Книга Собор Святой Марии - Ильдефонсо Фальконес

— Арнау, — прошептал Бернат, нежно прижимая его к себе.

Глазки сына приоткрылись. Понимая, что у ребенка даже нет сил заплакать, Бернат едва сдерживал слезы.

Он положил Арнау на одну руку, отщипнул немного хлеба, смочил его слюной и поднес ко рту ребенка. Арнау не отреагировал, но Бернат не успокоился, пока ему не удалось вложить хлебный мякиш в маленький ротик.

— Глотай, сынок, — умолял Бернат. Его губы задрожали, когда он увидел, что ребенок сделал глотательное движение. Он отщипнул еще хлеба и терпеливо повторил все сначала. Арнау глотнул снова, а затем еще семь раз.

— Мы выберемся отсюда, — сказал Бернат. — Я тебе обещаю.

Взяв малыша на руки, он снова продолжил путь. Пока все было спокойно. Скорее всего, подмастерья еще не нашли. На мгновение он подумал о Ллоренсе де Беллере, жестоком, бессовестном, неумолимом. С каким удовольствием он бы начал погоню за Эстаньолом!

— Мы выберемся отсюда, Арнау, — повторил Бернат, бросившись бежать в сторону своей усадьбы.

Он мчался без оглядки. Оказавшись дома, Бернат не дал себе отдохнуть ни минуты: положил Арнау в люльку, взял мешок и стал складывать в него манную крупу, сушеные овощи, один бурдюк с водой и еще один с молоком, солонину, миску, ложку и одежду, деньги, которые он припрятал, нож и арбалет… «Как гордился отец этим арбалетом!» — думал он, беря оружие в руки. Он сражался вместе с графом Рамоном Борреллем, когда Эстаньолы еще были свободными. Говоря о свободе, отец показывал Бернату, как пользоваться этим оружием. Свободные! Бернат привязал ребенка к груди и взял приготовленные вещи. Он всегда будет рабом, если не…

— Пока побудем беженцами, — говорил Бернат сыну, отправляясь в горы. — Никто не знает этих гор лучше Эстаньолов, — бормотал он, проходя между деревьями. — Мы всегда охотились в этих местах, понял? — Бернат пробирался сквозь заросли кустарника к речушке, затем вошел в нее и направился вверх по течению.

Арнау закрыл глазки и спал, но Бернат продолжал беседовать с ним: — Собаки сеньора не возьмут след, их слишком испортили. Мы поднимемся в горы, туда, где лес становится гуще и на лошади не проедешь.

Сеньоры охотятся только на лошадях и никогда не добираются до этого места, остерегаясь порвать себе одежду. А солдаты… зачем им идти сюда на охоту? Забирать у нас пищу? Так у них ее достаточно. Мы спрячемся, Арнау. Никто не сможет найти нас, клянусь тебе. — Бернат гладил сына по головке, поднимаясь все выше и выше по реке.

Под вечер он сделал остановку. Лес стал таким густым, что ветки, нависавшие над речушкой, полностью закрывали небо. Бернат присел на камень и посмотрел на ноги, побелевшие и сморщившиеся от воды. Лишь теперь он почувствовал боль, но ему было все равно. Он снял с себя мешок и развязал Арнау. Ребенок открыл глаза. Бернат развел молоко водой, добавил в него манку и, размешав, приложил миску к губам малыша.

Арнау оттолкнул ее с недовольной гримаской. Бернат вымыл свой палец в речушке, мокнул его в смесь и повторил все заново. После нескольких попыток Арнау открыл рот и позволил отцу накормить его пальцем; потом малыш закрыл глаза и заснул. Бернат поел только немного солонины. Ему очень хотелось отдохнуть, но впереди был долгий путь.

