Книга Очень узкий мост - Арие Бен-Цель

Он позвонил Семеновскому и сказал, что хотел бы рассказать ему о своей встрече с мэром за обедом. Нужно было иметь информацию о возможных шагах муниципалитета в отношении развития контактов с Хайфой и Эйлатом.

В пятницу вечером Кфир был приглашен на ужин к Саше. Приглашение последовало после очередного заседания координационного совета общины, членом которого, от ее религиозной части, состоял Саша. Кфир же, как представитель Израиля, наряду с остальными иностранцами Шаем и Артом, автоматически стал членом координационного совета. Нельзя сказать, чтобы он был очень уж активным его членом. Для него было важно быть в курсе всего, что происходит, а Фельдштейн в свойственной ему командной манере обычно информировал совет. Исключениями служили общинные мероприятия, в которые каждая организация и ее представитель обычно вносили свою лепту. В данном случае Фельдштейн в очередной раз проинформировал совет о том, что дела с помещением идут по-прежнему, то есть, никак не идут. Заседание проходило в помещении Шая.

В эту же пятницу на ужине у Саши Кфир познакомился с девушкой по имени Лана. Вообще-то он познакомился с ней и ее сестрой-близнецом Анной, но возможность поговорить и попросить телефон представилась ему с Ланой. Девушки были идентичны – интересные брюнетки с большими черными глазами, неплохими фигурами и необычно пластичными движениями, что делало их особенно привлекательными. Так у нашего героя начался в Одессе первый роман. Тогда, по молодости, ему не хотелось осознавать того, что если женщина пытается вскружить мужчине голову, она, по-видимому, готовит место для посадки.

Может быть, сейчас стоит упомянуть о том, что в те дикие времена даже холостякам из ведомства Кфира нельзя было иметь романтических контактов с местными. С коллегами, заезжими или постоянными, – да, а вот с местными – нет. Понятно, что система безопасности опасалась шантажа, несмотря на то, что шантаж на этой почве давно устарел. Тем не менее, нарушение этого пункта устава являлось серьезным проступком. Однако, когда ты молод, полон сил и ощущаешь успех, мало кто устоит перед таким соблазном, как Лана. Так наш герой нарушил устав… но это был единственный пункт, хотя и нарушал он его неоднократно… Да, если у мужчины взъерошенный вид, значит рядом прошла ветреная женщина.

Территория, курируемая Кфиром, была огромной. Каждые несколько недель ему приходилось куда-нибудь уезжать. Обычно не больше, чем на неделю. Вначале он попытался объездить всю свою территорию, однако очень скоро понял, что частое посещение таких удаленных мест как Крым или Львов отрицательно отражается на работе в Одессе и приближенных к ней районах. Поэтому Кфир сосредоточил свои усилия в Кишиневе, Тирасполе, Николаеве и Херсоне. Чаще всего он бывал в Николаеве. На это были свои причины. Во-первых, сообщение с ним было довольно сносным. Поездка туда не требовала надолго отлучаться из Одессы. Кроме этого, между ним и людьми, с которыми пришлось там работать, сразу же возникли взаимопонимание и симпатия. Никакой другой иностранный представитель там не бывал так часто, как Кфир, что способствовало приобретению влияния в местной общине. В общем, можно с уверенностью сказать, что частота посещений того или иного пункта зависела от расстояния и создавшихся отношений.

Вторым по посещаемости городом стал Тирасполь. Местный глава общины Симон был политиком союзного уровня, естественно, по еврейским делам. С ним Кфир познакомился еще в Израиле, когда ждал визу. Симон всегда принимал Кфира радушно. В Тирасполе он ни разу не позволил Кфиру остановиться в гостинице. Симон просто не давал ему этого сделать. Он всегда в деталях рассказывал обо всем, что происходило в еврейском мире, от мероприятий до сплетен и интриг на всех уровнях, от городского, до республиканского и союзного. Симон всегда был в курсе всего и с удовольствием делился всей этой информацией, подчеркивая и освещая все в нужном для него свете. Вечерами на кухне за чаем Симон с женой обычно делились с Кфиром своими страхами и надеждами, связанными с репатриацией, которую они планировали в будущем.

