Книга Мир крутых мужчин - Марина Серова

Ирина вернулась, заняла свое прежнее место в кресле и объявила, что легкий ужин скоро будет готов.

— Так кто тебе поручил покопаться в этом тухлом деле, Татьяна? Или ты работаешь, так сказать, по своей инициативе?

Мне внезапно стало смешно: по собственному почину срываться с замечательного тарасовского пляжа и тащиться в неприветливый Волгополоцк?

Это даже не извращение, это уже клиника.

Появился Максик с подносом, чем избавил меня от необходимости отвечать сразу и дал возможность немного обдумать ситуацию.

— Ну что, девчонки, салатики, бутербродики кушать будем? — ставя на журнальный столик свои творения и радушно улыбаясь, проговорил он.

— Спасибо, пупсик, спасибо, солнышко! — Ирина привстала и чмокнула его в щеку.

Видимо, пупсику это понравилось, потому что он сходил на кухню и принес еще одну бутылку «Катнари» из холодильника.

— Так кто, говоришь, тебя озадачил расследованием, Таня? — снова повернулась ко мне Ирина.

Я замялась, и она, поняв меня, подмигнула и махнула рукой в сторону усевшегося перед телевизором Максика.

— Он свой парень, ты не волнуйся, Татьяна, — сказала она, — я ему доверяю.

Мне, конечно же, было приятно слышать, что Ирина доверяет своему парню, но эта рекомендация значила маловато. Я-то доверять ему не была обязана.

То, что я работаю детективом и интересуюсь делом Петрова, уже стало ясно тем, кто организовал изъятие документов у меня из-под носа с помощью вопящих гостиничных баб. Об этом, следовательно, можно было говорить уж если не сколь угодно много, то и не особенно скрываясь.

Другое дело — клиент. Клиент рассчитывает на сохранение его инкогнито. Профессиональная этика требовала от меня именно этого, и отступать я не собиралась. Но чтобы не обижать Ирину отказом назвать заказчика расследования, пришлось покривить душой, или, выражаясь дипломатично, слукавить.

— Клиент мне неизвестен, — сделала я честные глаза, — это обычная практика в нашей работе. Все обставляется следующим образом: присылается по почте предложение: краткое описание заказа и сумма аванса. Если все это устраивает, потом по телефону сообщаются подробности. Деньги приходят тоже переводом. Вот так, собственно, я и получила это дело. Если клиент уверен, что он неизвестен, то и чувствует себя свободнее.

Ирина понимающе кивнула, хотя было непонятно, проглотила ли она мои доводы или просто приняла их к сведению. А Максик сидел в это время, уставившись в телевизор, и делал вид, что его здесь нет.

— И что ты уже успела узнать или понять? — спросила моя новая приятельница.

— Ты правильно сказала — или «понять». Узнала я мало, но у меня составилось убеждение, что Юрий Гаврилович Петров вряд ли причастен к убийству своей жены.

— Да это же козе понятно! — вскричала Ирина и взмахнула руками. — Юре просто не нужно было этого делать! Ради чего?

— Разные есть версии. — Я пожала плечами и снова подняла свой бокал. — Говорят о ревности, например… Чем не годится такая версия?

— Чушь собачья! — Ирина стукнула кулаком по столу и тут же, ойкнув от боли, подула на него. — Чушь! Можно подумать, что он не знал, в чем состоит ее работа! Да Нинка, если хочешь знать, любила его даже такого и не изменила бы ему никогда!

И Юра это прекрасно понимал.

Может, Юра и понимал, подумалось мне. Хотелось бы, чтобы и для меня что-нибудь разъяснилось.

— О чем ты говоришь, Ирина? — спросила я осторожно, чувствуя, что начинает проклевываться что-то любопытное. — Я, например, считала так:

Юра был уверен, что его жена работает менеджером, и…

— Ха! Менеджером она работает! — снова развеселилась Ирина. — Да у нас напишут все, что угодно. Я вот числюсь то ли заместителем заведующей пищеблоком, то ли… Не помню уж точно.

А вот Юра захотел, чтобы его жена была оформлена именно менеджером. Ему, наверное, было бы западло, если бы его жена числилась кем-нибудь другим. Он же крутизна, Юрка-то!

Я немного ошалела от такой информации. Конечно, люди живут как хотят и как считают для себя удобным. Но отпускать жену в клуб петь песенки в голом виде и требовать только того, чтобы она непременно числилась менеджером… это какой-то перебор или дошедший до крайности придурковатый эстетизм.

— Странная семейка, — сказала я для затравки.

Ирина хмыкнула.

— Ничего особенного, и так люди живут. Я вижу, ты, Татьяна, не врубаешься в ситуацию, — тонко заметила она.

— Пожалуй, что и так, — согласилась я. — Наши Петровы были неформалами?

— Да самые обыкновенные люди, — сказала Ирина. — Просто у Юрки после прошлогодней аварии это самое дело, — Ирина сделала красноречивый жест, — опустилось на полшестого. А Нинка-то — баба молодая… Вот они и придумали такой фокус. Для ее сублимации, так сказать.

Я выпила залпом все содержимое бокала и поставила его на стол. Тут же проявился якобы отсутствующий Максик — встал, подошел и подлил мне еще. А потом опять повернулся к фильму про американскую мафию тридцатых годов.

— Значит, Петров был импотентом, — констатировала я. — А почему же он промолчал об этом на следствии? Ведь все обвинение наверняка будет строиться на показаниях его псевдолюбовницы.

Ему бы только сказать правду, его показания проверят — и все, мотив преступления пропадает!

— Ну этого уж я не знаю. — Ирина развела руками. — О том, что с ним произошло. Нинка мне рассказала под страшнейшим секретом. Говорила, что записей нигде не сохранилось: Юра, чтобы не портить имидж, уничтожил все медицинские карточки. Кто ж его знает, почему он ничего не сказал?

Может, стесняется. Или думает, что врачи не смогут доказать, когда с ним это случилось, вдруг скажут, что не год назад, а вчера с перепуга началось.

А насчет любовницы… По нынешним продвинутым временам для секса… — Ирина тонко улыбнулась, у нее дрогнули крылья носа, и она протянула руку к своему бой-френду:

— Есть разные методы, я правильно говорю, Максик?

Он отреагировал мгновенно: развернулся, плотоядно посмотрел на подружку, сказал: «Конечно, пупсик» — и снова занялся телевизионной слежкой за Аль Капоне.

Мы посидели еще с часик, и потом я, вроде нехотя, но приняла предложение Ирины остаться у нее. Мне постелили в зале, рядом с телевизором, а Ирина с Максиком ушли во вторую комнату.

Я лежала, курила и думала. Было непонятно, почему Петров, вставший перед реальнейшей перспективой сесть в тюрьму за преднамеренное убийство, не соглашается разгласить свою тайну. А ведь сам же и сказал, что очень боится попасть на нары по причине своей прошлой работы в органах.

В соседней комнате за закрытой дверью Максик, судя по всему, честно отрабатывал высокое звание мужчины, и я сама не заметила, как заснула под специфическую звуковую колыбельную. Какие сны мне приснились — не скажу, это не имеет отношения к нашей детективной истории.