Книга Бесспорной версии нет - Анатолий Ромов

– Я в голубой «Ниве». Стою у среднего подъезда.

– Спускаюсь.

Выйдя из подъезда, Прохоров сел рядом с Ивановым:

– Слушайте, товарищ оперативник, может, нам пора перейти на «ты»? Не против?

Иванов улыбнулся. Пожал протянутую руку:

– Не против. Давайте.

– Давай. И рассказывай, что случилось.

Иванов подробно изложил историю, случившуюся с Гарибовыми.

Выслушав, Прохоров посидел молча. Потер щеку:

– Д-да… Знаешь, мне кажется, с этим «племянником» стоит поработать.

– Может, я зря отложил разговор с Гарибовым? Что, если позвонить ему сейчас? И подъехать?

– Нет. Ты все сделал правильно. Одна ночь ничего не решит. Потерпим. У тебя все?

– В общем-то все.

Взявшись было за ручку дверцы, Прохоров откинулся на сиденье:

– Что-нибудь смущает?

– Смущает. Причем все то же: прогулка Садовникова и «кавказца».

Прохоров ничего не ответил. Этот эпизод – спокойная прогулка перед тем, как «кавказец» нанес Садовникову два смертельных удара, – был уже, казалось, исследован и обговорен со всех сторон. Садовников был не просто опытным инспектором ГАИ, он прошел еще и специальную подготовку, ибо работал на важной трассе. Человеку, который мог напасть на него хотя бы в теории, Садовников просто никогда не позволил бы выбрать удобный момент для нападения. И естественно, никогда не стал бы с ним прогуливаться, спокойно беседуя. Но Садовников поступил именно так. Это явствовало из показаний двух свидетельниц, никак не связанных друг с другом и наверняка не заинтересованных в даче ложных показаний.

Значит, Садовников прогуливался с человеком, от которого он не ждал нападения. Таким человеком мог быть, во-первых, его родственник или знакомый, во-вторых, сослуживец. Но тщательная проверка показала: никто из родственников, знакомых или сослуживцев Садовникова, хотя бы отдаленно напоминающих «кавказца», не мог оказаться в то февральское утро на Ленинских горах. Кроме того, версия о сослуживцах, то есть работниках органов внутренних дел, рассматривалась лишь теоретически. Без всякого сомнения, Садовников был убит из-за служебного оружия, пистолета системы Макарова, похищенного убийцей. Но работнику МВД, и так имеющему доступ к служебному оружию, идти на это убийство было совершенно незачем. Что же касается знакомых, этот вариант отбрасывался не столько проверкой, сколько последними словами Садовникова, которые отчетливо слышали переносившие его в «скорую помощь» участники патрульно-милицейской группы. Умирая, Садовников сказал: «Черные усы… что-то от кавказца…» То есть попытался описать внешний вид убийцы. Но пытаться описывать внешний вид знакомого человека в такой ситуации в высшей степени нелогично. А вот незнакомого – совсем другое дело.

Вздохнув, Иванов сказал:

– Дорого бы я дал, чтобы понять: о чем они могли говорить.

– Ты имеешь в виду прогулку у обрыва?

– Да. Ведь инспектор ГАИ, такой, как Садовников, должен был чем-то заинтересоваться. Чтобы вот так ходить и слушать постороннего.

– Значит, чем-то заинтересовался. Если ходил и слушал.

– Понять бы чем.

– Боюсь, этого никто уже не объяснит.

– Жаль.

– Жаль. Но мне кажется, сейчас лучше не теоретизировать. Тем более вырисовывается что-то реальное. С твоим «племянником».

– Пожалуй. Ладно, Леня. Завтра, как только что-то выяснится, позвоню. Счастливо.

– Счастливо. И запомни: в следующий раз уже не отвертишься, а поднимешься ко мне. Понял?

– Понял.

Георгий Константинович Гарибов

Утром Иванов позвонил Байкову:

– Ну что? Никаких новостей?

– Пока нет, товарищ подполковник. Все тихо. Гарибов с утра вышел на работу. Звонить и не думает.

– Придется вам поехать к нему и поговорить. Ждать больше мы не можем. Скажете: по нашим данным, два дня назад у вас был человек, которым мы интересуемся. Мол, что вы можете о нем сообщить?

– А если начнет отнекиваться?

– Продолжайте разговаривать. И предупредите меня, я подъеду.

Вскоре позвонил уже Байков:

– Товарищ подполковник, Гарибов не выдержал. Позвонил сам.

– Сознался?

– Сказал, есть важный разговор. Выехал ко мне, скоро будет.

Когда Иванов вошел в кабинет Байкова в РУВД, Гарибов уже сидел там. Внешне это был человек скорее плотный, чем худой. На директоре был хорошо сшитый темно-серый костюм, темная рубашка, аккуратно повязанный галстук. Несмотря на наметившуюся лысину и резкие морщины, на вид Гарибову никак нельзя было дать даже пятидесяти. Темные глаза из-под густых бровей смотрели на Иванова уверенно и спокойно.

Байков вздохнул:

– Вот, Борис Эрнестович. Не получается что-то у нас с Георгием Константиновичем.

– Поясните, – подыграл Иванов, садясь на стул. – Что не получается?

– Да вот, не получается серьезного разговора.

– А в чем дело?

– Да вот спросил я Георгия Константиновича, что он может сказать по поводу интересующего нас молодого человека. Вы помните?

– Помню. – Иванов посмотрел на Гарибова. – Молодого человека в синем спортивном костюме? Который был в «Автосервисе» два дня назад?

– Точно. Так вот, Георгий Константинович упорно утверждает: это его родственник.

– Родственник?

– Да. Племянник. Представляете? Все бы ничего, одно настораживает: Георгий Константинович утверждает, что он ничего об этом своем племяннике не знает.

– Ничего не знает?

– Совершенно верно. Даже фамилии. Представляете?

– Это в самом деле так, Георгий Константинович? – спросил Иванов.

Гарибов, разглядывающий свои руки, чуть шевельнулся:

– Не понимаю только одного: почему это так удивляет? Бывают особые обстоятельства.

– Какие же?

– Он сын моей сестры. Но, так сказать, незарегистрированной сестры.

– Как понять «незарегистрированной»? – спросил Байков.

– Наше родство нигде не зафиксировано. Отец у нас один, но матери разные. Мы практически не общались. Фамилию сестра носит по матери. Какую, я понятия не имею. И вообще, я о них почти ничего не слышал. По-моему, не такие уж это удивительные обстоятельства.

Некоторое время все трое молчали.

– Интересно, – сказал Иванов. – Вы о них почти ничего не слышали. Как же вы узнали племянника?

– Я видел его еще маленьким. Сестра приезжала с ним, когда умер отец. Сейчас, когда он пришел, я его узнал.