В пещеру Эстаньолов — так называл ее отец Берната — они добрались через несколько часов, когда уже опустились сумерки. До этого Бернат сделал еще одну остановку, чтобы накормить Арнау. Входить в пещеру нужно было через расщелину, спрятанную среди камней. Бернат, его отец, а также дед закрывали ее изнутри стволами деревьев, если нужно было переспать, спрятавшись от непогоды или диких зверей в те дни, когда они выходили поохотиться.

Он зажег огонь у входа в пещеру и вошел туда с факелом, чтобы убедиться, что она не была занята каким-нибудь животным. Уложив Арнау на тюфяк, сделанный из мешка, расстеленного на сухих ветках, он снова покормил его. Малыш не сопротивлялся и после еды крепко заснул, как и Бернат, который, совершенно обессилев, даже не притронулся к солонине. Здесь они были в безопасности от сеньора, подумал он, прежде чем закрыть глаза и засопеть в такт с сыном.

Ллоренс де Беллера вместе со своими людьми поскакал в погоню галопом, как только кузнец обнаружил мертвого подмастерья, лежащего в луже крови. Исчезновение ребенка и тот факт, что его отца видели в замке, указывали на Берната. Сеньор Наварклес, сидя на лошади, ожидал перед дверью дома Эстаньола.

Когда его люди сказали, что внутри все перевернуто и, по-видимому, Бернат бежал с сыном, он криво улыбнулся и процедил сквозь зубы:

— После смерти отца ты освободился, но зато теперь усадьба станет моей. Обыскать дом! — крикнул он своим людям. А потом повернулся к управляющему: — Сделай опись всего имущества и животных, да смотри, чтобы не пропало ни одного зернышка. А потом ищи Берната.

Несколько дней спустя управляющий предстал перед сеньором в башне замка.

— Мы обыскали все остальные дома, леса и поля, — доложил он, — но Эстаньола и след пропал. Он, наверное, бежал в какой-нибудь город, может быть, в Манресу или в…

Ллоренс де Беллера жестом приказал ему замолчать.

— Его уже не будет. Следует уведомить прочих сеньоров и наших агентов в городах. Сообщи им, что с моих земель бежал один раб и что его следует задержать.

В этот момент появились донья Катерина и Франсеска с сыном сеньора на руках. Ллоренс де Беллера посмотрел на кормилицу: она ему больше не нужна.

— Сеньора, — обратился он к супруге, — я не понимаю, как вы позволяете какой-то шлюхе кормить грудью моего сына Хауме. — При этих словах донья Катерина вздрогнула. — Или вы не знаете, что эта женщина таскается со всей солдатней?

Донья Катерина выхватила сына из рук кормилицы.

Когда Франсеска узнала, что Бернат бежал с Арнау, она только и думала о том, что с ее малышом. Земля и собственность Эстаньолов принадлежали теперь сеньору де Беллере. Ей не к кому было идти, а тем временем солдаты продолжали пользоваться ее услугами. Кусок черствого хлеба, подгнившие овощи, иногда возможность погрызть кость — такова была цена ее тела.

Никто из многочисленных крестьян, приходивших в замок, не удостаивал ее даже взглядом. Как-то Франсеска попыталась подойти к одному из них, но тот отвернулся от нее. Она не осмелилась вернуться в отчий дом, потому что мать отвергла ее при всех, когда приходила в пекарню. Вскоре молодая женщина вынуждена была побираться невдалеке от замка, как и другие нищенки, которые бродили у его стен, роясь в отбросах. Казалось, теперь судьба Франсески состояла в том, чтобы ходить по рукам в обмен на объедки солдата, который выберет ее в этот день.

Наступил сентябрь. Бернат уже видел, как улыбается его сын, как он ползает по пещере и возле нее. Однако провизия начала заканчиваться, приближалась зима, и пришло время уходить.

4

Город простирался у их ног.

— Смотри, Арнау, — сказал Бернат мирно спавшему ребенку, привязанному к его груди, — это Барселона. Здесь мы будем свободными.