Книга Девушка для свадьбы друга - Элли Блейк

По сравнению с ним, если судить по книгам, она прожила три жизни.

– Вы действительно ели живых личинок? Каково это – участвовать в массовке в «Хоббите»?

Углы розовых губ лукаво приподнялись.

– Конечно, только их лучше есть теплыми. Я имею в виду личинок, а не хоббитов.

Он засмеялся:

– Оказывается, это весело – быть статистом?

Она порозовела, и глаза ее просияли в ответ.

Она прервала молчание:

– Мой отец был профессором математики. Мы жили в квартире при университете, отпуск проводили в кампусе. Он бы вообще не выходил из своей комнаты, будь его воля. Я ускользала от него, вокруг не было недостатка в людях, способных удовлетворить мое любопытство. Я расспрашивала обо всем – динозаврах, радуге, других странах. В университете полно людей, которые охотно подробно ответят на любой вопрос. Расскажите мне о вашем отце, – попросила она, – вы похожи на него?

– Пожалуй, почти его копия. Трудоспособность, ответственность, серьезность, голубые глаза и способность легко смеяться…

– Вам известно, при каких обстоятельствах встретились ваши отец и мать? – Она прижалась щекой к согнутому колену и невинно смотрела на него большими глазами. Но его трудно провести. Она забыла, что у него три младших сестры. Так вот почему она начала рассказывать о своем отце, хотела вызвать его на откровенность. Нейт даже пожалел бедную девочку, потому что она напрасно теряла время.

– Если такой вопрос не числится в моем досье, давайте забудем о нем.

Она в ответ промолчала, только чуть покривила губы, получив отпор.

– А теперь, – весело сказал он, – закройте папку, и сейчас мы проверим, что вы знаете обо мне.

– Хотите меня проэкзаменовать? – Ее глаза сверкнули.

– Но если вы не выучили наизусть, то не сможете потом выдержать экзамен, который предстоит вам по нашему соглашению. Так вы возражаете?

– Нисколько. Спрашивайте.

– Мой любимый цвет?

– Голубой. – Она оглядела его офис, выдержанный в белых, серебристых и голубых тонах. – Будьте уверены, Маккензи, вы имеете дело с профессионалом. – Она сложила руки под маленькой грудью, при этом тонкая ткань блузки натянулась, и обозначились ее четкие контуры.

– Животные?

Она фыркнула.

– Я могу спорить на все, что имею, что у вас нет времени даже на то, чтобы содержать кактус, не говоря о комнатном аквариуме.

Он вспомнил сумму, которую сам перевел ей два дня назад, и, зная, что это все, что у нее есть, она не многим рискует. Но насчет животных она права.

– А вы?

– У меня собака.

– Правда?

– Вы не любите собак?

– Я не имею ничего против собак, при условии, что кто-то другой будет их кормить, гулять с ними и убирать за ними. Какой породы? Не той, что помещается в дамской сумочке?

– Ха! Это большой эрдельтерьер по кличке Эрнест. Он принадлежал моему бывшему, который считал себя вторым Хемингуэем. Он оставил мне собаку, но забрал телевизор, стерео, забыв оставить арендную оплату.

– Потом вернул?

Она пожала плечами, показывая, что не хочет говорить на эту тему. Но он прекрасно понял ее состояние. Бедняжка. С удовольствием отыскал бы этого мерзавца и схватил за шиворот.

– Но счет в мою пользу, – сказала она весело.

– Хороший пес?

– Храпит, обожает бисквиты, но никогда не украдет мой телевизор.

Он просто не мог понять, как такая женщина, как Саския, могла увлечься столь гнусным типом. И сменил тему:

– Ладно, переходим к досье. Что вы знаете о моей семье?

Она округлила глаза, показывая степень своего возмущения таким неверием.

– У вас три сестры. Две из них – близнецы.

– Мечта для психолога.

– Я единственный ребенок, вы не забыли? Мне неизвестны взаимоотношения с братьями и сестрами.

Оба немного расслабились, устроились удобнее, и она улыбкой пригласила продолжать игру.

– Дальше.

– Ваш отец умер, когда вам было пятнадцать. Накануне вашего пятнадцатого дня рождения. Ваша мать жива.

У него вдруг сжало горло. Он никогда не забывал об этом дне рождения. Воспоминание жило в нем, но он не хотел бы ни с кем это обсуждать. Впрочем, это не ее вина – он сам предложил тему.

Она хотела продолжать, раскрыла рот, но он остановил ее предостерегающим взглядом.

– Женщины? – спросил он машинально, хотя сам в этот момент думал о мужчинах, с которыми могла встречаться она. Хипстеры в сандалиях и балахонах?

– Вы предпочитаете брюнеток. – Она намотала каштановый локон на палец. – Хотя были и блондинки, а иногда рыжие.

– Я не выбираю специально.

Она ответила беглой улыбкой.

– Но ни одного серьезного увлечения я не смогла найти.

И вдруг он сказал:

– До сегодняшнего дня.

Она недоуменно нахмурилась, и, когда до нее дошел смысл сказанного, он увидел, как розовая краска разливается по ее щекам, а его пальцы как будто ощутили биение ее пульса.

– Мы могли бы проверить, насколько мы далеко зашли, или я просто усложняю?

– Не стоит относиться к этому серьезно. – Она облизала языком розовые губы, и он снова вспомнил их вкус.

– Нейт… – произнесла она нерешительно.

– Да, Саския?

– Тот поцелуй…

– Слушаю?

Она спустила ноги на пол.

– Я бы хотела поговорить о границах.

– О чем?

– Определить границы наших отношений…

Господи, как она серьезна. Ему стало смешно, но он не подал виду.

– Я понял. Например, можно положить руку на талию, но нельзя ниже, или можно целоваться, но не переходить к дальнейшим действиям.

Она посмотрела на него, как будто не понимала, как можно шутить по такому поводу.

– Мы оба взрослые, Саския. – Тон Нейта переменился. – Ты знаешь, что мне от тебя нужно. И я знаю, чего хочешь ты. Но трудно сейчас сказать, во что все это выльется. Давай оставим нам некоторую свободу.

Она ответила продолжительным вздохом.

– Вернемся к поцелуям….

– Не возбраняются. Ты не против?

И вдруг понял, что затаил дыхание в ожидании ответа.

Она, казалось, обдумывает его предложение, потом, решительно тряхнув волосами, пожала плечами:

– Никогда не говори «никогда».

Молодец девочка.