Книга Последний шанс палача - Сергей Возный

— Не-а. Просто у всех тут имена такие… финдибоберные! Блин, ерунду, наверное, говорю?

— Угадал. Хорошо, что сам это понимаешь — значит, не все потеряно.

— А ты ехидная! — ухмыляется он и осознает вдруг важнейшую вещь.

Объект по имени Наташа — чужая здесь!

Не менее чужая, чем сам Глеб!

— Может, это… погуляем? Подышим кислородом, побазарим за любовь. Москву тебе покажу…

Иногда итог беседы ясен сразу. Есть фразы, которые нельзя говорить первой встречной, и есть девушки, которым нельзя говорить определенные фразы.

— Знаешь что?! — Глаза ее становятся ледяными, с легким оттенком брезгливости, рука рвется прочь из мужской ладони, но Глеб не отпускает.

— Тихо, тихо, тихо. Я все знаю, можешь не говорить! И Москву можешь не смотреть, но любовь тебе чем не нравится?! Между прочим, это… как его… биохимическая реакция организма, а для реакции кислород нужен! Что ты имеешь против кислорода и химии?!

Подействовало, как ни странно. Взгляд теплеет, ладошка расслабилась, а тут и музыка другая пошла. Второй медляк подряд, вопреки всем законам дискотеки! Тягучее что-то, незнакомое, щекочущее душу до самых ее корешков.

— Прелесть! «Порги и Бесс»…

— Че?

— Это колыбельная, из оперы. Ты не знал?

— Ну, как тебе сказать… давно я че-то в опере не был!

— Очень плохо, — качает она головой, не принимая шутки. — Еще москвич, называется! Что ж, придется срочно заняться твоим просвещением, если раньше не сбежишь…

* * *

Проснулся резко, будто кипятком обдали изнутри. Холод по коже, шум крови в ушах. Мышцы сжаты близкой опасностью.

Рядом кто-то есть! Чужой!

СОВЕРШЕННО ЧУЖОЙ!!!

— Глеб…

Его левая рука стиснула плечо девушки, правая ищет ружье… не находит…

Кто-то шел прямо к ним — не скрываясь, цокая подковками каблуков, сопя, фыркая. По полу, левее, выше… ПО ПОТОЛКУ?!

Нервы сдали — палец вдавил кнопку, луч фонарика пробил тьму коридора. Уперся в стену. В цоканье каблуков (когтей?), нарастающее из тьмы. Вникуда!

Кажется, Дина застонала. Кажется, Глеб сам чуть орать не начал. Невидимое приближалось, цокая, дыша хрипло.

— Гле-еб…

ЭТО замерло совсем рядом. Ворчанье тихое, кашель, сопение. Цокот — прямо сквозь них, на потолок, прочь.

Боль в пальцах пришла позже — разжал кое-как, выпуская ружье, воздух из груди вышел шумно.

— Что… что это?!

— Сама как думаешь? Вот и я не знаю. В домах и то, говорят, всякое водится, а тут пещеры, миллионы лет!

— Пойдем быстрее, Глеб!

— Да не суетись ты! Раз мы еще здесь, значит, жрет ОНО не людей. Может, вообще эффект акустический — по другой пещере кто-то ходит, а мы слышим!

Храбрился, конечно. Трусом сроду не был, но лучше бы пару медведей встретить, живых, теплых, ПОНЯТНЫХ! Айланы, к примеру, пещер вообще боятся — искренне считают их вратами в нижний мир, где живым не место. При всем своем миролюбии перестрелять готовы приезжих археологов, регулярно вскрывающих то, что человеку вскрывать не положено, отчего случаются потом землетрясения и прочие напасти. Мы, конечно, люди современные и трезвомыслящие, но тем не менее… ОНО ВЕДЬ БЫЛО!

— Если слышали оба, значит, еще не рехнулись. А из центра Земли ничего хорошего выйти не может. Нефть разве что. Вверх пойдем, ближе к небу!

