Книга Грустный оптимизм счастливого поколения - Геннадий Козлов

После шестого класса меня опять ждали перемены. Родители наконец договорились о моем переводе в близлежащую школу, где мне и суждено было завершить среднее образование.

Новый класс, сплошь состоящий из одаренных личностей, встретил меня без особого воодушевления и даже критически.

«Вот еще одного недоумка привели» – было написано на их светлых лицах.

Первым в этом списке был пришедший незадолго до меня симпатичный весьма упитанный мальчик Алик Терлецкий. Близость жизненных позиций сразу сдружила нас, и эта дружба, надеюсь, одинаково важная для нас обоих, сохранилась и по сей день.

Класс был вполне благополучный, совсем не хулиганистый, но и не слишком дружный. Вписался я в него без особых проблем. Среди мальчишек класс был разбит на несколько групп, объединившихся преимущественно по территориальному признаку. Их формирование определялось тем, что значительную часть досуга мы проводили во дворе и на улице.

Самой заметной фигурой в нашем дворе был мой тезка и одноклассник красавец Гена. Отец у него был полковником милиции, и Гена считал себя человеком очень прозорливым, могущим распутать любое дело, кем-то типа Шерлока Холмса. Такая уверенность сформировалась у него как по наследству от отца, так и из опыта, набранного при просмотре огромного числа кинофильмов. Он был просто киноманом и не пропускал ни одного нового фильма. Однако реальных ситуаций, в которых могли бы проявиться его способности, не было. Лишь однажды мне представилась возможность помочь ему утвердиться в глазах одноклассников в качестве опытного следователя.

В то время в школе практиковались коллективные походы в театр. Обычно нас водили на спектакли по тематике изучаемых литературных произведений, но тут купили билеты на детектив. Я уже этот спектакль видел. Там в первом акте закручивается шпионская интрига с участием нескольких подозрительных лиц. Сюжет довольно увлекательный, и в антракте все зрители гадают и спорят, пытаясь разоблачить врага народа. Но он был так замаскирован, что не угадывал никто. Развязка, наступающая в следующем акте, совершенно неожиданна. О ней я и поведал Гене перед спектаклем.

Эффект превзошел ожидания. На следующее утро все в классе только и говорили о невероятной прозорливости Гены. Девчонки, которые и без того были влюблены в него, открыто переполнились обожанием. Гена с достоинством принял славу, хотя можно было заметить, что мое присутствие его несколько сковывало. Когда мы оказались наедине, он небрежно бросил:

– Ты мог бы мне и не говорить, я и так сразу все понял.

Я воспринял это как черную неблагодарность, но тайну успеха сохранил.

Сейчас я смотрю на этот случай несколько иначе и вполне допускаю, что он был в своем заявлении искренен. Когда наперед знаешь результат, все замаскированные автором детали и мелочи становятся более выпуклыми.

Другой одноклассник – Толик был одержим авто и тратил на свое увлечение все внешкольное время, отчего учился плохо, хотя и был способным. В одиннадцатом классе он решил построить действующую модель бензинового двигателя. Для начала сделал чертеж корпуса, раздобыл здоровенную стальную болванку и начал подобно скульптору вырубать из нее зубилом соответствующую чертежу форму. Нам всем было очевидно, что из этой затеи ничего не выйдет, но, видя то упорство, с которым наш товарищ изо дня в день стучит молотком, мы даже попытались ему помочь. Правда, энтузиазм наш закончился после первого же неудачного удара молотком по руке. У Толика вся левая рука была сплошным синяком.

После недели напряженной работы в болванке появилась выемка весьма неправильной формы глубиной в несколько сантиметров. Взвесив все «за» и «против», Толик сдался и обратился за помощью к фрезеровщику на заводе, где он проходил практику. Через час изуродованная заготовка приобрела форму изящной детали. Толик показывал ее с нескрываемой гордостью, и мы уже даже начали верить в реалистичность его конечного замысла. Но тут нас ждала неожиданность. Толик, который еще вчера с энтузиазмом часами колотил молотком по зубилу, полностью утратил интерес к своему проекту.

Психологию такого поведения я понял не сразу. Помог мне рассказ персонажа одной из последующих глав – Саши Волкова. В детстве он увлекся собиранием народных пословиц. Завел альбом и аккуратным почерком вписывал в него свою «добычу». Родители решили поощрить увлечение сына и подарили ему на день рождения толстую книгу «Пословицы и поговорки русского народа». Саша очень обрадовался… и потерял всякий интерес к своему увлечению. Вывод очень простой: в жизни, особенно в детстве, процесс бывает важнее результата. Собственно вся жизнь – это именно процесс.

В классе была еще одна дружественная мне заметная личность – Владимир. Он олицетворял собой богемную часть нашего небольшого коллектива, жил под маской легкой загадочности и не был конкретен в своих мыслях и поступках. Многим девчонкам он нравился даже больше, чем удалой Гена, поскольку был по-взрослому симпатичен, остроумен и нетривиален в своих суждениях. Нас с ним объединяла именно несхожесть в отношении к жизни. Встретившись с ним лет через двадцать после окончания школы, я сделал вывод, что жизненная неконкретность не всегда приводит к успеху.

Пора, однако, сказать и про девчонок, тем более что их было в классе немало и были они весьма привлекательными. Их внутренние отношения были более тонкими и противоречивыми, чем у ребят, а группировки менее устойчивыми. Самой заводной в классе была маленькая испанка, дочка политических беженцев Жанна. Именно она однажды инициировала письмо протеста в «Комсомольскую правду» против какой-то выходки империалистов, которое с нашими фамилиями напечатали на первой полосе и которое привлекло к нашему классу значительное внимание далеко за пределами школы.

Кстати, в классе был еще и итальянец – Андрей. Он отлично говорил по-русски и к тому же был безупречно грамотным, так что диктанты по русскому языку я предпочитал списывать именно у него.

В отношениях девчонок самое существенное значение имел рейтинг по красоте. Лидерам рейтинга завидовали и в девичьей среде их не любили, поскольку именно они были в центре внимания мальчишек. В нашем классе среди прочих явно выделялась одна – Татьяна. Она была не только красива, но еще и не по годам женственна и умна. У Татьяны в классе не было устойчивых подружек, и было понятно, что ее личная жизнь не ограничивается рамками школы. С мальчишками она тоже особенно не сходилась. Все мы понимали, что для нее мы слишком желторотые. Меня она несколько выделяла своим вниманием, и приятные воспоминания от этого свежи до сих пор.

Учителя в школе практически все без исключения были замечательные, и хотя бы о некоторых из них нужно обязательно сказать подробнее. Явно обращал на себя внимание учитель математики Дмитрий Емельянович – мужчина высокого роста и крупного сложения. Даже в холодную погоду он ходил без пальто с неизменным зонтиком. Класс он требовал проветривать на перемене так, что зимой зуб на зуб не попадал. Математике учил Дмитрий Емельянович столь надежно, что все, успешно прошедшие его школу, поступали в институт без помощи репетиторов.

Совершенно неожиданно и необъяснимо в один прекрасный день директор решил отправить Дмитрия Емельяныча на пенсию. Мы были шокированы, но повлиять на ситуацию не могли. Тогда решили подарить учителю на память часы. Деньги собрали с редким энтузиазмом и на последнем уроке часы вручили. Дмитрий Емельяныч был так растроган, что решил полгода доучивать нас без зарплаты. Вот такие нравы были в то время.