Книга Моя подруга всегда против - Мил Миллингтон

Ру работал в магазине комиксов неподалеку от университета. Наверное, вы уже рисуете в воображении стереотипный образ продавца магазина комиксов? Сразу замечу: вы правы по всем статьям. Для Ру люди были не более чем бумажными куклами. Положим, у нас была реальная жизнь, семьи, биография – Ру допускал такую возможность, – но в значимости, выпуклости и оригинальности мы безнадежно уступали тому же Проповеднику или Стронциевому Псу. Сам Ру был неопределенного возраста – где-то между 19 и 52, – на его фигуре, мосластой, целиком состоящей из острых углов, болтался неизменный ансамбль из джинсов и футболки. Когда вы сидели рядом с ним, у вас возникало нехорошее чувство, что сама природа высасывает из вас молекулы жира, чтобы хоть как-то исправить жуткий дисбаланс в теле соседа. В придачу Ру смолоду облысел. Как и многие мужчины, в чьих действиях трудно обнаружить логику, Ру решил скрыть этот факт, сбривая начисто все волосы. Его голова напоминала крупный, лишенный красок плечевой сустав со вставленной в него сигаретой.

– А мне Папа нравится, – вставила Трейси.

– Еще бы, ты ведь любишь наряжаться монашкой. Но конечно, не это главная причина твоей любви к Папе, да? – на секунду опередил я Ру.

– Мне кажется, что он добрый. И на всяких разных языках говорит.

Ру вздохнул.

– Представь себе человека, бегущего по улице, – начал он.

– Чего-чего? – Трейси сморщила нос.

– Представь себе человека, бегущего по улице.

– Ну, представила.

– Он бежит во всю прыть, отчаянно пытаясь догнать автобус, который от него за двести метров и вот-вот отъедет от остановки.

– Ага.

– Человек делает последний рывок, машет руками, аж мелочь летит из карманов.

– Угу.

– До автобуса остается еще добрых сто пятьдесят метров, и тут человек спотыкается о маленькую собачку – хотя бы йоркширского терьера, – которая невозмутимо переходит дорогу. Человек падает. Неуклюже летит на мостовую посреди оазиса бездушия, образованного отскочившими в стороны прохожими. Какая досада! Напрасно старался. Только рукав на локте порвал. Водитель автобуса, ничего не замечая, трогает с места. Полный пролет.

– Ну и?

– А теперь на месте человека представь себя, а на месте автобуса – «здравый смысл».

– Вот спасибо! Как я сама не догадалась. А ты еще и трепло, оказывается.

– Кому какое дело, что Папа говорит на ста языках? Он – Папа. А хренотень, она и есть хренотень на любом языке. Я бы предпочел, чтобы Папа знал один корнуэльский диалект, но не порол всякую чушь.

– Боюсь, тут я согласен с Ру, – признал я.

– Ты-то согласен. Но – вот сюрприз! – атеистов не допускают к выборам Папы.

– Цыц. Дело не в Папе, дело в принципе. Совершенно неважно, что он лингвист-самородок. Представь себе парня…

– Если этот парень опять побежит за автобусом, я сразу уйду.

– …и парень говорит: «Эй, я знаю, у меня завтра тяжелый день, ну да черт с ним, как-нибудь выкручусь, а сейчас – айда на дискотеку, но сначала нарежемся до поросячьего визга!» Из такого парня получится ценный друг, но вазектомию я бы ему не доверил делать. Теперь понятно? Разные функции требуют разных качеств.

– Начинаю подозревать, что вас грызет зависть. Вы так ловко умеете разводить байду, а в Папы все равно не берут, вот вас и корчит.

– Странно, как Терри Стивена Рассела еще Папой не сделали. Он разводит байду на международном уровне, и не первый год.

– Может быть, уже сделали. Из университета же он уходит, – ответила Трейси, прихлебывая чай.

– Что? TCP уходит?

– Да-а-а, вроде бы другую работу нашел.

Я посмотрел на Ру, тот утвердительно кивнул.

Вечно так в УСВА. Любая действительно полезная информация всплывала в кафе «У Патрика» задолго до того, как попадала в одну из тысяч проектных групп, созданных в университете специально для обеспечения быстрого обмена информацией на всех уровнях. То в очереди окажешься за стайкой болтливых секретарш, то за соседним столиком труженики из пенсионного отдела обсуждают какое-нибудь скорое нововведение. Многие намеренно назначали деловые встречи в кафе, на нейтральной территории (где разрешалось курить). Если УСВА – это Вторая мировая война, то «У Патрика» – это кафе Рика в «Касабланке».[7]Трейси и Ру проводили там уйму времени за кофе и пассивным подслушиванием, поэтому они были жутко информированы, а ведь Трейси даже не работала в университете. Она работала продавщицей в магазине, специализировавшемся на «одежде для досуга» – униформах медсестер, резиновых корсетах и кожаных штанах с большим вырезом между ног. Не могу вообразить, кто покупает такие вещи, но на этом рынке явно царило оживление. Пару раз я попробовал купить Урсуле в меру приличное кружевное белье, но получил по носу. Урсула держала бельишко двумя пальцами на отлете, будто носок бездомного бродяги, и чеканила: «Неужели где-то в закоулках твоих мозгов могла возникнуть мысль, что я такое надену?» Однако прорва продаваемой «одежды для досуга» означала, что каждая третья встречная женщина спешит домой, чтобы быстренько переодеться в прорезиненную форму стюардессы. Когда я пытался угадать, кто именно эта каждая третья, становилось немного не по себе.

– Когда вы узнали о том, что он увольняется? И куда уходит?

Трейси пожала плечами:

– Куда – не имею понятия, но что уходит – об этом всем известно уже неделю или больше.

Ру невпопад завел разговор о том, чем бы он намазал тело Анны Николь Смит,[8]но, хотя он разглагольствовал с великим энтузиазмом и обилием экспрессивных подробностей, я слушал вполуха. TCP увольняется? И никому ни гуту.

Вернувшись на работу, я попытался найти самого TCP, но он никак не давался в руки. А потом стало не до того: компания студентов стащила огнетушитель, чтобы поливать друг друга на вечеринке, и он у них нечаянно сработал в лифте. Когда двери лифта разъехались, за ними открылась пещера Санта-Клауса, населенная злобными троллями. Меня закрутило в водовороте перебранки. Студенты возмущались, что огнетушители слишком легко включаются, и, если пена испортит их вещи или одежду, грозили подать на университет и меня лично в суд и пустить нас по миру. Юридические дебаты продолжались до тех пор, пока – какая жалость! – не настало время идти домой.

– Как на работе?

Урсула, ухватив Последыша за подбородок, чистила ему зубы. Она делала это с такой быстротой и остервенением, что пена лезла у мальца изо рта, как у заболевшего бешенством животного. У Последыша был обреченный вид котенка, которого, держа зубами за шиворот, тащит кошка-мать. Умение сохранять безучастное выражение при манипуляциях с его физиономией пригодится парню, когда лет через шесть тренер будет накладывать ему швы в перерыве поединка на звание чемпиона мира по кикбоксингу в тяжелом весе, которое Питер завоюет в пятый раз.