Глава 8

Путч

В августе 1991 года, спустя относительно короткое время после появления в Одессе, Кфир в очередной раз поехал в Москву с отчетом в посольство. Так как в посольстве все были очень заняты, назначив встречи со всеми нужными людьми, у него еще оставалось достаточно свободного времени.

Кфиру нравилось приезжать в Москву. Обычно получалось побродить по городу, сходить в театр или музей, а иногда и навестить родственников. По мере того, как он осваивался в городе, постепенно осуществлялись личные планы и замыслы. Следует учесть, что с момента отъезда в 1969 году прошло 22 года. Был 1991-й год – полный развал страны.

Времени было достаточно, и наш герой решил съездить в Опалиху. Опалиха – это бывший в советское время престижный поселок полярных летчиков, находящийся на Рижской дороге в 20-ти минутах езды от города. В этом подмосковном поселке, окруженном лесами, был дом деда, в котором Кфир с сестрой проводили почти каждое лето. Их дед летчиком не был, тем более полярным. Он был адвокатом, достаточно известным, а так же композитором и дирижером. Очень сложная и неординарная личность.

Утром Кфир добрался на метро до Рижского вокзала. Электрички ходили очень редко, да и не всегда по расписанию. Много воспоминаний, связанных с детством и близкими людьми, стали восстанавливаться в памяти. Перед ним всплывали картины и эпизоды начала 60-х годов.

По дороге в Опалиху он был под впечатлением воспоминаний, нахлынувших еще на Рижском вокзале. Напротив него сидели два старика и очень увлеченно обсуждали какие-то политические события. Один из них сказал: «А у нас ведь дворцовый переворот!» – эта фраза как-то проскользнула мимо, но все же осела в подсознании.

Добравшись до Опалихи, Кфир пошел искать когда-то хорошо знакомый дом. Адрес он помнил. Думал, что помнил и дорогу от станции, однако все меняется, и найти дом оказалось гораздо сложнее, чем ожидал. Когда он нашел дом, то ужаснулся. Окна и двери были заколочены. Забор вокруг сада стоял лишь местами. Та часть сада, где когда-то росли прекрасные вишни, вообще была голой. Он прошелся от дома к сараю через небольшую площадку, где когда-то были стол, скамейка, гамак… Мимо мест, где были будки собак, которых они с сестрой так любили. Тяжело было на это смотреть…

Внезапно Кфира окликнула соседка, женщина средних лет. Она подошла к забору со своей стороны и вежливо, как это ни странно для того дикого времени, спросила, кто он такой. Кфир ответил, что он внук бывшего хозяина. Тогда она сразу же изменилась в лице и стала еще более вежливой. Она сказала, что хорошо помнит его маму – «такую интересную женщину, в длинном халате…» У нее Кфир получил телефон сестры жены деда, которая жила в Ленинграде. На обратном пути пришлось опять-таки долго ждать электричку на перроне. По-видимому, никакое расписание не соблюдалось. На наивный вопрос, обращенный к одному из ожидающих, как же с расписанием, он получил довольно грубый ответ, что мол, нужно радоваться, если вообще будет электричка. Да, это был другой мир.

Все еще оставаясь в ностальгическом настроении, Кфир вернулся в Москву и прямо с вокзала отправился на площадь Пушкина в «Мак Дональдс» – перекусить. В то время это был единственный уголок западной цивилизации, если так можно выразиться. Говорили, что это самый большой «Мак Дональдс» в мире (в то время единственный в России). Может быть, ресторан и был самый большой, но и очередь явно была велика. В лучших традициях СССР. Продвигалась очередь, однако, несмотря на все свои полкилометра, достаточно быстро. Явная смесь Востока и Запада, то есть советской культуры и американской эффективности.