Книга Эльфы. Во власти тьмы - Джеймс Баркли

— Я не намерен обсуждать подобные вещи с вами.

— Что ж, в таком случае мне, пожалуй, пора.

Гаран представил себе, как будет подниматься со стула. Перспектива вырисовывалась, прямо скажем, не радужная. Он боялся, что ноги у него прихватило судорогой, а голова отчаянно кружилась. В последнее время это случалось с ним частенько, особенно после умственного перенапряжения.

— А вам никогда не приходило в голову, что, будучи единственным человеком, находившимся здесь с самого начала, я могу посоветовать вам кое-что дельное? — осведомился Гаран, надеясь еще хоть ненадолго отсрочить процесс вставания на ноги.

По лицу Истормуна мелькнула тень и тут же исчезла.

— Я не признаю за другими слабостей, — отрезал он. — Только невежество.

— Ага, — удовлетворенно протянул Гаран. — Значит, речь опять зашла о «тонком балансе сил» и «хрупком равновесии», верно?

Казалось, Истормун расслабился; немного, самую чуточку.

— Кое-кто в Триверне не желает признавать угрозу, которую представляют собой ТайГетен.

— Ага. Вот как можно объяснить паруса на горизонте. Полагаю, сюда плывут подкрепления, чтобы помочь вам поскорее покончить с ними.

Но Истормун отрицательно покачал головой.

— Это всего лишь рабочие.

— Чушь собачья. — Гаран вдруг понял, что испытывает давно забытые эмоции. Сочувствие. — Здесь и так все работает, как часы. Что происходит?

— Политика, — неопределенно ответил Истормун.

— Очередная чушь, — уверенно заявил Гаран, чувствуя, что близок к успеху как никогда. — Я горжусь тем, чего мы здесь добились. Я ненавижу вас за то, что вы не даете мне умереть, но, по крайней мере, я вижу плоды своего труда. Если уж вы намерены и дальше заставлять мое сердце биться, то сделайте так, чтобы я мог быть вам полезным. Доверьтесь мне. В конце концов, разве я могу чем-то навредить вам?

— Помимо разговоров с вашим любимцем эльфом?

Гаран откинулся на спинку стула.

Все его тело пронзила жестокая боль и клещами впилась в голову. Каждый имеет право на одну-единственную маленькую тайну.

— Вы обиделись, словно маленькая девочка, — заметил Истормун. — После стольких-то лет вам давно пора бы знать, что от моего внимания не ускользает ничто.

— Он не оставляет следов, — прошептал Гаран.

— Как воин — да, не оставляет. Но в качестве мага его отпечатки кричат громким голосом и сохраняются очень долгое время. Так что вы там только что говорили?

— Вы все прекрасно расслышали. — Гаран оттолкнулся от стула, с трудом поднимаясь на ноги, и покачнулся от боли, волной прокатившейся по телу. Его едва не стошнило. — Я устал и ухожу.

В голове у Гарана зашумело. Он чувствовал себя измочаленным и обманутым.

— Передайте своему другу — пусть держит своих подопечных на привязи. Они ходят по лезвию ножа, и я — единственный, кто не дает прихлопнуть их, как мух.

— Вас послушать, так вы чуть ли не делаете им одолжение, — вновь съязвил Гаран.

— Просто передайте ему мои слова.

— Нет. У него и без вас есть чем заняться.

— Не вынуждайте меня применять силу, Гаран.

Бывший главнокомандующий рассмеялся.

— Или что? Приберегите свои угрозы для тех, кто боится вас.

Глава 4

Неверно думать, что это случилось как-то вдруг. Подозреваю, эволюция началась многие сотни лет назад. Быть может, в тот самый день, когда мы впервые ступили на Калайус. И можно не сомневаться, что появление людей всего лишь ускорило этот процесс. Будет большой ошибкой полагать, что в противном случае связь между ними не стала бы настолько прочной. Как интересно, не правда ли? Но будьте осторожны с ними. Их разум уже не принадлежит эльфам. Боюсь, что со временем они станут еще более непредсказуемыми.

«Обращенные и Молчащие», Лизаэль, Верховная жрица Инисса

Серрин — потому что он по-прежнему думал о себе, как о Серрине, хотя это было имя из другой жизни, которая теперь виделась ему только во сне, — присел на корточки рядом со своей напарницей. Он ощущал исходящее от нее тепло под гладкой черной шерстью. Он чувствовал, как с каждым вздохом вздымается грудь пантеры. Он делился с нею всем, что видел, а она разделяла с ним каждый запах, который улавливал ее чуткий нос.

Их разум стал общим, и это ощущение восторженного единения должно было оставаться безоблачным. Тот факт, что воспоминания прошлого притупили его, лишь добавлял горечи к охватившей его ярости. Впрочем, для напарницы все обстояло куда проще: в их охотничьи угодья вторглись чужаки, которым следовало преподать кровавый урок.

Грубые звуки присутствия людей и жестокой рубки векового леса они услышали задолго до того, как увидели или уловили что-либо. С ними вместе были еще пять пар Обращенных, каждая из которых затаилась под зеленым покровом настолько неприметно, что грубые органы чувств людей ничего не заподозрили.

А сами они видели и обоняли осквернение такого масштаба, которое и в мыслях не могли себе представить: организованную вырубку зеленых насаждений, после которой на гигантских пустошах не оставалось ни травинки. Пройдут долгие десятилетия, прежде чем лес найдет в себе силы зализать эти раны. Река Икс задыхалась под тяжестью барж, сетей и плотов, сплавляющихся по ней на север от Исанденета. Люди безжалостно принуждали рабов отнимать жизнь у природы, которой Инисс одарил эльфов.

Серрин насчитал около сотни эльфов, двадцать с чем-то солдат и магов. Его пантера глухо зарычала, внимательно глядя на представшую перед ней картину и втягивая носом воздух. Серрин уловил мерзкий запах, исходящий от людей, и ощутил незамысловатую простоту желаний зверя. Взгляд пантеры переместился на эльфов, сопровождавших каждый взмах топора молитвой о прощении. Согнать в стаю. Защитить.

Но вот зверь перевел взгляд на людей. Тело пантеры напряглось, шерсть на загривке встала дыбом. Добыча.

Серрин погладил бок и положил руку ей на голову. Пошел проливной дождь. Полог тяжелых туч над головой означал, что он затянется надолго.

Потерпи. Уже скоро, мысленно обратился к зверю бывший жрец.

* * *

— Ненавижу. — Джерал запрокинул голову, глядя на небо, которое стало видимым после того, как они вырубили весь лес на берегу реки и вклинились широкой полосой в зеленую чащу. Впрочем, его надеждам не суждено было сбыться. Хотя день был в самом разгаре, черные грозовые тучи похоронили под собой любой намек на солнечный свет, и весь мир вокруг подернулся серой тусклой пеленой. — Ненавижу эту проклятую страну.

— Что ж, рад слышать. Наша песня хороша, начинай сначала. Вот уже десятый раз ты открываешь свою жирную пасть, чтобы изречь одно и то же. Пора бы уж тебе придумать что-нибудь новенькое. Нет, правда?