Книга Крестная мамочка - Керри Адамс

Ник и Франческа поженились, когда Каспару было девять месяцев. В тот же день состоялись и крестины. Мне достались роли крестной матери и подружки невесты, и я исполнила их в одной и той же юбке-шаре, по уродливой моде конца восьмидесятых. День был знаменательный. В ответ на просьбу викария отринуть зло я скрестила за спиной пальцы: в двадцать лет для таких сделок я еще не созрела. Я веселилась напропалую. Когда в воздух взлетел букет невесты, я стояла столбом, пока он не упал к моим ногам. Я точно знала: брак подождет, незачем торопить события. Ловить розы на всякий пожарный я не собиралась. В том, что когда-нибудь я выйду замуж и обзаведусь детьми, у меня и тени сомнения не возникало. Теперь, когда я убеждена, что моя житейская мудрость ничтожна, мне совершенно ясно: в те времена я не знала ровным счетом ничего.

Когда Каспару было восемь лет, родилась его первая сестра, Кэти, а через три года — вторая, Поппи. Франческа забросила юриспруденцию, зато преуспела в построении счастливой крепкой семьи. Подумать только, а я так жалела ее в тот день, когда скрестила пальцы и пренебрегла букетом.

Я оглянулась: Франческа сидела в обнимку с Ником на диване и смотрела, как дочери вскрывают подарки. Ты ошиблась, Франческа. Быть мной нелегко, потому что я хочу лишь одного — поменяться с тобой местами.

Я взяла плащ и попрощалась. Спустившись с террасы, обернулась: над слуховым окошком в крыше вился дымок. Я успела заметить на темном фоне тлеющий кончик косяка, или как там их теперь называют, и поняла, что новое увлечение Каспара перерастает в привычку. Перед тем как сесть в машину, я отправила Каспару СМСку. Элегантную, информативную и почти поэтичную. «Не придешь на свой ДР — скормлю обед айподу». По городу я ехала с поднятым верхом машины, слушая слюнявую, как всегда в воскресенье вечером, музыку по радио, — от нее меня воротит, но радио я никогда не выключаю. Я чуть было не свернула к дому Клаудии, но вовремя решила, что на сегодня с меня довольно супружеского блаженства и домашнего уюта, и направила свой «мини» к дому, навстречу одинокой воскресной ночи и завтрашнему безделью.

Телефон заверещал, когда я вошла в квартиру и пинком закрыла дверь. Как ни странно, звонила Самира. По воскресеньям она не тусуется. Развалившись на диване, я настроилась выслушивать извинения за вчерашнее, но не тут-то было. Пора бы мне уже изучить Самиру. По-моему, ее фамильный девиз — «Лучше смерть, чем извинения!». Потому-то ее родные и не общаются друг с другом.

— Воскресный суицидальный надзор за одиночками, — объявила она.

Само собой, я оскорбилась.

— Да не за тобой, балда, речь о моих одиноких друзьях и всех тех, кого они притащили в Лондон на ужин. Это моя новая затея; пришла в голову, пока тебя не было. Воскресные вечера стали невыносимы. Я уже собиралась выброситься из окна, когда меня осенило. Так ты приедешь? Одевайся попроще, без церемоний.

На минуту я так растерялась, что буквально онемела. Не каждый способен тусоваться в воскресенье вечером: наваливается тоска, щемит сердце, так и подмывает запеть «Совсем одна» из «Отверженных».

— Соглашайся, Тесса. Незачем женщине рыдать в подушку воскресным вечером, если можно заняться чем-нибудь поинтереснее.

За это я и люблю Самиру: что у нее на уме, то и на языке. Конечно, если отплатить ей той же монетой, ссора затянется на несколько недель. Но я твердо усвоила: друзей не переделаешь, остается либо многое пропускать мимо ушей, либо полюбить все, что тебе в них не нравится. И я занялась совершенно нетипичной для воскресного вечера проблемой под названием «нечего надеть». Знаю я этих друзей Самиры. Если они умеют одеваться «попроще», тогда Джордж Буш — великий оратор.

