Книга Цыпленок жареный. Авантюристка голубых кровей - Виктория Руссо

Софья Никитична глупо захихикала, спрятав глаза за щеками, от этого внезапного приступа веселья она раскраснелась и стала похожа на помидор.

– Я заметила, что ты почти не ешь, а выглядишь весьма здорово, хотя должна не вставать с постели от немощи! Неужели наша Аглая снова нарушает правила? – уточнила Лидия Васильевна нервно.

– Ой, я слышала от бывшей княжны, что придумали питаться солнечным светом, – подхватила гостья, осторожно поставив чашку и блюдечко из тончайшего китайского фарфора. – Она вычитала в каком-то современном журнале! Может быть, и Аннушка сыта лучами?

Софья Никитична снова зазвенела канареечным смехом, Лидия Васильевна лишь натянуто улыбнулась, не оценив шутку по достоинству.

– Я плотно завтракаю. Булками с маслом. Ведь не возбраняется их употреблять в пищу? Или вы, маменька, предпочли бы наблюдать за моей смертью от голода? – отчеканила Анна. Пожилые дамы утомили ее, и девушка с трудом сдерживалась, чтобы обрушить на них свой гнев.

Бой часов из коридора возвестил о приближении долгожданного вечера, сердце девушки сжалось при мысли о встрече с прекрасным мужчиной, который спас ее от унизительных торгов. План Анны был прост: накопить сумму, которой бы хватало на съем приличной квартиры и отрубить аристократские корни навсегда, став обычной Цыпой.

– Четыре часа! – возвестила Лидия Васильевна.

– Кажется, я готова, – прошептала девушка, уставившись перед собой. Быть в стенах родного дома ей больше не представлялось возможным. Теперь у нее было место в трактире, осталось преодолеть и совершить первое восхождение на ложе порока.

– К чему ты готова? – насторожилась Лидия Васильевна.

– Поспать после обеда! – улыбнувшись, ответила девушка, желая оставить подруг наедине.

– Ты не можешь уйти, я тебе не позволю! Тем более Софья Никитична пришла к нам по делу, и ты, дура, должна целовать ей руки за то, что эта святая женщина, не задумываясь о твоем прошлом, решила подумать о твоем будущем!

Из сказанного Анне не было понятно ни слова, кроме того, что она дура. Девушка ожидала разъяснений от гостьи. Под ее тяжелым взглядом Софья Никитична чувствовала себя неуютно и начала обеспокоенно ерзать на стуле.

– Аннушка, – произнесла женщина-канарейка неуверенно, – Ты у нас девушка взрослая и… с нехорошей репутацией. Все знают, что на руку ты не чиста…

– Сколько можно об этом твердить? – возмутилась Анна. – Прошло много времени… И я изменилась! Я теперь другой человек! Ответьте мне, что еще нужно делать, чтобы доказать вам, что я не такое чудовище, каким вы меня представляете?!

– Достаточно выступлений, Анна! – строго гаркнула Лидия Васильевна и обратилась к приятельнице: – Я бы на вашем месте подумала, прежде чем предлагать этой недостойной внимания особе даже корку заплесневелого хлеба.

– Есть один приличный человек, Аннушка, – заскрипела несмело женщина-канарейка, – И он мог бы… составить тебе партию!

– Партию в преферанс? – усмехнулась девица, не скрывая иронии.

– Анна, как же ты отвратительна! Не язык, а жало! – проворчала Лидия Васильевна.

– Так вот, – продолжила Софья Никитична, отпив немного чая для уверенности. – Николай Александрович не побрезгует опустившейся старой девой благородных кровей!

– Я вас не понимаю, – выдохнула Анна, поморщившись, словно съела кусок чего-то кислого.

– Глупая ты голова, говорят же тебе: есть жених, который готов поднять тебя из грязи, – пояснила мать.

– Поднять? Меня? Из грязи? – голос девушки сдавила волна возмущения. Лицо ее вмиг стало белее простыни, и комната начала неистово плясать перед глазами.

– Ну а как ты хотела?! Рыльце в пушку, как говорит наша Аглая. Приличные мужчины обходят наш дом стороной, а этот человек согласился вымыть твое интеллигентное лицо.

– Я тысячу раз просила у вас прощения и, по-моему, своим… смирением, терпением и почитанием доказала, что связь с моим сомнительным прошлым разорвана. Но вам, похоже, доставляет удовольствие мучить меня изо дня в день. С меня хватит, маменька, если хотите от меня избавиться – скажите прямо!

– Николай – большевик, занимает хороший пост. И строит светлое будущее, – доверительно произнесла Софья Никитична, будто не замечая полуобморочного состояния Анны. – Хотя из наших – бывший дворянин, хорошо воспитан… Женщины из его окружения не приемлют браков, теперь другие нравы и в головах дурь всякая, к примеру, эта теория стакана воды!

– Что еще за теория? – уточнила Лидия Васильевна.

– А это современные взгляды на любовь! Не признает нынче молодежь семью и традиции, которые складывались веками в этой стране, – размышляла Софья Никитична. – Сейчас страшное время, и молодые девицы готовы броситься в постель к любому мужчине. Говорят, что это так же просто, как выпить стакан воды!

Хозяйка дома брезгливо замахала маленькими сморщенными ручками и попросила больше не говорить ей о столь низком падении нравов и крахе ценностей, она продекламировала трагическим голосом:

– Мне, как человеку, родившемуся в прошлом веке никогда не понять молодежь! Надо назначить встречу с женихом, пока к нам в форточку не залетела злостная бацилла вседозволенности и не похитила разум моей единственной дочери!

– Поздно, маменька, кажется, меня уже мучает жажда! – дерзко воскликнула Анна и поспешила оставить двух приятельниц в одиночестве.

– Это просто блажь, – поспешно заверила пожилая женщина Софью Никитичну. – Надеюсь, у Николая Александровича крепкий характер и царское терпение!

Разрыв с ушедшей эпохой ощущался все острее. Дворянское сословие со своей образованностью и интеллигентностью стало вдруг чем-то невероятно устаревшим и даже позорным. Революция навсегда изменила жизнь страны, и обратного пути не было, царская эпоха существовала лишь в воспоминаниях. Пожилые дамы снова завели разговор о прежних временах, когда все было проще, легче и понятнее.

Анна легла на кровать и долго смотрела в потолок, ее возмущало то, что произошло за столом. Девушка могла понять собственное желание продать себя, но то, что ее телом и душой планирует торговать родная мать, никак не укладывалось в ее голове.

Темнело рано, и не было необходимости дожидаться глубокой ночи, чтобы выбраться незамеченной в окно. Ей хотелось поскорее покинуть стены, ставшие в каком-то смысле тюрьмой. По стеклу тихо постучали, Анна резко встала с кровати и осторожно открыла занавеску. Яшка радостно приветствовал ее, улыбаясь, и через мгновение вскарабкался в комнату, вручив ей сверток – заказ от портнихи. Благодаря тому, что новые тенденции моды не предполагали идеальную подгонку под фигуру, девушке удалось держать связь со швеей через Яшку, он отнес записку и старое платье, чтобы та могла определить размер клиентки.

– Я слишком осторожна, знаю, но чем меньше обо мне знают окружающие, – тем проще и свободнее дышать.

Анна потребовала, чтобы ее немой приятель отвернулся, желая примерить обновку. Шелковое платье изумрудного цвета выглядело броско и дорого, и не смотря на то, что Анна не была ни на одной примерке, село идеально.