Книга Тайны храмовой горы. Иерусалимские воспоминания - Станислав Сенькин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Время было вечернее, и скоро солнце должно было скрыться за горизонтом. Гады все более опутывали его, и монах почти падал от усталости на горячий песок. Он шел сам не зная куда, только потому, что надо куда-то идти, что остановка в этой жизни означает смерть. Тьма наступала. Насекомые со змеями, которые при солнечном свете казались дружелюбными и полностью зависимыми от него, становились все злее и злее, проявляя свою истинную сущность. Они уже начинали кусать монаха, и отец Матта уже чувствовал помутнение сознания от яда.
Монах начал усиленно молиться. Молитва — единственное, что он мог себе позволить. Змеи уже стали душить его, и отец Матта решил полностью положиться на волю Божью. Он каялся за все свои грехи, в том числе за то, что не убежал от змей и скорпионов, пока была такая возможность.
Вдруг из постепенно наползающей тьмы к нему подбежал большой бедуинский верблюд в плетеной уздечке кочевников. Он наклонил голову к монаху так, чтобы тот смог схватиться за уздечку. Отец Матта схватил плетеную кожу обеими руками, и верблюд стал пятиться назад.
Гады заверещали от отчаяния, как будто их добыча уходила прямо из-под носа. Они вцеплялись в ветхую одежду монаха изо всех сил, но постепенно все отстали, и он из последних сил смог вскарабкаться на могучую спину животного. Тогда отец Матта почувствовал, как он устал. Он обнял шею верблюда и заснул…
…В этот момент монах проснулся. Было уже темно, и его усталый верблюд шел непонятно куда. Реальность была такова, как будто продолжался этот сон: они вырвались от змей и скорпионов, но монах не знал, куда направляться дальше. Отец Матта был очень усталым, его лихорадило, очевидно, он сильно заболел. Монах обнял шею верблюда и опять забылся сном. На этот раз он был без сновидений.
Когда отец Матта вновь очнулся, он обнаружил себя лежащим на кушетке из пальмовых листьев у костра среди бедуинов. Они, отчаянно жестикулируя, смеялись и о чем-то болтали. Монах хорошо знал бедуинский диалект арабского языка и понял, что кочевники рассказывают друг другу разные забавные истории. Увидев, что Матта проснулся, бедуины напоили его каким-то горьким лекарством и облегченно засмеялись. Монах, отпив из чашки, поприветствовал кочевников на родном языке, они все вместе громко ответствовали, смеясь и хлопая его по плечу.
Бедуины рассказали монаху, что подобрали его в пустыне три дня назад, лежащего на песке, безвольно раскинувшего руки, рядом с голодным верблюдом.
У него была сильная лихорадка и озноб, и арабы уверяли, что монах был на волосок от гибели. Бедуины подобрали его, положив на верблюда, и взяли с собой. Они направлялись в Палестину и, когда монах очнулся, кочевали уже на Синайском полуострове.
Отец Матта поблагодарил бедуинов и попросил еды. Подкрепившись, монах спросил, далеко ли ему ехать до Лавры Макария Великого. В ответ бедуины сказали, что он должен им заплатить за лечение и уход, а потом они укажут ему дорогу к монастырю.
Когда отец Матта сказал, что у него нет денег, потому что он простой монах, бедуины, услышав отказ, стали совещаться. Через десять минут их лидер сказал, что монах должен им верблюда, если уж у него и правда ничего нет. Как-никак они спасли ему жизнь и потратили на него свое время. Чтобы привести его в порядок, понадобится еще одна неделя. Они все сделают, чтобы помочь монаху. Но по выздоровлении он им отдаст своего верблюда.
Бедуины направлялись в Палестину, они могли дать ему немного денег, чтобы он добрался до Иерусалима, где есть влиятельная коптская община с монастырем. Иерусалимские копты уже помогут ему добраться до родины.
Отец Матта, не имея сил, чтобы противоречить бедуинам, согласился на их условия. Поев неприхотливой пищи и отпив из чашки горького лекарства, он сразу же заснул. Тогда еще не было охраняемой границы между Палестиной и Египтом, бедуины постоянно кочевали из одной страны в другую, без особой видимой цели. Отец Матта не нашел ничего лучше, как подчиниться обстоятельствам.
Через неделю кочевники высадили монаха недалеко от Мертвого моря, дали ему три доллара и, забрав верблюда, поехали дальше кочевать.
Отец Матта добрался до монастыря преподобного Георгия Хозевита и попросился на ночлег. Он ждал подходящего случая, чтобы приехать в Иерусалим. Через неделю на престольный праздник в эту обитель приехал Иерусалимский православный патриарх. Повинуясь странному внезапному приступу великодушия, он предложил копту занять пещеру рядом с этим древним монастырем и жить на полном монастырском довольстве. Игумен, хоть и был недоволен этим решением, но не мог сказать ничего против патриарха, и так в последнее время плохо настроенного против него.
Отец Матта увидел в происходящем перст Божий и принял это благословение. Так он поселился в пещере, где прожил семь долгих лет.
После этой истории с верблюдом монах уже не думал о каких-либо мирских делах, он реагировал на происходящее со здоровым равнодушием и не заботился ни о каких делах, кроме молитвы и о чистоте своих помыслов.
Ему уже не приходилось уродовать себя, как этому юноше, пытаясь приспособить свой ум под происходящее. Он просто не придавал значения событиям, которые происходили в этом мире. К этим мирским событиям он относил все, что происходило вокруг, — все, что не относилось к его внутреннему человеку. Монах научился просто видеть мир и не давать ничему оценку, ни хорошую, ни плохую. Ведь если ты оцениваешь что-либо, как хорошее, непременно появляется и плохое.
Отец Матта легко переносил гонения игумена, который первые три года его подвижничества в пещере всеми силами пытался выжить его с территории монастыря. Он переносил плохое отношение людей, насмешки, упреки и оскорбления так же, как мужественные люди переносят болезнь, безропотно и без боязни. Все его сомнения относительно того, как должны жить настоящие монахи, развеялись, как только он понял, что не несет никакой ответственности за происходящее в мире.
Так отец Матта достиг того же отношения к действительности, что и преподобный Аммоний. Но он не пытался показать свой духовный плод, впрочем, как и скрыть его от людей. Греки из монастыря считали, что в пещере живет не великий подвижник, а горделивый прельщенный копт, но отца Матту, по большому счету, их мнение не интересовало. Он просто молился и пытался очистить сердце от гнилых помышлений. Бог знает, правильно ли он поступал все эти годы. Сам коптский монах старался не думать об этом.
Теперь к нему пришел юноша, одержимый знакомыми ему помыслами, ропотом и неприятием современного монашества, но отец Матта не знал, как ему помочь. В подобной ситуации помочь может лишь сам Бог.
Старый монах хотя бы добрым словом или пожеланием хотел облегчить страдания юноши и спросил его: — Скажи, дорогой мой, что тебя поразило больше всего за те годы, что ты провел на святой земле?
Юноша не колебался ни секунды. — Борьба. Разве Господь не призывал к миру? Блаженны миротворцы, ибо те сынами Божьими нарекутся. Что же я встретил на святой земле: христиане борются друг с другом с лицемерной улыбкой на устах и уверением друг друга в вечной дружбе. Это чудовищно!