Через час, взбудораженная до предела, я подкатила к дому Самиры. Верх авто я снова опустила, в гардеробе отыскала джинсовую мини-юбку, низко сидящую на бедрах и демонстрирующую мою главную гордость — плоский живот и стройные загорелые ноги. Машину я взяла с умыслом, чтобы не надраться и заодно держать мужчин на расстоянии. Завтра понедельник, какие могут быть попойки? Лифчик телесного цвета на широченных бретельках, сам по себе уродский, отпадно смотрелся под белой футболкой, которая и загар подчеркивала, и прикрывала прыщи на спине, когда они появлялись. К счастью, из отпуска прыщей я не привезла.

Прыщи на спине — проклятие всей моей жизни. Как и гигантский нос. Я уже привыкла не спорить с друзьями и родными, а иногда даже соглашаться с ними, что нос вполне приемлемый, но при виде фурункулов на спине все они дружно морщатся, и я их понимаю. Я перепробовала все: обертывание водорослями, скрабы с солью, акупунктуру, «Роаккутан», а упрямые гады все лезут и лезут. Я обошла всех дерматологов и узнала, что прыщи пройдут после родов, — печальная ирония судьбы. Если бы все было так просто! Видимо, сказался избыток подростковых гормонов, так и не приглушенных спермой. У Клаудии, понятно, ни разу в жизни не было прыщей, и я ей завидую, хотя знаю, как дорого обошелся ей дефицит гормонов. Будь у нее выбор, она бы с радостью стерпела прыщи на спине. Дожидаясь, пока щелкнет поднимающаяся крыша «мини», я мысленно помолилась за подругу.

* * *

С воскресным воздержанием я просчиталась. Ужин в узком кругу у Самиры превратился в разнузданную вечеринку с карри. Было в этом что-то сиюминутное, по принципу «один раз живем». Чего терять нам, подопечным суицидального надзора?

Парочку официантов из индийского ресторана отвлекли от вечерней доставки и поручили накормить и напоить нас. Умно придумано, отметила я. Кто ест карри вечером в воскресенье? Одни женатики. Самира сумела утереть им нос. Так я ей и сказала, а она в ответ нахмурилась:

— Это ресторан моего дяди.

Вот тебе раз.

Одиночки привели своих одиноких друзей, было весело, никто не напрягался и не замыкался в своем кружке. Если у присутствующих и были дети, о них не упоминали. Никто не разглагольствовал про выбор школы. Я радостно наливалась пивом «Тигр», болтала со всеми подряд, и все шло прекрасно. За несколько часов, которые я там провела, меня ни разу не спросили, чем я занимаюсь, — по моей классификации это означает, что вечеринка удалась. Светские беседы переросли в общий треп. Никто не вспоминал о бытовухе: все дружно обсуждали народы и страны, книги и малоизвестные, но шикарные бары в других городах.

Я познакомилась с неким Себастьяном. Долговяз, лысоват, ноги колесом, но в целом ничего себе: сумел рассмешить меня и притащил еще «Тигра». А когда он отлучился в туалет, ко мне подсела Самира и выдала информацию: он какой-то там советник при правительстве. Почему-то эту работу я сочла сексуальной. С госслужащими я еще не сталкивалась. Себастьян дал мне визитку — видно, так полагается у нынешних одиночек. Я скользнула по ней взглядом: и вправду служит в Министерстве торговли и промышленности. Когда Себастьян попрощался, я расстроилась, но через двадцать минут увидела, что обе стрелки часов сошлись на двенадцати, и рассудила, что и мне пора спать. Я поблагодарила Самиру и в обитом плюшем лифте спустилась на первый этаж. Возле дома Себастьян болтал с какой-то незнакомой компанией. Он улыбнулся мне и помахал собеседникам.