Книга Закон пустыни - Кристиан Жак

Ласковое тепло согрело душу Пазаира. Боль стихла, усталость ушла. Нефрет была настоящей волшебницей.

– В течение месяца каждый день ты будешь пить воду из медного сосуда. Это прекрасно лечит от слабости и тоски.

– Кто мог так подставить меня? Скорее всего, тот, кому было известно, что Беранир вот-вот станет верховным жрецом Карнака и сможет нас поддерживать.

– Кому ты об этом рассказывал?

– Твоему врагу, старшему лекарю Небамону – чтобы он оставил тебя в покое.

– Небамону… Тому, у кого были доказательства твоей невиновности, и кто вынуждал меня выйти за него замуж!

– Я совершил ужасную ошибку. Узнав о предстоящем назначении Беранира, он решил одним ударом убить двух зайцев: устранить учителя и обвинить в этом преступлении меня.

Лоб Пазаира перерезала морщина.

– Он не единственный возможный виновник. После моего ареста начальник стражи Монтумес вступил в сговор со старшим судьей.

– Магистратура и стража, замешанные в одном преступлении…

– Заговор, Нефрет, заговор, объединивший людей влиятельных и властных. Беранир и я начали им мешать: я собирал серьезные улики, а он давал мне возможность вести расследование до конца. Зачем понадобилось уничтожать почетную стражу сфинкса – вот на какой вопрос необходимо найти ответ.

– Не забудь также о химике Чечи, о краже небесного железа и об Ашере, полководце-изменнике.

– У меня никак не получается связать воедино преступления и подозреваемых.

– Прежде всего, надо позаботиться о памяти Беранира.

* * *

Сути хотел достойно отметить возвращение своего друга Пазаира. Он пригласил его с женой в одну из самых изысканных таверн Мемфиса, где подавали красное вино, датированное первым годом правления Рамсеса, великолепно зажаренного ягненка, овощи, соус и необыкновенно вкусные пирожные. Он изо всех сил старался хотя бы на время отвлечь друзей от мучившего их вопроса об убийстве Беранира.

Пошатываясь, с мутной головой, он вернулся к себе, где наткнулся на Пантеру. Светловолосая ливийка вцепилась ему в волосы.

– И где же ты был?

– На каторге.

– Это ты там напился?

– Я напился, зато Пазаир жив и здоров.

– А обо мне ты вспоминал?

Он схватил ее за талию, поднял и держал, прижав к себе.

– Я вернулся, разве это не чудо?

– Ты мне не нужен.

– Лжешь. Мы еще не насытились друг другом.

Он осторожно положил свою подругу на ложе, ловко снял с нее короткое платье и с юношеской страстью стремительно овладел ею. Она издала крик сладострастья, не в силах сопротивляться тому, чего так ждала. Потом, когда они лежали рядом, переводя дух от пережитого счастья, она положила руку ему на грудь.

– Я дала себе слово изменить тебе в твое отсутствие.

– Удалось?

– Не скажу. Чтобы ты мучился от неизвестности.

– Я тебя разочарую. Единственное, что имеет для меня значение, это наслаждение в данный момент.

– Ты чудовище!

– Я тебе не нравлюсь?

– Ты и дальше будешь помогать Пазаиру?

– Мы смешали нашу кровь.

– Он хочет мстить?

– Прежде всего, он судья, а уж потом обыкновенный человек. Истина для него ценнее собственных переживаний.

– Послушай меня хоть раз в жизни. Не ввязывайся в эти дела, держись в стороне.

– К чему эти советы?

– Его враги слишком сильны.

– Откуда это тебе известно?

– У меня предчувствие.

– Ты от меня что-то скрываешь?

– Разве есть женщина, способная тебя обмануть?

* * *

Служебный кабинет верховного стража был похож на возбужденный улей. Монтумес ходил взад и вперед, отдавая приказания, часто противоречащие одно другому, и поторапливал подчиненных, собиравших свитки папируса, деревянные дощечки – весь архив, накопившийся за время его службы. Глаза его были воспалены, он то и дело почесывал лысый череп, понося медлительность своих служащих. Выйдя на улицу, чтобы проследить за погрузкой документов на повозку, он столкнулся с Пазаиром.

– Мой дорогой судья…

– Вы на меня смотрите так, как будто перед вами привидение.

– Вы шутите! Я надеюсь, что ваше самочувствие…

– Пребывание в каторжной тюрьме его не улучшило, но моя жена быстро поставит меня на ноги. Вы переезжаете?

– Ведомство, следящее за оросительными каналами, предсказывает сильный паводок. Приходится принимать меры.

– Но, мне кажется, до этого квартала вода не поднимается.

– Береженого бог бережет.

– И где же вы устроитесь?

– Ну… видимо, у себя. Но это, конечно, временно.

– Прежде всего, это незаконно. А старший судья об этом знает?

– Наш дорогой судья очень утомился. Не следует его беспокоить.

– На мой взгляд, перевозку документов следует приостановить.

Голос Монтумеса стал пронзительным и гнусавым.

– Возможно, вы и невиновны в преступлении, в котором вас обвиняли, но ваше положение все же не настолько прочно, чтобы вы могли мне приказывать.

– Это так. Но ваше положение обязывает вас мне помогать.

Начальник стражи по-кошачьи прищурил глаза.

– Чего вы хотите?

– Провести экспертизу перламутровой иглы, которой убили Беранира.

Монтумес почесал голову:

– Но здесь такой беспорядок из-за переезда…

– Мне нужны не документы, а всего лишь вещественное доказательство. Оно должно фигурировать в досье вместе с запиской, с помощью которой меня заманили на место преступления: «Приходите поскорее, Беранир в опасности».

– Мои люди ее не нашли.

– А игла?

– Секунду.

Начальник стражи ретировался.

Возбуждение, вызванное переездом, спадало. Разложив поклажу по полкам, служащие переводили дух.

Монтумес вернулся десять минут спустя, со скорбным выражением на лице.

– Игла исчезла.

8

Когда Пазаир начал пить лечебную воду из медного сосуда, Смельчак тут же потребовал свою долю. У пса были длинные лапы, хвост, изгибавшийся в зависимости от его настроения, большие висячие уши, которые поднимались в предвкушении кормежки, и бело-розовый ошейник с надписью «Смельчак, друг Пазаира». Пес лакал благодатную влагу, в очередь за ним встал осел, откликавшийся на изящное имя Северный Ветер. Зеленая обезьянка Нефрет, известная плутовка, прыгнула на спину ослу, дернула за хвост собаку и спряталась за спину хозяйки.