* * *

Духов встретили не скоро. Где-то в центре пути, густого, как вакса, и черного, как сама безысходность. Услышали неясный шум, потом пришел запах, потом…

— Гле-е-еб!!!

Темнота вокруг взорвалась визгом и клекотом, фонарик мигнул на последнем издыхании.

Духи!!!

Сотни, тысячи! Шелест крыльев, ветер, шлепки!

— Мыши! Динка, это ж мыши!!!

Трудно обрадовать женщину такой новостью — ведьма визжала уже вовсю, нетопыри метались вокруг, хаос полнейший. Хаос жизни, которой не может быть в склепе!!!

— Мыши, дура, живые, летучие! Наружу летят!

Кажется, он плясал. Такие коленца выделывал, что куда там гопаку! Бежал вприпляску, свет гибнущего фонаря не давал упасть, а потом и фонарь стал не нужен. Пещерная ночь затеплилась рассветом, и вскоре солнце резануло по уставшим глазам, заставляя зажмуриться от яркости жизни.

Свет, шум реки, вкуснейший воздух!

Счастье!!!

* * *

Переоценка реальности настала позже.

Осознание банальной мысли — умереть можно по-разному!

Обрыв, скала, река. Очередная дырка в скале, откуда не спустишься по причине полной отвесности. Бурная Хотунь внизу со стремниной и валунами, где перемелет тебя, как в том блендере.

Без вариантов!

Счастье первых минут сменилось тоской, потом пришла злость. Бесконтрольная, слепая, от которой бьются башкой в стену и грызут решетки. Вместо решеток тут был обрыв, и Дина кинулась туда, перехваченная Глебом уже на краю. Еще чуть позже на смену злости пришло осознание — назад дороги нет. Вообще нет! Опасность видимая, солнечная и красивая, не шла сейчас в сравнение с возвращением в катакомбы.

— Плавать умеешь?

— По горным рекам? Сплавлялась как-то на рафте.

— Вот с рафтом сейчас проблемы, — сообщил Глеб озабоченно, сооружая из брючного ремня крепеж для ружья. К руке привязать или движение скует? Патрон вынуть, упрятать поглубже. — С рафтом — оно в следующий раз как-нибудь, а сейчас смотри на реку.

— И что?

— Излучину видишь? Бревна, мусор навалены. Нас, при хорошем раскладе, должно вынести как раз туда. Задача минимум — беречь башку от камней. Вопросы есть?

— Нет, — сказала Дина спокойно, и ее синий рюкзак мелькнул над кромкой обрыва — вместе с хозяйкой. Красиво пошла, «ласточкой», будто в бассейне. Глеба, с его ружьем, хватило только на «солдатик». Удар, плеск… здравствуй, в общем, река Хотунь!

Глава 6. Гонки с препятствиями

Бежать по тайге — удовольствие ниже среднего. Скользкая хвоя, и ветки в лицо, того гляди, ногу себе сломаешь или глаз выхлестнешь… тьфу, тьфу, тьфу! Ладно, пневмония сейчас опаснее — в мокрой насквозь одежке, из ледяных объятий горной реки. Бежать надо, сушить на себе!

А объятия были что надо! Не хочется до банальностей опускаться, но — щепка и водоворот. Никаких иных ассоциаций, да и мыслей уже никаких. Ураган с ласковым именем пронес мимо крупных валунов, берег встретил два тела в предполагаемом месте, пальцы вцепились в мусор. Выбрались, в общем. Все на том же бешеном адреналине Глеб поднял Дину, порывавшуюся лечь пластом на землю, погнал вперед тычками. Дыхание сбилось вмиг, зато согрелись. На шаг перешли. Плевались, хохотали, вопили, будто подростки под кайфом. Потом адреналин в крови иссяк, оставив лишь тошноту и мокрую одежду.