Книга Тайна голландских изразцов - Дарья Дезомбре

– Молод. И мне нравится. Но – на любителя.

– Ну, Ален Делон нам не нужен, – деловито покивала бабка. – И мы ему тоже не особенно.

Маша не выдержала и рассмеялась:

– Ты еще скажи: главное, чтобы человек был хороший!

– И скажу! А кстати, хороший?

– Очень.

Маша встала и подошла к плите – чаепития, как момента истины, было не избежать.

– Ну и почему же?.. – тихо спросила бабка, и Маша поняла, кивнула.

– Если я хочу изменить свою жизнь, нам нужно какое-то время побыть врозь, – твердо сказала она.

– Это ты так решила? – в голосе бабки звучал скепсис. – Он с твоим решением согласен?

– Нет, не согласен. – Маша задула спичку и поставила на конфорку старый чайник с плохо пригнанной дребезжащей крышкой. – Он считает, что я должна продолжать работать на Петровке. И далее – вполне в твоем ключе: про дарование, которое нельзя засовывать… во всякие темные места.

– Думаю, – Любочка достала из шкафчика вазочку с мармеладом и коробку зефира в шоколаде, – тебе стоит позвонить твоему «новорусскому» клиенту и сообщить грустную весть.

– Да, – очнулась от размышлений об Андрее Маша и вынула трубку из кармана джинсов.

– Ревенков! – отозвался после первого же гудка бодрый голос.

– Добрый день. Это Мария Каравай вас…

– Узнал, сразу узнал! – радостно похохатывая, перебил он. – Ну как? Есть подвижки?

Маша изложила новости, только что полученные из Москвы. Ревенков крякнул, на некоторое время замолчал.

– Вот же, – наконец произнес он, – бедолага. По ходу, в криминал какой вляпался.

– Вы об этом что-нибудь знаете? – встрепенулась Маша. – Тогда вам стоит связаться со следователем, который…

– Да не, вы чего! Предположил просто. Контрабанда, подделки, темное лицо российского антикварного мира типа. Я-то у него, кроме плитки, ничего не покупал, знаком шапочно, так сказать.

– Ясно, – сказала Маша, мгновенно включив мозг в данном направлении и на секунду позабыв о своем собеседнике.

Но Ревенков тактично кашлянул:

– Я это вот о чем подумал-то… Может, вам интересно будет в Бельгию скататься?

– Что? – оторвалась Маша от выстраивания логической цепочки.

– Ну, надо бы выяснить, что в них такого, в изразцах-то. Тут копать уже поздно, по ходу, один Гребнев, может, чего знал. И то – сомневаюсь. Знал бы – насвистел бы уже давно, цену бы попробовал набить, все такое. Получается, все ниточки – на Западе. Я тут его мейл нашел. Один из первых. Там в истории письма – переписка с его коллегой. Из Брюсселя. Который ему, в свою очередь, эти изразцы и продал. Фамилия дер Страат.

– И? – Маша кивнула, пододвинув бабке чашку, и та налила в нее сперва крепчайшей заварки, а потом и кипятка.

– Ну, там, в мейле, под подписью и телефончик есть, и адрес. Может, напишете ему, встретитесь? – Где-то там, на другом конце трубки, Ревенков вышел на шумную улицу, пикнула сигнализация машины.

– И вы готовы оплатить расходы? – недоверчиво нахмурилась Маша.

– Ну, если не будете слишком понтить… – Ревенков явно улыбался, хлопнула дверца автомобиля, в трубке опять стало тихо. – Но вы, по ходу, не из тех, кто чужое бабло проматывает, нет?

– Не из тех, – подтвердила Маша. – Но шансов найти что-то все-таки крайне немного, вы же это понимаете?

– Ну, понимаю, конечно, – устало вздохнул Ревенков. – Я ж не мороженый на всю голову. Но давайте все-таки попробуем, а? Не дает мне покоя эта история.

Маша молчала, и Ревенков добавил с нажимом:

– Съездите, съездите! По-тамошнему вы в отличие от меня шпрехаете. Может, и будет толк. А нет – так это, хоть развеетесь.

– Хорошо, – сдалась Маша. – Я попробую.

– Вот и лады! – явно оживился бизнесмен. – А координаты пацанчика я вам сейчас вышлю смс.

Маша положила трубку – бабка смотрела на нее выжидательно.

– «По ходу», я еду в Брюссель, – сказала она, потянувшись за зефириной.

Андрей

Андрей не представлял себе, что будет так счастлив ее увидеть. Он чувствовал себя Раневской, приготовившимся для прыжка, чтобы броситься в экстазе к вернувшемуся хозяину с радостным лаем, – и все это, стоило только его бывшей стажерке выйти из вагона на Ленинградском вокзале, в бежевом плаще, прикрывающем обычную черную униформу из свитера и джинсов, рядом – черный же чемодан на колесиках. Русые волосы забраны в низкий хвост, широкоскулое лицо, как всегда, без грамма косметики, но все равно для него – самое красивое. Почти прозрачные глаза переходного из зеленого в серый неопределенного оттенка, крупные бледные губы. Солнце скользнуло по ней, на секунду показавшись из-за ватного предгрозового облака, она улыбнулась… И Андрей рванул вперед, никого не замечая, наталкиваясь на чьи-то плечи и углы чемоданов, и обнял ее, прижав к себе со всей силы: как же он давно ее не видел!

– Как же я давно тебя, дуру, не видел! – прошептал он в маленькое непроколотое холодное ухо.

– От дурака слышу! – тихо ответила она.

Андрей вдохнул ее запах на затылке, роднее которого он вот уже полгода не знал, и наконец отпустил.

– Откуда летишь? – спросил уже по-деловому, стесняясь пылкости объятий и забирая чемодан.

– Шереметьево. – Она взяла его под руку, и они пошли по уже опустевшему перрону.

– Ты же понимаешь, – криво усмехнулся Андрей, – что вся твоя история абсолютно бредовая? Чем он вообще на жизнь себе зарабатывает, этот твой… – он скривился в поисках правильного определения, – клиент?

– А, – беззаботно махнула рукой Маша. – Какой-то импорт-экспорт. Или древесина?

– «Или древесина»! – передразнил ее Андрей и вдруг напрягся. – Он себя там как ведет?

– В каком смысле? – удивилась Маша.

– В смысле – не пристает?

Маша расхохоталась.

– А что смешного? Вот что смешного, а? – Андрей потянул ее дальше, несколько смущенный, но не готовый сдавать позиции. – Под предлогом этого вашего древнего кафеля заманит тебя в какой-нибудь шикарный отель, ты приезжаешь, открываешь комнату, а там – ррраз! – обнаженный любитель древесины!

– Это очень вероятно, – серьезно покивала Маша. – Вот я сама как-то не подумала, а ты мне – ррраз! – и подсказал. Опасайся любителей древесины! – но, увидев напряженное лицо Андрея, сжалилась. – Клиент остался в Питере. Он деловой человек, Андрей. Эти люди и нанимают на работу мелких сошек вроде меня, чтобы они побегали по Европам и выяснили, в чем тут подвох. И отель мой будет самый что ни на есть скромный.

Андрей кивнул, сделав вид, что удовлетворен объяснением. И все-таки не выдержал, спросил: