Книга Ярмарка невест - Кэндис Герн

– Да, ваша милость, – ответила женщина. – Только на прошлой неделе мы проветрили матрацы и постелили свежее белье.

– Хорошо. Это миссис Озборн. Она поживет у нас некоторое время. Томас, принеси, пожалуйста, ее сундук и проводи миссис Озборн в желтую спальню. Миссис Трегелли, мне надо с вами поговорить.

Даже не взглянув на Верити, он вышел из комнаты. Миссис Трегелли озадаченно посмотрела на Верити и последовала за лордом Харкнессом. Верити стояла в холле, с ее одежды на пол капала вода. Верити молилась, чтобы миссис Трегелли вернулась. Она показалась такой... нормальной.

Хрюкнув от натуги, рыжеволосый лакей поднял сундук себе на спину.

– Идите сюда, мэм, – сказал он.

Томас, медленно продвигаясь со своей тяжелой ношей, провел Верити через просторный холл. Его освещал только огонь в огромном камине у дальней стены. Рассмотреть детали было трудно, но в комнате, похоже, был высокий потолок с балками, а стены до середины отделаны панелями, а выше побелены. Над панелями на каждой стене в несколько рядов висели мечи, копья, боевые топоры, дротики, ружья и всевозможные пистоли. Среди оружия кое-где виднелись доспехи: нагрудники, шлемы и щиты. Все было начищено до блеска и сверкало в свете огня.

– Здесь на столе есть свеча, мэм, – сказал Томас, кивая на длинный стол у одной из стен. – В этих коридорах очень темно, поэтому лучше брать свечу.

Верити взяла свечу и зажгла ее, затем пошла за Томасом по темным коридорам. Наконец они поднялись по лестнице. Бедный лакей со своей ношей ворчал и тяжело дышал. Преодолев ступеньки, он остановился, чтобы перевести дух, после чего повел Верити еще по одному бесконечному коридору. Наконец они подошли к открытой двери.

– Сюда, – сказал он и отошел в сторону, ожидая, пока Верити войдет.

Она колебалась, не желая добровольно входить в комнату, которая может оказаться ее тюремной камерой. Заметив печальный взгляд Томаса, она расправила плечи и вошла в комнату. Лакей, быстро последовав за ней, со стоном поставил сундук в ногах кровати. Потом он начал разводить огонь в камине. Когда огонь загорелся и весело затрещало яркое пламя, Томас спросил:

– Вам нужно еще что-нибудь, мэм?

Верити осмотрелась. Все выглядело совсем не так, как она ожидала.

– Нет, – сказала она, делая невероятное усилие, чтобы ответить на вопрос слуги.

– Прекрасно, – отозвался Томас. – Здесь обедают в шесть, мэм. Сейчас около пяти, так что у вас есть возможность немного отдохнуть. Я позабочусь о том, чтобы к шести за вами кто-нибудь пришел.

Он поклонился и вышел из комнаты, притворив за собой дверь.

Верити со вздохом опустилась на край кровати. Спальня была удобная, хотя и старомодная. Мебель выглядела так, как будто ей было по крайней мере сто лет – тяжелой и темной. Кровать и окна прикрывали изысканные, вышитые шерстью на бледно-желтой ткани занавески. Низкий потолок, обитые гобеленом стены. Общее впечатление комната производила темное, но каким-то образом казалась почти уютной.

Однако из-за хаоса мыслей и чувств Верити была слишком возбуждена, и это лишало ее возможности отдохнуть. На первый взгляд тут нормальные слуги, ей предложили обед, старую очаровательную комнату – все это не соответствовало мрачному гранитному фасаду, жуткому холлу с оружием или загадочному хозяину Пендургана. Что же было настоящим лицом Пендургана? Какая судьба ожидает Верити?

Она несколько минут неподвижно сидела на кровати, слишком взволнованная, чтобы шевелиться. Сначала собиралась распаковать свой сундук, чтобы хоть чем-то заняться, отвлечься от событий последних нескольких часов, но распаковывать вещи было равносильно признанию своего поражения, равносильно тому, что она согласилась с этой чудовищной ситуацией. Сидя на кровати, Верити потеряла счет времени, в голове у нее не было ни единой мысли, она как будто ждала, чтобы кто-то пришел и сказал ей, что делать.

В конце концов она механически встала, развязала свой капор и положила его на кровать. Потом сняла промокший плащ и повесила его на стул возле камина. Она протянула руки к огню, чтобы согреть их, когда услышала, как у нее за спиной открывается дверь. Верити вздрогнула, выпрямилась и обернулась. В дверях она увидела темный силуэт. Это была женщина, высокая и худая, руки ее были скрещены на груди. Она вошла в комнату.

В свете камина Верити увидела пожилую женщину с узким лицом и седыми волосами, причесанными по моде тридцатилетней давности. На ней было надето простое черное платье из бомбазина безо всяких украшений, только по вороту шли сильно накрахмаленные кружева. Женщина производила одновременно странное и пугающее впечатление, и Верити уставилась на нее, как на привидение.

– Значит, ты та особа, которую он сюда привез, – наконец проговорила женщина.

Ее голос был пропитан презрением, глаза осматривали Верити с головы до ног самым оскорбительным образом.

Кто эта женщина? Если не принимать во внимание сказанные ею слова, то манера говорить была изысканной, без сильного корнуэльского акцента Томаса и мягкого – миссис Трегелли. Она явно не была прислугой: прислуга никогда не позволила бы себе такой дерзкий тон. Если, конечно, она обращалась не к другой прислуге. Это было возможно. Несмотря на удобную спальню и внешнюю гостеприимность слуг, Верити наверняка в конце концов станет прислугой. Но прислугой какого рода? Что она должна будет делать?

То, как нагло женщина разглядывала Верити, лишило ее сил. Она просто сидела и смотрела.

– Гм... Тебя нельзя назвать даже хорошенькой, – сказала женщина, острым взглядом охватывая намокший подол платья Верити и распрямившиеся от сырости волосы. Верити, не осознавая того, пригладила выбившиеся на висках волосы и спрятала их за уши.

Почему эту странную старуху волнует ее внешность? Может быть... может быть, в ее обязанности входит проверять, соответствует ли Верити той роли, для которой лицо и тело женщины имеют самое большое значение?

– Совсем не похожа на Ровену. Совершенно ничего общего. Вот она была красавица! – Женщина продолжала разглядывать Верити настолько назойливо, что та опустила глаза в пол. – Ну что ж, ты довольно скоро узнаешь правду о нем. – Она быстро повернулась и пошла прочь, черные юбки шелестели от ее резких движений. Дойдя до двери, она остановилась, оглянулась через плечо и сказала:

– И тогда, ей-богу, ты пожалеешь о том дне, когда приехала в Пендурган.

Верити опустилась на кровать и решила, что с нее достаточно. Ей надо выбираться из этого места. Любым способом надо бежать отсюда. У нее не было никого, кто мог бы помочь ей, так что она должна была сохранить спокойствие и все обдумать, не поддаваясь накатывающим на нее изнуряющим волнам беспомощности. Она не привыкла брать дело в свои руки, обычно позволяя другим управлять собственной жизнью: гувернантке, отцу, мужу.

Однако теперь она должна была сама взять на себя заботу о своей судьбе. Ей двадцать три года, она здоровая, благоразумная. Никогда в жизни она не страдала нервными припадками, не впадала в отчаяние. А теперь и вовсе не время уступать слабости.