Книга Ассасины - Виталий Гладкий

Мальчик даже не понял, бил дед или нет. Кулак Вощаты двигался с немыслимой скоростью. Щит подлетел вверх, ударился о ветку и оборвался.

– Теперь понял? – спросил довольный Вощата.

– Понял, – с сомнением ответил Ярилко.

Они снова подвязали щит, и мальчик приготовился продолжить тренировку. Конечно, мальчиком его можно было назвать с большой натяжкой. Ярилке исполнилось четырнадцать лет и выглядел он как юный гридень: статная мускулистая фигура, широкие плечи, сильные ноги и пристальный немигающий взгляд голубых глаз, которые временами (когда Ярилку сильно сердили) становились похожими на лед. Но его пока не приняли в настоящие воины, поэтому место парню было среди малышни и женщин.

Хорошо, он все время бродит с дедом по лесам, иначе не избежать ему насмешек и подзатыльников со стороны не только взрослых мужей, но и женщин, – унижать гридней и делать им больно перед посвящением в вои было у русов древним обычаем. Будущий добытчик и защитник должен быть терпеливым и выносливым.

– Представь, что ты сам Перун, – сказал Вощата, глядя прямо в глаза внуку с жесткой требовательностью. – Представь! И бей! На этот раз – насмерть. Вот в эту точку. – Он показал.

Внутри у Ярилки словно все перевернулось. Или дед добавил ему энергии, или в него и впрямь вселился дух Перуна, но когда все свершилось, даже Вощата оторопел – щит раскололся и рассыпался на мелкие дощечки! И на это раз Ярилко совершенно не почувствовал слабости, будто не выплеснул из себя все, что только можно было. Мальчик перевел дух и с удивлением посмотрел на обломки щита.

– Да, теперь ты готов, – с какой-то тоской молвил старик. – Такой удар был только у твоего отца…

* * *

Долгожданный момент посвящения в вои наступил для Ярилки во время летнего солнцестояния – на праздник Купалы[26]. В этот день красавица Солнце выезжает на колеснице навстречу своему супругу Месяцу. В купальскую ночь никто в городище не спал; поднявшись на холмы, люди караулили встречу солнца с месяцем. Возле реки всю ночь водили хороводы, разжигали костры и прыгали через них, дабы священный огонь очистил человека от всякой порчи, жгли сорочки больных – уничтожали болезни, умывались росой, чтобы хворь не приставала. Было занятие и у детей. С крутого берега они катали колеса, что знаменовало поворот солнца на зиму. А еще на кострах сжигали чучела Ярилы[27], Купалы и Мары.

С наступлением рассвета, сбросив рубахи, русы бросились в воду, чтобы смыть с души и тела все плохое. По рассказам старших, Ярилко знал, что в ночь на Купалу совершаются разные чудеса, расцветают обычно скрытые от людских взоров растения – папоротники и разрыв-трава. А всякая нечистая сила на Купалу крадет с небес звезды, месяц и гуляет, что есть сил.

На этот раз праздничная ночь для Ярилки не задалась. Он с огромным нетерпением ждал следующего дня. Ему и нескольким его сверстникам предстояло нелегкое, но почетное испытание. Оно должно было проходить в святилище Мокоши[28]. Вместо того чтобы беззаботно веселиться, Ярилко терпеливо готовил себя к обряду под руководством деда.

Они молча сидели друг против друга прямо на полу и, казалось, не дышали. Зачем это было нужно, Вощата не говорил.

Онлишь объяснил, что Ярилко должен мысленно отправиться в чертоги Перуна и, если сильно повезет, испросить его о своей дальнейшей судьбе.

Но попасть в заоблачные выси посредством мысли мальчику не удалось, да и Перун, наверное, был сильно занят и не счел нужным даже показаться Ярилке. Поэтому парень считал, что ночь провел впустую. Конечно, ближе к утру Ярилко сходил на берег и несколько раз прыгнул через костер, а затем долго плавал в реке, но все его мысли находились в Священной роще, где жрицы Мокоши готовились к ежегодному ритуалу.

Их было семеро – все одетые в новые полотняные рубахи с вышивкой черными и красными нитками. Среди них находился и главный соперник Ярилки, сын вождя племени – Всегорд. Он был выше и крупнее сверстников. Силой они с Ярилкой мерялись уже не раз, в том числе и в драках, но Вощата сурово наказал внуку: ни в коем случае не показывай Всегорду все свое умение и всю мощь.

– В глазах врага лучше казаться слабосильным, – поучал дед. – Тем неожиданней для него будет твой ответ. Конечно, Всегорд тебе не враг, но он сын вождя, и Рогволд мыслит поставить его на свое место. Поэтому будет защищать сына всеми средствами.

– Даже если Всегорд неправ? – нахмурился Ярилко.

– Именно так, даже если он неправ, – сурово сказал Вощата. – Но ты не бойся, я всегда с тобой. И в обиду тебя никогда не дам, чего бы это мне не стоило…

Тот нечаянный разговор с дедом Ярилко запомнил накрепко. И после этого старался избегать стычек с Всегордом любыми путями, что не всегда удавалось. В последнее время они особенно участились. Казалось, что Всегорд видит в Ярилке соперника, хотя по положению в племени он никак не мог им быть. Когда дело доходило до драки, Ярилко больше отмахивался и старался просто сбежать, хотя после иногда плакал от бессильной ярости, спрятавшись где-нибудь в лесу. Он знал, что сильнее Всегорда и более ловок.

Дед научил его не только сражаться любым оружием, метко бросать копье и стрелять из лука, но также искусству борьбы и кулачного боя. Впрочем, это умели все вои русов. Однако Вощата знал такие приемы, о которых не имели понятия даже убеленные сединами старшие гридни из дружины Рогволда. А уж они-то повидали мир.

Священная роща встретила процессию тихим шорохом дубовых листьев. Впереди шагали волхвы, а за ними – Рогволд, старейшины и воины-ветераны, суровые темные лица которых были исполосованы шрамами. Вощаты среди них не было, – уж неизвестно, почему, – хотя он тоже не раз ходил в морские походы.

Семь мальчиков шли в окружении трех десятков молодых воинов, будущих боевых товарищей. Ярилко волновался, как никогда прежде. Собственно, как и остальные кандидаты в младшие гридни. Только Всегорд выглядел спокойным и уверенным. Он шел с таким видом, словно все уже закончилось и он получил наузу – плетеный шнур-гайтан на шею с металлическим изображением какой-нибудь птицы или животного, которое станет покровителем молодого воина. Наузу выбирала сама Мокошь. Как это выглядело, Ярилко не знал[29].