Книга Мелодия Джейн - Райан Уинфилд

Джейн потянулась к буфету за приборами, но Калеб преградил ей дорогу и выдвинул стул. Она села. Он достал ножи и вилки и вместе с салфетками положил на стол.

– Вы всегда готовите незнакомым людям завтраки у них дома? – поинтересовалась Джейн, наслаждаясь редкой возможностью отдаться чьим-то заботам.

Калеб положил ей на тарелку яичницу.

– Мне пришлось немало кочевать по чужим диванам, – ответил он. – В таких условиях быстро учишься отрабатывать гостеприимство.

Джейн взяла себе оладью и сбрызнула ее сиропом. Потом, дождавшись, чтобы Калеб тоже сел за стол, попробовала яичницу. Она оказалась очень вкусной. Не слишком пересушенной и не слишком влажной. И оладьи были золотисто-коричневые, в точности как она любила. Джейн давно уже толком ничего не ела, но этим утром она смела с тарелки все подчистую, а потом еще взяла добавки. Дзынькнула кофеварка, оповещая о том, что кофе готов, и Калеб поднялся, не дав Джейн даже возможности встать, и налил ей и себе по чашке ароматного напитка. Кофе они пили в молчании, украдкой бросая друг на друга взгляды и наслаждаясь покоем.

– Это был очень приятный сюрприз, – произнесла Джейн спустя несколько минут молчания. – Спасибо.

– Это самое малое, чем я мог отплатить вам за гостеприимство, мэм.

– Ох, ради всего святого, не называй меня «мэм». У меня немедленно появляется такое чувство, будто я тебе в бабушки гожусь, когда на самом деле всего лишь в матери. Зови меня просто Джейн. И на «ты».

– Ладно, просто Джейн так просто Джейн, – согласился он.

Джейн потягивала кофе и изучала Калеба поверх кружки. Она вполне понимала, что́ могла найти в нем ее дочь. Несмотря на опухоль, его лицо не утратило привлекательности, но взгляд Джейн против воли притягивал его рот. У него был волевой, слегка квадратный подбородок, синеватый от утренней щетины. И губы. Справа они были рассечены, но, за исключением этого, казались совершенно идеальными, в особенности когда изгибались в улыбке, обнажая белые зубы. А глаза? Бездонные и зеленые – да они словно омуты, способные затянуть любую женщину, стоило той утратить осторожность. Джейн напомнила себе, что осторожность терять нельзя. А еще, что к нему была неравнодушна Мелоди.

– Ты когда-нибудь снимаешь свою бейсболку? – спросила она, когда Калеб перехватил ее пристальный взгляд. – Смотри, так и облысеть недолго.

– Ну… – протянул он, – тогда она тем более мне понадобится.

– Ты не позволил мне снять ее с тебя вчера ночью.

Калеб стащил бейсболку и уставился на Джейн, свободной рукой проведя по своим густым непокорным волосам.

– Она принадлежала моему отцу, – сказал он. – Это единственное, что досталось мне от него в наследство, если не считать характера.

– А что, у тебя скверный характер? – поинтересовалась Джейн.

– Я держу его в узде.

– И каким же образом?

– С помощью музыки.

Джейн кивнула. Она понимала, что он имеет в виду. Собственные эмоции она держала в узде, решая судоку.

– И что ты будешь делать теперь? – спросила Джейн.

– Что буду делать?

– Ну да, без гитары?

– Понятия не имею. – Калеб опустил глаза и вздохнул. – Попрошу у кого-нибудь другую, пока не заработаю достаточно денег, чтобы выкупить ее. У вас… у тебя, случайно, не завалялось где-нибудь ненужной? – (Джейн покачала головой.) – Ладно, что-нибудь придумаю. Когда тебе что-то по-настоящему нужно, оно обязательно вскоре подворачивается.

– В самом деле?

– Для меня это так.

– А потом что?

– А потом скоплю денег и уеду.

– В Остин?

– Откуда ты знаешь, что я еду в Остин?

– Ты сам мне вчера это сказал.

– А-а… – протянул он. – Я был немного не в себе.

– Почему именно в Остин? – поинтересовалась она.

– Во-первых, потому, что там нет дождя.

– По мне, одного этого уже достаточно, – улыбнулась Джейн.

– Это еще не все, – добавил он с горящими от возбуждения глазами. – Остин – мировая столица музыки. Там куча исполнителей. Звукозаписывающих компаний. Скаутов, которые ищут новых исполнителей. Студий. И куча работы, так что на жизнь заработать нет никаких проблем, даже если ты и не добьешься известности. Он как Нашвилл, только без всех этих дурацких церемоний награждения и прочей ерунды.

– И почему же ты не отправляешься прямо туда?

– Как? Пешком?

– Не прямо сейчас. Я имею в виду, почему ты не поехал прямо туда до того, как тебя ограбили.

– Ну, я копил деньги. В этом году фестиваль я все равно уже пропустил. Но надеюсь, что доберусь туда до лета. Мне нужно заработать достаточно, чтобы пробиться и завоевать настоящий успех. Никто не будет относиться серьезно к человеку, который играет на улицах за деньги. Так что я собираюсь заработать достаточную сумму здесь, а потом начать с чистого листа в Остине, где меня никто не знает.

Джейн видела, какой надеждой загорелся взгляд Калеба, когда он заговорил об Остине. Боль, которая, казалось, постоянно жила в его глазах, на время исчезла, но немедленно вернулась вновь, едва он закончил свою речь.

– Я могла бы тебе помочь, – сказала она.

– В каком смысле?

– Помочь тебе добраться до Остина. Встать на ноги.

Калеб перехватил ее взгляд – его глаза горели огнем, который она не привыкла видеть у других людей. Потом он допил свой кофе, снова натянул на голову бейсболку и, поднявшись, принялся убирать со стола.

– Спасибо, но нет, спасибо, – ответил Калеб. – Ты и так уже более чем достаточно для меня сделала.

Джейн поднялась и двинулась следом за ним к раковине с тарелками в руках.

– Ты меня даже не выслушаешь? – спросила она.

– Тебе очень хочется кого-нибудь облагодетельствовать? С этим, пожалуйста, не ко мне.

– Помочь кому-то вовсе не значит его облагодетельствовать.

Он забрал у нее тарелки:

– В моих глазах это выглядит именно так.

– Вообще-то, я говорила вовсе не о безвозмездной помощи. Я намеревалась самым что ни на есть корыстным образом запрячь тебя в работу.

– Запрячь меня в работу? Где?

– Здесь.

– И что я должен буду делать?

– Оставь пока в покое посуду, я покажу.

Джейн отвела его в гостиную и, отдернув шторы, за которыми обнаружилось больше окно, продемонстрировала донельзя запущенный задний двор. По участку протекал небольшой ручей, и его берега заросли кустами ежевики, такими густыми, что сторонний наблюдатель нипочем не догадался бы о существовании ручья, если бы не деревянный мостик, проглядывавший сквозь колючую поросль. Остальной участок заполонил буйно разросшийся ракитник и высокий бурьян. Единственным красивым растением был одинокий розовый куст, который сорняки пока еще не успели задушить.