Книга Леший и Кикимора - Вера Копейко

Расслабившись от сытости и неназойливой заботы, Катерина Николаевна вынула из сумки файловую папку и лениво просмотрела листки с еще не освоенными данными по скаутам. Да о чем она волнуется? Ей все расскажут, покажут, объяснят. В таких поездках, она хорошо знала, лучше всего отдаться принимающей стороне.

Она собралась засунуть папку обратно и подумала, как свободно ей в кресле без самовара, снова порадовалась, что бортпроводница с крошечным золотым кенгуру на кармашке позаботилась о нем. Упакованный в коробку, перетянутую вдоль и поперек широким скотчем кофейного цвета, он занял отдельную ячейку в багажном отделении. Ничто не упадет на него, пообещала девушка, по тревожному лицу пассажирки оценив значимость вещи.

Она скользнула взглядом по длинному списку участников праздника Русского ребенка и в который раз отметила — русские имена и фамилии, написанные латинскими буквами, воспринимаются как чужие и чуждые. Не вызывают отклика в мозгу, потому что нет ассоциаций — настоящие иностранные фамилии такие же говорящие, как и русские: Смиты, Поттеры — те же Кузнецовы и Горшковы. Но фамилия «Кузнецов», написанная английскими буквами, — абракадабра.

Поэтому Катерина Николаевна не зацепилась взглядом ни за одну из них и засунула лист обратно в папку. Она вынула другой листок, на котором изложена краткая история скаутского движения в Австралии. Она порадовалась — кое-что и она уже знает. Например, что это движение в России возникло до революции в Царском Селе, царевич Алексей был одним из первых скаутов. Его привел отец, царь Николай.

Значит, ей все правильно снилось перед поездкой — царь Николай, его сын Алексей, подумала Катерина, отпивая минеральную воду из пластикового стаканчика и чувствуя некоторое облегчение на душе. Она справится…

После революции, читала она дальше, довольно скоро, скаутское движение покинуло Российскую империю, но отряды возникли в среде русских эмигрантов в Маньчжурии, Китае, на Филиппинах, в Южной Америке.

А в Австралии оно появилось в 1949 году, когда с Филиппин прибыли скауты — покорители австралийских холмов. Именно они подняли трехцветный русский флаг на самом высоком холме, который они одолели, и тем самым заявили миру: отныне скаутская организация есть и в Австралии.

Ясно, сказала она себе, засовывая лист в папку. Он не лез, пришлось постучать ребром папки по ручке кресла. Потом она убрала папку в сумку и приготовила столик для обеда — бортпроводники уже катили тележку с едой.

Выбирая между паровым окунем и лангетом с овощами, она остановилась на последнем. Запила его красным австралийским вином. Потом съела пирожное с некрепким кофе, сдобренным сливками, и, отяжелев от еды, спокойно заснула.

5

На широкой поляне пылал костер, языки пламени взбирались все выше и выше. Катерина испытывала странное чувство, как будто кто-то из темноты, по другую сторону пламени, смотрел на нее. Она ощущала этот взгляд с самого начала, когда в темноте австралийской ночи ее позвали к костру.

Она уже вручила подарок — торжественная часть праздника Русского ребенка проходила неподалеку. Ее пригласили на круглую деревянную сцену как гостью из России, представительницу главной женской организации, с которой у австралийских женщин давние связи.

Она произнесла краткую речь на русском языке, в которой было сказано все, что положено, — о мире, дружбе, любви к соотечественникам, потом вручила самовар. Но странное дело, вместо невероятной легкости, о которой мечтала, Катерина Николаевна ощутила пустоту — дело сделано, и словно отрезан якорь, который держал ее на плаву. Теперь она болтается в огромном океане чужих людей.

Но это ощущение оказалось кратким, ее тут же подхватили и увели — хозяева хотели показать, как русские скауты укладывают дрова для костра.

— Это настоящий русский костер, — говорила Мария, жена местного журналиста Джимочки, как она называла его. Джим Райтер работал в Москве собкором коммунистической австралийской газеты, а Мария служила его переводчиком. Ради нее он оставил жену с шестью детьми, которая не поехала с ним в Москву, женился на Марии. — Ты видишь, — говорила она, — сначала они выкладывают площадку из толстых веток, потом кладут дрова…

Катерина слушала вполуха, исподтишка оглядывая людей, испытывая странную злость на себя: «Ну почему ты не видишь?» А что она должна увидеть?

— Сейчас увидишь.

Она вздрогнула — Мария читает мысли?

Но та продолжала:

— Ты увидишь русские пляски и хороводы, а потом… Джимочка заставил меня сочинить сценарий из русских сказок. Ты удивишься, все будет как в России. Даже костюмы, какие положено.

Пламя взвилось и рассыпалось искрами, когда юный скаут засунул в огонь хвойный лапник. Катерина Николаевна не была уверена, что это елка, но искры летели точно такие, как от еловой ветки. Она видела много костров, когда жила в Алдане. Леший любил огонь.

Скауты и их гости обступали костер все плотнее. Потом — она не заметила, что явилось сигналом, — началось такое! Играли на балалайках и баянах, плясали, пели старинные русские песни. А когда пламя костра опало, один за другим прыгали через него самые ловкие и самые смелые.

Ей вдруг показалось, что она стоит на голове. А что удивительного? Она в Южном полушарии. Выходит, жизнь ее тоже перевернулась, это никакие не глупости, не фантазии. Разве не маленькая Кикимора только что прыгнула через огонь? Она видела ее.

Катерина Николаевна потрясла головой. Но кто-то действительно в костюме Кикиморы прыгал через костер. Костюм в точности как шила ей мать на Новый год. Но где тогда Леший?

Да вот он. В таком, как когда-то Леша Соболев, австралийский скаут перемахнул через пламя. Зипун, подпоясанный пеньковой веревкой, борода клокастая. Палка, на которую он опирался в прыжке, делала его похожим на прыгуна с шестом.

Она поискала глазами Марию, хотела попросить воды, потому что горло перехватило.

Но Марии не было, от нее остался только громкий голос:

— Джи-мо-чка! Ты снова не надел свою кэп! Уже прохладно…

Она усмехнулась. Вот то, чему удивляются все, кто побывал там, где осели выходцы из России. Смесь языков, причудливая, но ненарочитая. Кажется, почему Марии не сказать «кепка» вместо «кэп» Но видимо, она слишком часто гоняется за мужем с этой самой кепкой. Бережет умную голову, улыбнулась Катерина Николаевна, от простуды.

Она отступила от костра и вдруг почувствовала, что спина ее уперлась во что-то широкое и плотное. Она сделала шаг вправо — то же самое. Потом влево — снова стена.

— Привет, Кикимора, — услышала она тихий голос. — Не дергайся, ты в моем круге.

Ее словно подстегнули хлыстом. Она подскочила и повернулась. Из темноты светились глаза, широко расставленные, на круглом лице.

Катерина покрутила головой. Это что — причуды Южного полушария? Если она стоит на голове по отношению к своей реальной жизни, значит, то, что было на дне головы, оно теперь сверху?