Книга Разносчик порнографии - Виктор Мельников

У нас с ней всё по-домашнему, как у мужа с женой. Разница только в том, что, в конце сексуальной гонки, я достаю рубли, отсчитываю положенную сумму, расплачиваюсь. Сделка совершена. Каждый остался довольным. И продавец, и покупатель.

А там, внизу, под балконом, сидит сутенёр в машине. Он ждёт Ленку. И он готов по первому зову, наверное, прийти ей на помощь. Получится?

Но я её и пальцем не трону. А вот его побил бы. Морда лица сутенёра просит кирпича! Есть люди, которым желание помочь возникает безвозмездно, так они выглядят; или излучают флюиды жертвы, если за ними наблюдает психически нездоровый человек. А есть такие люди, которым выписать пиз… й как сказать «здрасти» хочется – каучук.

Теперь я понимаю, почему маньяки редко ошибаются в выборе жертвы. Она, жертва, сама притягивает насильника: то ли поведением, то ли внешностью, то ли чем-то ещё… Ленка – уже жертва тех обстоятельств, вогнавших её в древнее ремесло. Да, со мной она оживает, с другими – черствеет (самозащита), превращается в резиновую женщину…

От злости я сжимаю челюсти. Звук скрежещущих зубов приводит в себя.

После секса – как разбитый арбуз, с тебя течёт, ничего не хочется. Я удивляюсь в работоспособности рабынь любви – ведь это не в кайф! Несколько раз в день с кем попало! Я у Ленки не последний за сегодня. А кто следующий? Конь в пальто?

Сверх положенной суммы кладу три сотки.

– Нормально?

– Витенька, ты мой любимчик. А Жанночка – она не достойна такого клиента. Она, понимаешь, дура. Ей подавай мальчика с обложки!

– Я тебя не променяю, не боись. Но ты сама меня заинтриговала.

В оставшееся время я накатил три рюмки водки.

Ровно в два часа раздался требовательный звонок в дверь.

– Мне пора, Витюля!

– Вали. Как зовут-то этого сутенёра-мента?

– Вадик. – Она идёт на выход.

– Почему я не люблю это имя, а? Ленка, ты не знаешь?

Меня целуют – это новенькое что-то. Я открываю дверь, выпускаю девушку.

– Вадик? – обращаюсь к долговязому пареньку. – Мне тебя так представили. Эээ… значит, ты мне не нравишься. В следующий раз приедешь вместе с Ленкой, то получишь точно так же, – и бью его в лицо. Прикладываюсь изо всех сил, он летит по лестничному маршу вниз.

– Что ты делаешь! – орёт Ленка на весь ночной подъезд. Эхо, исходящее от стен, усиливает крик.

Она подбегает к Вадику, который не двигается, опускается перед ним на колени.

– Брось его, сам очухается.

– Ты меня подставляешь, – она смотрит бешеными глазами. – Обслуживания больше не будет, дурак. Не в моих силах сделать невозможное – тебя накажут!

Подхожу к Вадику. Он потерял ориентацию и не может подняться. Я его ещё разок пинаю ногой в рёбра, он хрипит.

– Убьёшь, успокойся!.. Сволочь!

– Таких не жалко, – я завожусь от того, что Ленка пытается остановить меня.

Я бью его второй раз кулаком в нос и чувствую хрустящую мягкую кость переносицы. Вот теперь он теряет сознание – точно. И в этот момент чувствую ощутимый пинок в пах.

– Сволочь, ты!

Ленка тут же получает «леща» по щеке! Секундная пауза – и она ревёт, захлёбывается слезами, выступившими из больших красивых глаз.

– Он ничего не сделал…

– Уверена?

– Да!

– И что ты хочешь этим сказать? Он – хороший, а я – плохой, так что ли?

– Я говорю – ты безмозглое животное, зверь…

Взваливаю пострадавшего на плечо, спускаю к машине – он тяжелый, хотя и худой. Ленка находит ключи в карманах его брюк, открывает дверь. Сажаю бесчувственного Вадика за руль старенькой «шестёрки».

– Сиди с ним. Придёт в себя, скажи, если привезёт тебя ко мне опять – получит, как я обещал. Он, думаю, всё прекрасно усёк. Поняла? А лучше сама отвези его в больницу, водить ты умеешь, думаю, – и ухожу.

– Следующего раза не будет, – слышу. – Не надейся.

Дома допиваю бутылку водки.

Не нахожу себе места. бл***дво, нашла кого жалеть! Себя уважать надо в первую очередь. Я удивляюсь… Правда заключается в жёсткости слов и в силе кулака, а чем жестче слова и костлявей кулак, тем правдивей сказанное в лицо.

«Шестёрки» под окном нет. Значит, не сомневаюсь, будет жить… Вадик… Такие живучие!

Я закуриваю сигарету из пачки, забытой Ленкой.

Откуда у меня взялось столько силы для удара? Это от злости. Нет злости, нет поставленного удара. Иногда я плохо о себе думаю.

Чермет

Я знал, что это сон. Небыль, чепуха, болотный пузырь со дна памяти. Дремотный всплеск фантазии пьяницы. Судорога похмельного пробуждения.

Братья Вайнеры.

«Петля и камень в зелёной траве»

Второй день запоя.

В доме выпить мало и нечем закусить.

Танюха спит, уткнувшись лицом в стену. Она перебрала вчера больше меня, но опьянела меньше. У неё всегда так. Гладко в первый день, а на второй – её воротит. Если не дать выпивки.

Егор лежит рядом с ней. Его рука залезла ей под блузку. Никто из них не ощущает прикосновения. Инстинкт в пьяном угаре: без чувств.

Я открываю бутылку пива зубами (армейская привычка), одним залпом опорожняю её содержимое.

Легче!

Надолго ли?

Ноутбук не закрыт. Шевелю мышку. Вспыхивает экран: порнография. Егор пялился. Танюхи мало, что ли? Она вчера стриптиз показывала. Уже в стельку пьяной. После оделась – и в отруб! Наверное, ничего не помнит. Всегда так: трезвеет, говоришь, какой у неё классный танец получился, а она не верит, что могла раздеться.

Но сон её всегда спасает от секса. Оно и понятно, собрались не для оргии – побухать. А пьём быстро – быстрей, чем кончаем. Дальше, как карта ляжет.

Рождённый пить – е… ть не может.

Алкоголизм.

Но только я один считаю себя алкоголиком.

Ни Егор, который пьёт, наверное, с первого класса, ни Танюха, блуждающая, где наливают, из хаты в хату, на протяжении уже трёх лет, не признают этот факт. Они здоровые члены общества! Танька видит в себе пока ещё женщину, смазливую, которой только за тридцать, а Егор в двадцать девять лет выглядит на все сорок, но ему срать на свой внешний вид, он не баба, а мужик, которому не в зеркало надо смотреть. Правда есть разница, я на четвертый день приду в себя, а они – не знаю. Там узелок покрепче завязан. На этой почве.

В магазине беру ещё водки и пива. Закусь: грибной салат, маринованные огурчики, курица-гриль, полторашка колы. На оставшиеся сутки хватит.

Звенит мобила. С работы. Трубку не беру. Отмажусь после. Не в первый раз. Прокатит.