Книга Домашние задания - Якоб Аржуни

Казалось, Пабло не знал, что ответить отцу, в то время как Ингрид с блеском в глазах и странно довольным выражением лица продолжала разглядывать сына.

— Итак, мы по-прежнему хорошо относимся друг к другу? — спросил Линде.

— Я думаю, Пабло, несомненно, прав: о настоящей нужде ты просто понятия не имеешь.

— Прошу тебя, Ингрид! — Линде все еще улыбался, но уже немного устало. — Мы же говорим об Израиле.

— Не верь притворству отца. «Старый сытый любитель литературы» — это в самую точку. При том что больше всего ему хотелось бы вечно оставаться юным нахалом и любителем румбы…

Линде, стоя перед окном в сад и слегка покачиваясь в такт музыке, застыл на месте и обиженно помотал головой. Так ведь и с ума сойти недолго! Сидели мирно за завтраком, беседовали о событиях в мире — и чем это все кончилось? Сначала его оскорбил сын, затем жена, а потом именно ему еще и пришлось гасить перепалку.

— Хорошо, если я кажусь вам таким — мне очень жаль. Жаль меня самого, но в особенности вас, ведь в конце концов… — он перешел на слегка ироничный тон, — мы живем вместе, и вам придется хотя бы еще какое-то время потерпеть старого любителя румбы.

— Ах, Йоахим, — вздохнул Пабло (в семье Линде родители рано отучили детей называть их мамой и папой — почему, никто не помнил, но в их кругу в то время так было принято), — только, пожалуйста, не обижайся опять.

«Опять», «как всегда», «каждый раз» — это явно влияние Ингрид. Если б у Пабло еще не произошла ломка голоса, подумал Линде, то, закрыв глаза, я бы не понял, кто со мной говорит.

Но он вновь подавил в себе желание выложить Пабло все, что наболело, и вместо этого примирительно сказал:

— Я вовсе не обиделся, тем более — «опять». Если вы оба оставите свою привычку всякий упрек или, если угодно, всякую обоснованную критику, — Линде поднял руки, как бы прося дать закончить, — сопровождать формулировкой, которая означает, что все, что я, возможно, делаю неправильно, на самом деле — просто очередная глава из перечня моих постоянных неправильных поступков, то я был бы вам бесконечно благодарен. Мне думается, это поможет нам всем общаться более конструктивно. В том числе и в первую очередь при наших ошибках. А у кого их нет? Кстати, танцевать румбу и любить Гете, как мне все-таки кажется, — вполне простительно. А что касается политических дискуссий, дорогой Пабло, то я желаю тебе быть разумнее и терпимее. И если твоя мать высказывает другое мнение, а отец пытается посредничать между вами, то тебе не нужно возмущенно вспыхивать, а следовало бы лучше продумывать свои аргументы и обосновывать свою позицию. Возможно, тебе удастся убедить мать, а возможно, и нет. Люди, к счастью, все разные, и в конечном счете важно лишь, чтобы то, что мы говорим, было сказано честно и искренне.

Давая им некоторое время подумать и молча разглядывая свои сложенные на столешнице руки, он поднял глаза, дружески улыбнулся и заключил:

— И давайте поставим точку на этом.

Тем самым спор был окончен. За исключением язвительного «аминь» со стороны Ингрид, но к этому Линде уже привык. И когда Пабло ушел на какое-то собрание, а Ингрид опять легла в постель, он даже взялся помыть посуду.

Линде кивнул своему отражению в оконном стекле: «Пускай они упрекают меня в чем хотят, и все же на ком, в конце концов, держится наш семейный быт?»

Еще несколько минут он наслаждался ощущением довольства самим собой, потом взглянул на часы. Пора было ехать на вокзал. Когда он выключил плеер, кто-то постучал во входную дверь. Вероятно, это был почтальон.

— Иду! — крикнул он.

4

Линде повесил рюкзак на плечо, взял куртку и, полагая, что принесли заказное письмо или посылку, направился по узкой прихожей к входной двери. Скорее всего, опять одна из покупок Ингрид, сделанных по Интернету. Только за последний месяц прибыли две дюжины индийских подсвечников ручной работы, неглазурованный чайный сервиз для раскрашивания вместе с красками, кисточками и брошюрой с рисунками, пять наволочек для диванных подушек из грубой ирландской овечьей шерсти и один четырехкилограммовый пакет сушеных фруктов из Баварии. Правда, Ингрид теперь не любила выходить из дома, однако от женского гена, заставляющего делать покупки, не так-то легко избавиться, и Линде проклинал тот день, когда Пабло посвятил свою мать в мир компьютера и Интернета.

Однако, когда он распахнул дверь, за ней оказался молодой человек в костюмных брюках и футболке. Солнечные очки с зеркальными стеклами, на предплечье — татуированная роза, точно не почтальон.

— Здравствуйте, меня зовут Мориц.

— Здравствуй, — откликнулся Линде.

Молодой человек молча разглядывал его. Линде растерянно торчал в проеме двери. Новый ученик? Продавец газетных абонементов? Кто-то из «Эмнисти»?

— Э-э-э, мне очень жаль, но я должен ехать на вокзал. Тебе наверняка нужен Пабло, но он сейчас на демонстрации в Мангейме. Позвони ему после семи.

Линде уже хотел было закрыть дверь у себя за спиной, когда у него вдруг мелькнула мысль, что вид у этого молодого человека почти такой же небрежный и немного нахальный, какой ему хотелось бы видеть у друзей Пабло. Парни, которые обеими ногами стоят на земле, иногда устраивают дебош, но достаточно умны, чтобы не попадаться, и идут своим путем. Вероятно, Пабло просто медленно становился взрослым. Ему бы хоть ненадолго подходящую компанию, и, глядишь, уже через год он с грохотом носился бы по городу на мотоцикле, а сзади сидела бы девушка с кроваво-красными ногтями, и оба они направлялись бы на вечеринку с актерами.

— Или у вас была договоренность о встрече? Если хочешь, можешь подождать Пабло в садике за домом.

А может, в комнате Пабло? Но ведь он совсем не знает этого молодого человека.

— Вы Йоахим Линде?

— Да, очень рад…

Линде протянул парню руку, но тот вроде как ее не заметил.

— Я друг Мартины и приехал забрать ее вещи.

Линде взглянул на часы. Через пять минут его поезд с забронированным местом в вагоне первого класса отправится в Берлин. Линде заранее договорился с Брунсом, что его путешествие по Бранденбургу назовут подготовкой к курсу по Фонтане для абитуриентов и стоимость билета оплатит школа. Через десять минут он заказал бы себе бокал шампанского, положил ноги повыше и целых три дня был бы свободным человеком. Просто хочется рвать и метать!

Линде стоял рядом со своим рюкзаком в гостиной, куртка все еще висела у него на руке, глядел на дверь ванной и вспоминал их разговор во дворе.

— Это все неудобно, — сказал он. — Мне пора на вокзал, мой поезд отходит через четверть часа.

— Сдается мне, что это в любое время было бы неудобно. Поедете на другом поезде.

— Молодой человек, вы, надеюсь, не собираетесь за меня решать, когда я сяду на свой поезд? Что, если бы вы зашли сюда еще раз в понедельник?