Книга Великий Могол - Алекс Ратерфорд

Почерневшие, истерзанные тела павших воинов Моголов усеяли землю перед крепостными стенами, распространяя тошнотворный сладковатый запах тления и привлекая тучи черных мух, которые расплодились в огромном количестве и теперь заполонили лагерь. Так много людей погибло, пытаясь спасти раненых или вынести трупы с поля боя, что Хумаюну пришлось запретить подобные вылазки, позволив делать это только под покровом ночи. Но даже тогда были жертвы…

Появление Джаухара прервало мысли Хумаюна. Наслаждаясь прохладным напитком, он выглянул из шатра еще раз и увидел, что полуденное небо покрыли темные тучи. С приближением муссона они станут еще многочисленнее и темнее. Дожди обеспечат осажденных водой и еще больше затруднят дело Хумаюна. В лагере могут даже возникнуть болезни.

– Джаухар, что говорят местные о начале муссонов?

– Повелитель, они должны начаться в середине июля.

Хумаюн принял решение.

– Надо закончить дело до дождей. Наши лобовые атаки бесполезны. Придется поискать другое решение, и поскорее. Завтра я сам вместе с предводителями разведки пойду на поиски слабых мест их обороны. Возможно, гуджаратцы чего-то не учли.

* * *

В тяжелой кольчуге, истекая потом, Хумаюн ехал на коне вдоль южной стороны горной гряды, справа от которой стояла неприступная на вид крепость Чампнир. Помимо внешних неприятностей, он испытывал чувство глубокого разочарования. Он и его разведчики уже пять часов на жаре безрезультатно изучали северную часть крепости и наполовину обошли ее с юга. Как только им казалось, что в обороне найдено слабое место, где его люди могли бы подобраться к стенам, обнаруживалось, что оно неприступно. Однажды его разведчику удалось наполовину взобраться по расщелине каменной стены, но он тут же свалился, раскинув руки, после трескучего мушкетного выстрела. Стало ясно, что в одной из расщелин скрывается засада.

– Джаухар, дай мне воды, – сказал Хумаюн, вытирая потное лицо тряпицей. – Быстро, парень, – разозлился он, видя, как слуга возится с ремешком на седле.

– Прости, повелитель, тесемки запутались…

– Тогда просто поскорее, – произнес более спокойно Хумаюн, понимая, что его раздражение вызвано не медлительностью юноши, а его собственным отчаяньем от неудач с разведкой. – Спешимся и отдохнем немного в тени тех деревьев на холме.

Он устало повернул коня в сторону рощи ярдах в пятистах от них. Но, подъехав к пологому спуску и спрыгнув с коня, заметил, что с более высокой точки ему открылась совершенно иная картина. Теперь стало видно, что за деревьями скрывалась глубокая расщелина, тянувшаяся до самого верха гор. Возможно, во время муссонных дождей там протекал поток, но теперь русло пересохло. Забыв про жажду и отбросив грустные мысли, Хумаюн позвал начальника разведки Ахмед-хана.

– Видишь то ущелье? Что думаешь о нем? Там можно пройти?

– Не уверен, повелитель, но выглядит многообещающе. Схожу проверю.

– Пока не ушел, проверь, чтобы остальные наши люди хорошенько спрятались под деревьями. Не надо им нас видеть… и удачи тебе.

– Благодарю, повелитель.

Ахмед-хан достал из сумки у седла пару кожаных сапог на толстой подошве и с кожаными креплениями для надежности и, надев их, ушел на полмили в сторону скалы. Минут через пять или шесть он скрылся из виду в густых зарослях кустов и деревьев. Потом Хумаюн разглядел его карабкающимся по скале. Иногда он исчезал, но затем появлялся снова, довольно быстро продвигаясь по своему пути. На какое-то время Ахмед-хан совсем пропал. Когда Хумаюн увидел разведчика снова, тот был далеко внизу. Падишах ходил взад и вперед, дожидаясь его появления, страшась, что последний участок окажется непроходим, но надеясь, что это не так.

Через полчаса Ахмед-шах снова появился на заросшем холме. Руки его были исцарапаны, просторные штаны порваны на коленях. Походка его была неровной, а на одном из сапог оборвались кожаные ремешки, но он широко улыбался.

– Похоже, что там никакой защиты. Футов сорок по верху пройти несложно, но последние несколько футов очень трудные. Там ноге опереться не на что. Для такого скалолаза, как я, по узкой расщелине взобраться нетрудно, упираясь ногами в одну стену, а спиной – в другую. Но для многих, особенно с оружием, это невозможно. Хотя, – он снова улыбнулся, – вся скала в трещинах и не сильно твердая, первопроходцы могут вбить железные колья, чтобы остальным было во что упираться ногами.

– Благодарю бога и тебя за храбрость и умение. Завтра ночью вернемся с полутысячей лучших воинов. Пока наши будут атаковать главные ворота, чтобы отвлечь тех, кто в крепости, мы проложим путь и войдем в нее с тыла.

* * *

В бледном свете луны Хумаюн и Ахмед-хан подобрались сквозь густую чащу к расщелине. Гладкие камушки под ногами подтвердили, что это высохшее русло и что водопад наверху наполнял его водой во время муссонных дождей.

Желая вечно быть в гуще сражения, Хумаюн пренебрег советом Баба Ясавала держаться в центре войска, откуда легче руководить, и решил сопровождать Ахмед-хана с его десятью скалолазами из охраны, чтобы вбить колья в отвесную скалу. Падишах знал, что они, как и он сам, горят нетерпением и его присутствие среди них вдохновит остальных. Зная, что их повелитель уже сам взобрался на стены, они не посмеют подвести его.

Все шло хорошо. Спрятав лошадей на значительном расстоянии, под покровом облаков, не пропускавших лунный свет, они добрались до места совершенно незамеченными. Прямо перед собой сквозь густые заросли Хумаюн увидел начало пересохшего русла, темную скалу – и подал знак Ахмед-хану и его десяти воинам, которые должны были взобраться за ними.

– Эта попытка штурма решит и мою судьбу, и судьбу империи, и всех вас. Риск велик, но, в случае нашей победы, и награда велика, и по воле Бога мы победим. А теперь проверьте надежность креплений вашего оружия и всего, что собираетесь взять с собой. Нельзя ничего ронять, чтобы не обнаружить себя и не навредить всем, кто идет за нами.

Хумаюн оставил свой меч Аламир у Джаухара, который должен был последовать с остальным войском; затем оделся в простую темную одежду, как у остальных воинов, но повесил на шею кожаный шнурок с кольцом Тимура. Перед тем как подняться на скалу, он его поцеловал. Подъем начался. Ахмед-хан карабкался первым, нащупывая впадины и уступы для рук и ног, которые обнаружил во время первого прохода, и подал сигнал Хумаюну, сразу последовавшему за ним. Несмотря на то, что изредка из-под них срывались мелкие камни, с легким рокотом катившиеся вниз, падишах надеялся, что их шум заглушали выстрелы, доносившиеся из его лагеря, когда палили пушки, отвлекающие осажденных.

За двадцать минут мужчины добрались до последней расщелины. Взглянув вверх, Хумаюн понял, как трудно будет влезть туда. Казалось, что скалу немного обтесал водный поток; расщелина казалась слишком широкой, чтобы было удобно зацепиться за нее руками с одной стороны и упереться ногами с другой. Колья, которые Ахмед-хан, повисший на выступе фута в два шириной, доставал из мешка, перекинутого через плечо и заткнутого за темный пояс, должны были пригодиться. Хумаюн начал доставать свой молоток.