Книга Человек из чужого времени - Борис Сидненко

– Для какого века?

– Для девятнадцатого.

– Не обижайтесь. Я, между прочим, тоже не прочь пощеголять в бальных платьях с кринолинами. Но при этом я знаю, что живу в своем веке. В таком наряде даже в театр не выйдешь. Мягко говоря, не поймут. А в вашем министерстве, я понимаю, это нормальное явление – одевайся, как хочешь, лишь бы дело не страдало?

– Шутите. Это не игра в девятнадцатый век и не моя бредовая фантазия. Так уж получилось. Хотите – верьте, хотите – нет. Но еще вчера я был в своем веке, а сегодня – в вашем.

Пауза затянулась.

– Еще вчера мое одеяние не выглядело странным.

– Так, сударь, вы обещали обдумывать каждую фразу.

– Я не забываю об этом ни на секунду. Только сейчас я понял, что прошлое – это лишь определение времени. По сути оно ничего не меняет. Люди живут настоящим. Прошлое ничему не учит и выглядит смешно, как и мой наряд. Каждое поколение изобретает свой велосипед. Вот представьте меня без этого наряда. Или в рыцарских доспехах. А ведь человек один и тот же.

– Лучше, конечно, в рыцарских доспехах. Сейчас мне просто позарез нужен рыцарь, – слегка смутившись, с улыбкой произнесла девушка. Затем добавила: – Мы живем настоящим, грустим о прошлом, надеемся на будущее. Тут я с вами согласна.

– Полагаю, что так. Сам человек мало что выносит из прошлого, разве что собственные воспоминания, чьи-то истории и какие-то вещи. А это всегда грустно… Как будто с кладбища.

– Вы уверены?

– Я лишь рассуждаю. Так всегда было. Если бы издали приказ: «Красную площадь перекрасить в зеленый цвет, а тех, кто покрасит ее, – расстрелять», люди бы задали только один вопрос. Как вы думаете какой?

– Почему в зеленый цвет?

– Вот именно! Моя трагедия никого не волнует. Упоминание о прошлом веке вызывает смех, словно я анекдот рассказал. Все разговоры идут только о сходстве с кем-то и моем странном одеянии. Только о том, как я выгляжу сейчас и что собой представляю в данный момент. Так что дело за малым – стать таким, как все.

– Это от отчаяния. Стать таким, как все, – дело нехитрое. Переоделся, и все… Вы ведь не такой, правда?

– Вы правы. У меня слишком много унаследованных принципов и правил. Это и есть мое прошлое, моя память. Я не могу просто переодеться и отказаться от прошлого. Я ответственен не только за себя, но и за тех, кто все это передал мне, чтобы и самому быть лучше, и все лучшее передать другим, чтобы в будущем помнили о нас, тех, кто жил в прошлом.

– Все так красиво и правильно. А кроме этого есть еще что-нибудь удивительное, эмоциональное и необдуманное в вашей жизни?

– До сегодняшнего дня не было.

– Но это же скучно!

– Думаю, теперь мне скучать не придется.

– Вы даже представить себе не можете, какой кавардак вы устроили в моей голове, и всего за каких-то пятнадцать минут.

Снова наступило тягостное молчание. Неожиданно девушка произнесла:

– Меня зовут Лиза.

– Не может быть!

– Да уж поверьте, – девушка улыбнулась.

– Невероятно! Вы даже не можете себе представить, насколько это приятно…

– Да что вы говорите?

– Да, так, – у Михаила на лице от волнения появились красные пятна и на лбу выступили капельки пота.

– Вы себя нормально чувствуете?

– Да-да, не беспокойтесь.

– Это связано с вашей девушкой?

– Нет-нет, это совсем иное… я как-нибудь расскажу вам эту историю… Это имя для меня особенное… Такие имена рыцари носили на своих щитах. Теперь моя очередь, меня зовут Михаил.

– На самом деле или только что придумали?

– Это мое настоящее имя.

– Странный вы человек, Михаил. А фамилия у вас есть?

– Михаил Иванович Петров.

– И фамилия у вас хорошая, как у Ульянова-Ленина во время конспирации. А отчество просто замечательное, как у меня, в реальной жизни.

– Вы шутите.

– Более чем серьезно, а вот вы ведете себя, мягко говоря, странно. Только никак не пойму, зачем вам это.

– И хотел бы слукавить, но не могу. Мне никак не избавиться от ужаса произошедших со мной перемен. Хочу говорить на отвлеченные темы – и не могу. Хочу рассказывать о себе, узнавать все о вас, но мозг мне не повинуется. У меня какое-то странное паническое состояние. Это произошло всего час назад, и мне еще никак не привыкнуть к мысли, что это действительно произошло, причем не с кем-нибудь, а со мной. Думаю, со временем все это пройдет, но сейчас… Не знаю, зачем говорю вам все это. Простите меня, бога ради.

– Давайте договоримся, Михаил, говорить друг другу не только правду, но и по существу. Для начала не надо истерик. Из всего того, что вы сказали, я ровным счетом ничего не поняла. И потом, я не люблю банальных, слащавых и неискренних фраз. А пустой болтовней меня вообще никуда не заманишь. Если хотите мне понравиться, не паникуйте и будьте самим собой.

– Вы знаете, о чем я только что подумал? Никогда не догадаетесь. Я представил себе ситуацию, когда, как у Герберта Уэллса, вы спокойно едете по своим делам и вдруг прямо перед вами появляется инопланетянин, эдакий проворный десятиметровый уродец необычайной силы, который хватает вашу машину в свои щупальца и с любопытством разглядывает вас своей сотней глаз. Вы трясете головой, говорите: «Чушь какая-то, этого не может быть».

– И-и?

– Он уходит, исчезает. Вы трясете головой, говорите: «Надо же такому привидеться»! И тем не менее выходите из машины осмотреть ее, нет ли там вмятин и царапин.

– Это вы обо мне?

– Это отвлеченный пример.

– Хочу заверить вас, Михаил, вы ошибаетесь. Я бы не пошла осматривать машину.

– Почему?

– Я бы умерла от страха.

Лиза весело рассмеялась.

– Это значит, что он бы произвел на вас впечатление.

– Как и вы, – улыбнулась девушка. – С одной лишь разницей. Ощущение с инопланетянином можно пережить на обычном современном аттракционе, а с вашим появлением может вся жизнь перевернуться.

– Я другое имел в виду.

– Да не переживайте вы так, я все поняла. Больше оптимизма, хотя для этого нужен несколько иной костюм.

– Что ж, у меня все впереди, только дайте шанс, и я постараюсь не разочаровать вас.

– Не надо стараться, будьте самим собой. Вы – какой сам собой?

– Наверно, я очень скучный, хотя и образованный человек.

– Что-то я не уловила связь.

– Образование – это богатство ума, воображения, фантазии.

По кислому выражению лица Михаил понял, что хвалил не то, что следовало. Тогда он добавил.