Книга Я так хочу! - Джеки Коллинз

Неужели у нее никогда не будет нормальной жизни?

Глава 4

Элисон Кэнел никогда не была красива. Даже в школе она оставалась «гадким утенком», презренной парией, одиночкой, у которой не было ни подруг, ни ухажеров. И удивляться этому не приходилось. Уже в четырнадцать лет она весила больше ста шестидесяти фунтов и, судя по всему, это был еще не предел. Рыхлая, ширококостная, с простым круглым лицом, она служила объектом постоянных насмешек для одноклассников, которые дразнили ее Дылдой, Водокачкой, Крошкой Эл и Канализацией.

Кроме того, из-за короткой стрижки, которую мать заставляла ее носить, мальчишки прозвали ее Солдатом-В-Юбке. Не очень остроумно и достаточно обидно, но Элисон это почти не трогало. Она-то знала, что она — умнее их всех, вместе взятых, и это соображение позволяло ей относиться к одноклассникам с нескрываемым презрением, хотя училась Эл неблестяще.

«Проклятая идиотка», «дубина стоеросовая», «дура», «кретинка»— так называл ее даже родной отец. Элисон не возражала.

Ей было все равно. Потом отец упал со складной лесенки, сильно ударился головой и умер. Узнав об этом, Элисон только усмехнулась. Отец оказался не умнее ее — в лесенке было всего-то три ступеньки.

Вскоре после его безвременной кончины Элисон и ее мать Рита, работавшая в прачечной одного из отелей, переехали жить к дяде Сирилу, родному брату Риты. Он был разведен, детей у него не было, и теперь, когда он сломал на работе ногу, так он сам сказал Элисон, ухаживать за ним было совершенно некому.

Дядя Сирил ютился в небольшом полуразвалившемся домишке неподалеку от бульвара Голливуд. Себе на жизнь он зарабатывал тем, что фотографировал кинозвезд и знаменитостей в такие моменты, когда они меньше всего этого хотели. Бывало, он дневал и ночевал возле фешенебельных ресторанов, казино и гостиниц, держа наготове свою фотокамеру с лампой-вспышкой и мощным объективом. Самым большим его успехом была фотография Мадонны, целующейся с Шином Пенном, сделанная тогда, когда никто еще и не подозревал об их романе.

Разумеется, это было настоящее везение. Фотографию дядя Сирил продал газетам за внушительную сумму, а заодно стяжал себе немалое уважение среди коллег — свободных художников, которые никак не могли поверить, что «старина Сир» наконец-то «убил бобра».

Дядя Сирил совершенно очаровал Элисон. Для нее он был знаменитостью еще почище Мадонны. Когда он снова смог ходить, Элисон повсюду следовала за ним, перенимая профессиональные секреты. Дядя Сирил не возражал. Своих детей у него не было, к тому же Элисон, будучи крупной и сильной, часто помогала ему пробиться сквозь толпу зевак и преодолеть заслоны конкурентов.

К двадцати годам Элисон сама начала снимать. Теперь она хорошо знала самые «урожайные» места и не останавливалась ни перед чем, чтобы сделать хороший снимок. Элис оказалась даже более успешным фотографом, чем дядя Сирил: свои жертвы она преследовала с агрессивной настойчивостью бультерьера, и ее упорство часто бывало вознаграждено. С помощью хорошо продуманных оскорблений Элисон умело выводила знаменитостей из себя и делала хорошие снимки — и это сходило ей с рук, поскольку, что ни говори, она принадлежала к охраняемому законом женскому полу. Конечно, привлекательной ее по-прежнему назвать было нельзя, однако до сих пор ни одна из звезд не осмеливалась ответить ей публичным оскорблением.

То же самое относилось и к другим фотографам, хотя в конкурентной борьбе между папарацци никаких правил, конечно, не существовало. Коллеги за глаза дразнили ее Гансом, хотя, по выражению дяди Сирила, Элисон была натуралкой, и старались держаться от нее подальше.

За несколько лет Элисон удалось сделать несколько неплохих снимков. Ее первой удачей были снимки Уитни Хьюстон и Бобби Брауна, которые поссорились на ступеньках ресторана «Пенинсула». Неплохо вышел и портрет Чарли Шина, орущего во всю глотку на саму Элисон — она преследовала его и его пухлявую подружку до самого лимузина. Растрепанный Николсон, выходящий, а вернее, выползающий из дверей ночного клуба; пьяный Чарли Доллар, катящийся вниз по ступенькам казино; сконфуженный Хью Грант возле полицейского участка, задержанный за то, что он приставал к проституткам на бульваре; Ким и Алек с их первым ребенком — все это были работы Элисон.

А потом, в один прекрасный день, в ее жизнь вошла очаровательная Лара Айвори, и все изменилось.

Наваждение — не самое подходящее для этого слово, но все выглядело именно так.

Глава 5

Съемки «Французской сиесты» были закончены, и Лара чувствовала легкую печаль, которую она всегда испытывала после окончания большой интересной работы. Съемки фильма — особенно на натуре — всегда заставляли ее чувствовать себя членом большой, дружной семьи, и, поскольку другой у нее не было, расставаться было всегда печально.

Ларе нравилось ощущать себя нужной кому-то. Во время съемок вокруг нее постоянно толпились гримеры, костюмеры, стилисты, помощники режиссеров, ассистенты операторов. Лара была любимицей абсолютного большинства технических работников, поскольку хоть она и была звездой первой величины, дер — . жалась она незаносчиво и всегда была справедлива. Мужская половина съемочной группы попросту влюблялась в нее, и в этом не было ничего удивительного. Лара была ослепительно красива, обладала роскошной фигурой и приятной улыбкой; кроме того, она была еще и умна и умела быть «своим парнем».

Чтобы отпраздновать окончание съемок, Никки организовала прелестную вечеринку на вилле, которую они с Ричардом делили с Ларой. В саду были расставлены огромные столы, которые ломились от всякой снеди, пива, вина и бренди, предназначавшегося в основном для британцев. Теннисный корт был временно переоборудован в танцплощадку, на которой царил отличавшийся явной склонностью к задумчивому «соул» конца шестидесятых диск-жокей с длинными, заплетенными в тонкие косички волосами.

— Все просто замечательно! — не сдержала восхищения наконец-то появившаяся Лара. По случаю вечеринки она была одета в прямое белое платье без рукавов, напоминающее греческую тунику, и кожаные сандалии на ремешках. Свежевымытые и высушенные волосы пушистым облачком лежали на ее плечах, светлая кожа мерцала в полутьме теплых субтропических сумерек.

— Ладно тебе, — буркнула Никки, уперев кулачки в бока. — Я устала как лошадь, пока приготовила все это. Мне очень хотелось устроить вечеринку по высшему классу, чтобы все знали: каждого, кто работает на Ричарда Барри, ценят по-настоящему.

— Надеюсь, Ричард ценит тебя, — заметила Лара.

— Пусть только попробует не ценить! — задорно откликнулась Никки. — Я ему такое устрою!..

— Знакомство с тобой явно пошло ему на пользу, — продолжала Лара. — После того как вы с ним поженились, он стал совершенно другим человеком. По крайней мере, с ним теперь можно спокойно разговаривать.

— Хочешь получить свое сокровище обратно? — насмешливо осведомилась Никки.

— Упаси боже! — Лара рассмеялась. — Ни за что!