегодня получились.

— Светочка, ко мне сегодня зайдет Виктор Палыч…

— Во сколько? — перебила ее дочь, немедленно сменив тон.

— В семь.

— Хорошо, я уйду, — отрезала Света.

— Я вовсе не это имела в виду, — сконфуженно произнесла Лариса Ивановна.

— Ма, нам с Лё поговорить надо.

— Хорошо-хорошо, не буду вам мешать. — И она закрыла дверь.

— Ну вот, так и знала, ни минуты покоя, — тихо проговорила Света. Вздохнув, она отложила журнал в сторону.

— А кто это, Виктор Палыч? — спросила Ляля.

— А, вечная история, — равнодушным тоном ответила Света.

— Хочешь, пойдем ко мне? — предложила подруга.

— Нет, я, наверное, у Влада перекантуюсь. Он приглашал. Кстати, у тебя время есть? Может, пока подтянешь меня по химии, а то я что-то совсем не в теме.

— О’кей!

Девочки начали заниматься. Ляля успевала практически по всем предметам на «отлично». Вот и теперь она легко писала на листе бумаги заумные формулы.

— Светка, это же так просто! Только запомни, что…

— Ничего себе просто! Мне это неделю учить придется. — У Светки с самого начала на химию выработалась стойкая аллергия. Она честно пыталась вникнуть в Лялины объяснения, но, запомнив самое необходимое, в конце концов сдалась. — Ляль, ты не забыла, что меня нарисовать обещала? У тебя так кла-а-асно получается.

Если Света в чем-то и завидовала Ляльке, то касалось это рисования. Ляля за свою недолгую жизнь успела поучиться даже в художественной школе — правда, потом мама настояла, чтобы дочь пошла в музыкальную школу и не тратила время на пустяки. Ради фортепиано Ляльке тогда же пришлось пожертвовать танцами: родственники звали маленькую Лялю балериной, потому что она в детстве любила разучивать сложные па. Однако кое-какие навыки у Ляльки остались, и время от времени Светка ходила к ней «рисоваться»: наброски и даже настоящие акварельные портреты оставались Лялиным хобби.

— Заходи, как сможешь, что-нибудь из тебя изобразим. Специально для Влада!

— Ага. Фотографии дарить — примета плохая. А рисунки — очень даже можно!

Уже в семь Ляля стояла на пороге родного дома. Работал телевизор, но папа, как обычно, его не смотрел, а что-то читал за письменным столом, время от времени делая пометки. Когда Евгений Львович был погружен в работу, отвлечь его не могла даже артиллерийская канонада. Именно поэтому на Лялю в детстве никогда не шикали и не выгоняли из комнаты, если «папа был занят». Сейчас она задержалась у двери и, улыбаясь, посмотрела на отца. Евгения Львовича скорее можно было принять за утонченного литератора или аристократического художника, нежели за известного в мире физика-атомщика. Изящные очки подчеркивали утонченные черты лица — Лялин папа не лишен был внешней привлекательности. При этом он неизменно витал в облаках: находясь в особом мире, состоявшем из уравнений и формул, не обращая внимания на то, что творится вокруг. Коллеги, посмеиваясь, говорили, что Евгению Львовичу стоило бы сняться в каком-нибудь фильме в роли «чокнутого профессора»: мол, из-за таких, как он, всех людей науки считают невероятно рассеянными. Лялин папа и впрямь отличался феноменальной забывчивостью. В его институте постоянно припоминали случай, когда Евгений Львович явился на международную встречу и буквально за десять минут до выступления обнаружил, что его доклад остался дома, на столе. Честь родного НИИ не пострадала — десяти минут ученому хватило, чтобы составить краткий черновик речи по памяти и затем блестяще выступить. И неудивительно — к своим разработкам Евгений Львович относился с любовью, словно к детям, и мог часами говорить о вопросах, относившихся к его исследованиям.

Ляля знала: по сравнению с семьей даже наука была для папы на втором месте. Единственную дочь он обожал безмерно. Когда маленькая Ляля болела, он ночи напролет просиживал у ее кроватки, готовый по первому зову Аллы Николаевны сорваться в аптеку на другом конце города. Успехи дочки неизменно были для Евгения Львовича лучшим подарком. Чем старше становилась Ляля, тем больше надежд он на нее возлагал. А уж как баловал! Ляле вдруг вспомнилось, как папа приволок из-за границы дорогущую куклу, которую в те времена позволить себе могла редкая семья. Он прямо с порога кинулся вручать игрушку любимой дочке. Лялька же в тот день как раз в чем-то провинилась, и Алла Николаевна справедливо посчитала, что подарки пока подождут. Так что пришлось Евгению Львовичу убрать куклу на самую дальнюю полку шкафа. Он еще несколько дней потом дулся на Аллу Николаевну и расстроился чуть ли не больше Ляльки: