Книга Кто и куда ведет Россию? От харизмы до маразма - Владимир Фортунатов

Так, например, законодательством воспрещалось в пределах одного уезда сосредоточивать в одних крестьянских руках более шести высших душевых наделов. Этот потолок в 12–18 десятин для крепких хозяйств был явно низким и обидным: очевидным было нежелание создавать для дворян-землевладельцев конкурентов в лице зажиточных крестьян. Кулакам приходилось изворачиваться. Со скрипом изыскивались свободные земли, финансовые средства, помощь для переселенцев. Около миллиона переселенцев вернулись обратно «несолоно хлебавши». Многим на новом месте пришлось наниматься к местным богатеям, казакам, на промышленные предприятия. Остальные обживались «потом и кровью», тяжкими усилиями. К тому же новые районы были отнюдь не такими благодатными в климатическом отношении, как дикий Запад в США в последней трети XIX в., который также осваивался в результате переселения. Дешевой сельскохозяйственной техники и прочего также не было. Иногда на общину оказывалось достаточно мощное административное давление для того, чтобы добиться 2/3 голосов на сходе в пользу перехода всей общины к новой системе землепользования. Возиться с отдельными крестьянами правительственным чиновникам оказывалось не с руки.

Пафосные слова старшины телевизионной коллегии «присяжных» о землях царской семьи, переданных в фонд реформы, требуют специального изыскания. Да, царской семье принадлежали так называемые удельные земли площадью в 7 млн га. Почти по 150 тыс. га в среднем на каждого из примерно пятидесяти членов царствовавшего Дома Романовых. Даже самые заядлые монархисты не приводят конкретных данных о передаче членами Дома Романовых каких-то земель на какие-то цели реформ. Столыпин на земли батюшки-государя и не рассчитывал.

Вот что писал авторитетнейший специалист по аграрному вопросу и столыпинской реформе А. М. Анфимов: «Удельное ведомство, как уже указывалось, располагало в 1905 г. 7,5 млн десятин. Натиск крестьян вынудил и уделы поделиться с крестьянами толикой земли. На семейном совете царя с великими князьями летом 1907 г. с приглашением ведущих правительственных чинов, после постыдной семейной свары, о которой вспоминал в своих записках Н. С. Таганцев, решено было передать Крестьянскому поземельному банку 1,25 млн дес. удобных земель для продажи (выделено мною. – В. Ф.) крестьянам. Вокруг этого события был организован большой пропагандистский шум, причем особенно напирали на то, что земля передается по баснословно низкой цене – 57 руб. за десятину. У крестьян создавалось впечатление, что и им будут продавать землю по той же цене, то есть вдвое-втрое дешевле, чем при покупке у помещиков или из имений банка.

Но это был бессовестный обман. Крестьянский банк стал продавать бывшую удельную землю по ценам, складывавшимся в данной местности при продаже помещичьих земель, и требовал таких же доплат наличными („верхи“). Разницу в цене банк регулярно перечислял уделам, так что прежние владельцы ничего не теряли. Более того, сами уделы, вместо того чтобы составить конкуренцию помещикам и противодействовать росту цен, приняли участие в развернувшейся спекуляции на земельном рынке».[14]А. М. Анфимов убедительно показал, что и в рамках столыпинской реформы члены царской семьи в накладе не остались и красивой сказки про доброго батюшку-царя здесь не получается.

Чтобы понять главную «фишку» Петра Аркадьевича, придется задать вопрос: а за чей счет проводилась реформа? Кто и чем поступился в интересах крестьянства? Как сами крестьяне воспринимали ситуацию? Кого и за что они готовы были благодарить? Думается, что ответы в значительной степени лежат на поверхности. Реформа проводилась главным образом за счет самих крестьян. Их сталкивали лбами, стравливали между собой «общинников» и «укрепленцев», так как делили общую общинную надельную землю. Кто смел, тот и съел! Имущественная дифференциация, которая до этого в общине во многом скрадывалась и уравновешивалась бóльшим вкладом зажиточных элементов в несение общих повинностей, ускорилась и усилилась. Столыпинская реформа развивала капиталистические отношения в аграрном секторе, но в то же время порождала и соответствующие социальные противоречия. По-видимому, не стоит ни идеализировать, ни рисовать черными красками «столыпинский прорыв». Опыт столыпинского реформаторства учит задавать вопросы, среди которых главным будет: а за чей счетец реформы? Сколько народу в очередной раз не жалко положить во имя очередной сомнительной идеи? «Тщательнéе надо быть, товарищи, тщательнéе», – призывал сравнительно недавно известный сатирик. Так что с «серебряной медалью» для Столыпина получился перебор. Явно не по Сеньке шапка!

Почему Иосиф Грозный круче Петра Великого

Попал Л. И. Брежнев на тот свет и сразу увидел Н. С. Хрущева. Начал с ним разговаривать. А Хрущев в ходе разговора время от времени стал поворачиваться на 360 градусов. «Что это с тобой, Никита?» – спрашивает Брежнев. «Да понимаешь, как кто-то меня внизу поминает, я поворачиваюсь. Мне-то еще ничего, туда-сюда. А вон видишь в углу что-то похожее на вентилятор? Это товарищ Сталин без остановки крутится».

Анекдот середины 80-х гг. XX в.

Политические анекдоты довольно точно отражают степень популярности того или иного исторического деятеля, его оценку народным сознанием. Применительно к советскому периоду отечественной истории Сталин является наиболее поминаемым персонажем, превосходя по интенсивности внимания со стороны различных авторов Распутина, Столыпина или Николая II. Уступает Сталину и Ленин.

Почему Сталин «не уходит со сцены», как когда-то обозначил эту проблему один из перестроечных публицистов? Почему Сталин стал бронзовым призером, обогнав Петра I и Ленина, от которых он в прежних рейтингах отставал? С чем связан интерес к личности столь противоречивой и неоднозначной?

«16 июля остановлено голосование на сайте „Имя Россия“. Примерно за неделю до этого по сети, как пожар, стала распространяться информация, что лидирует среди 50 кандидатов на почетное звание Иосиф Джугашвили. Затем начались акции по борьбе за лидерство Николая II. В результате организатор плебисцита – телеканал „Россия“ – принял решение остановить народное волеизъявление. Однако даже предварительные данные по лидерству одного из самых одиозных тиранов XX века вселяют ощущение моральной катастрофы. Не стоит успокаивать себя тем, что подобное голосование далеко от социологического исследования. Если в сети существуют активные группы сталинистов и монархистов, а противостоять им некому, то это – диагноз всему обществу. Организаторам можно только посочувствовать. Вряд ли они предполагали, ЧТО обнажит их затея», – встревоженно сообщила известная газета.[15]

«Элите очень стыдно. Она 15 лет объясняла народу, что „все действительное разумно“. Что приватизация проведена с блеском. Что бешеный разрыв между бедными и богатыми скоро рассосется. Что рассовывание собственности из одного олигархического кармана в другой – это и есть настоящая экономическая политика…