Книга Смерть Несущая - Марина Александрова

Проведя рукой по своим длинным, пепельным волосам Орэн будто скинул напряженное размышление и вновь устремил взор на мальчика, что едва ли не прокусил губу в ожидании ответа мага.

— Хорошо Ким, я понял тебя. А теперь бери сестру, и ступайте домой, сегодня у вас выходной.

Реакция мальчика на последние слова мага, была весьма странной: сначала он покраснел, потом побледнел, затем сжал кулаки так, что побелели костяшки, и поджал губы.

— Вы прогоняете нас, — почти шепотом спросил Ким.

Орэн легко улыбнулся и провел ладонью по щеке мальчика.

— Нет, всего лишь говорю то, что говорю. Идите отдыхать.

— Но…, - попытался возразить ребёнок.

— Домой, — уже жестче сказал Орэн.

Прохладный ветерок играл с прядями моих волос, солнце согревало щеки и не давало замерзнуть в утренней прохладе. Впервые за последние три недели я вот так просто сидела и наслаждалась бездельем. Пока Ким промывал мозги нашему дорогому учителю на тему того, что мне не следует больше ходить на занятия, я наслаждалась вынужденным отдыхом. Конечно мне стоило догадаться, что он не оставит свою блестящую идею: '10 способов избавиться от родной сестры, или как выиграть войну, не дав ей начаться'. Именно так я себя ощущала. Что он там наговаривает старому дураку? А ведь я даже вступиться за себя не могу! Обрисует меня какой-нибудь развалиной, и что потом делать? Зачем магу больные ученики? Если ему и здоровые-то не всегда нужны. С того самого момента, когда я начала понимать всю разницу между собой и другими детьми, мне было больно. Им не составляло труда бегать целыми днями, купание в ледяной воде озера Ома не приносило вреда для здоровья, легкий сквозняк не укладывал их с лихорадкой в постель на недели. Это было так несправедливо, казалось мне. Болячки, словно стая голодных собак, накидывались на меня, стоило им только дать 'повод'. Мама давно ввела свод правил для меня: теплые носочки на ночь, в озере не купаться (когда она видит, конечно), прежде, чем выйти из хорошо натопленной избы зимой, остыть в предбаннике, и всякая подобная чушь. Конечно, можно было бы назвать это чушью, если бы не весь трагизм ситуации. Соседи, всякий раз, когда я в очередной раз заболевала, сочувственно косились на мать. И я понимала, что означают эти взгляды: 'Кто ж у тебя задаром такую девку замуж возьмёт? Да и какой толк-то от такой в хозяйстве? Померла бы уж, всё полегче стало бы'. Именно так я это воспринимала. И, каждый раз, когда шла на поправку, думала, что просто обязана выжить, хотя бы назло 'добрым людям'. Каждый раз, выходя на улицу с братом, старалась не уступать остальным ребятам ни в чем. Может быть, даже занятия с Орэном, где-то в глубине души я воспринимала, как очередное испытание. Я верила, что, чем строже к себе буду относиться, тем сильнее стану.

Размышляя обо всём этом, я не заметила, как дверь старой избы отворилась, и ко мне подошел Ким.

— Идём, — коротко сказал он.

Недовольно открыв глаза и сощурив их под ярким солнцем, я посмотрела на брата.

— Куда?

— Домой, — недовольно буркнул брат.

— Зачем? — всё еще не понимая, чего он хочет, спросила я.

— Учитель сказал, — громко вздохнул Ким.

— Ну, теперь ты доволен? — уперев руки в бока, как это делала мама, спросила я.

— Нет, идём, — повторил Ким.

— Ну, идём, — закусив губу, согласилась я.

И что теперь делать? Как всё исправить? Вечно влезет, а я потом думай, как с этим быть и что делать? Легко соскочив с облюбованного мной пня, я взяла брата за руку и пошла в сторону дома. Спрашивать Кима об их разговоре сейчас было глупо, скорее всего, накричит на меня, снимая напряжение, а потом будет дуться полдня. Ругаться настроения не было. Я чувствовала, как переживает брат. Волна негодования исходящая от него буквально проходила от его руки в мою, поднимаясь выше к горлу. Ничего, я всё исправлю, что бы мой двойняшка не натворил. Успокаивая себя, что нет ничего неисправимого, мы незаметно дошли до родной избы.

— Пойдём домой, я не хочу сегодня больше гулять, — как-то потерянно проговорил брат.

На мгновение мне показалось, что его карие глаза заблестели на солнце, будто наполняясь слезами. Но ведь Ким не плачет, никогда? Или просто редко бывают ситуации, в которых ему хочется это сделать.

— Конечно, — почти шёпотом, сказала я и, сама того не осознавая, провела рукой по его темно-каштановым кудряшкам.

Между нами будто плотина прорвалась, Ким порывисто прижал меня к себе и зашептал на ухо.

— Я хочу, чтобы ты знала Марами, я не жалею, что поговорил с Орэном. Не жалею и о том, что теперь наши занятия, скорее всего, окончены. Всё это глупости, лишь мои детские мечты. Главное для меня — это ты.

Болезненный ком сжал горло, словно раскалённый шар сковал дыхание.

— И ты, Энаким, знай, — зашептала я в ответ, — для меня главное — это ты, и твои мечты не глупости, они наша надежда на будущее. Чтобы сегодня не произошло, я всё исправлю, ты же знаешь? — на мгновение я вырвалась из объятий брата и посмотрела в его черные глаза. Ким коротко кивнул, взял меня за руку и повёл в дом.

Мама была приятно удивлена нашим ранним приходом. Дом был пуст, отец со старшими братьями пропадал в кузнеце, Бьёрн, скорее всего, ухлёстывал за очередной юбкой, как говорила мама, а Элдай ещё на рассвете отправился на озеро за рыбой. Радость от нашего прихода была основана, скорее всего, на том, что теперь она могла поручить всю грязную работу по дому кому помоложе. Таким образом, мне досталось мытьё пола, а Киму чистка очага, кормление уток, кур и свиней.

Так в делах незаметно приближался вечер. Я старалась не думать о том, что произошло сегодня утром, полностью надеясь на то, что новый день принесёт не только свежий ветер, но и мысли. К обеду вернулся Элдай, за ним Бьёрн. Ребята наносили воды из колодца и отправились в кузницу с обедом для Тэйро, Карима и папы. Мы же с Кимом есть не стали, за что получили по подзатыльнику 'на сладкое', как сказала мама. Ближе к закату дверь в избу распахнулась, и в горницу вошли братья вместе с отцом.

— О, и близняшки уже дома, а мы думали вас опять искать отправят, — хихикнул Тэйро.

Смотря на братьев и маму, суетившуюся вокруг них, я невольно подумала, и в кого я только такая уродилась. Все широкоплечие, высокие, смуглые с карими глазами и темными волосами. Мечта любой девушки и я, чахлая, худосочная, как поганка среди белых грибов. Карим выразительно принюхался и торжественно изрек:

— Есть хочу!

— Все хотят, — хмыкнул Бьёрн и прошел к столу.

— Мара, ты чего грустная такая? — спросил Тэйро, усаживаясь за стол.

Я неопределённо пожала плечами и вздохнула.

— Да так, настроения нет.

— Ну, понятно. Ким, — позвал Тэйро.

Брат подошел к столу и вопросительно поднял глаза на Тэйро.