Книга Цхинвали в огне - Сергей Стукало

– И поверили?

– Не знаю, во всяком случае – сделали вид, что поверили…

* * *

В проулочке, в тени дерева, возле крашеных суриком стальных ворот, на белом венском стуле сидел вооружённый десантник. Увидав приближающийся автомобиль с военными номерами, он привстал и, торопливо затушив недокуренную сигарету, перехватил на грудь обретавшийся за плечом автомат.

Выйдя из машины, капитан кивнул ему, тот предупредительно толкнул врезанную в ворота глухую калитку, и офицеры оказались во внутреннем дворике зажиточного осетинского дома. Просторный двухэтажный особняк зиял пустыми глазницами вырванных оконных рам. Легкий ветерок шевелил разбросанные по всему двору фотографии, какие-то бумаги, детали раздавленных детских игрушек. Под ногами хрустнули осколки битой посуды.

– Пошли, Саша, на задний двор… Такое быстро от иллюзий избавляет...

Переступив через лежавшую на вспоротой подушке крупную оскалившуюся дворнягу с размозжённым черепом, офицеры свернули за угол.

В Закавказье хозяева частных домов имеют обыкновение заливать небольшой внутренний дворик бетоном, оставляя в нём лишь небольшие кольца земли вокруг стволов плодовых деревьев. В бетонном монолите устанавливают водопроводную колонку, и от неё, к выходу со двора, в этом же бетоне, оборудуют коротенькую канавку для стока воды. Не был исключением и этот дворик: бетон, бетонный арычек, колонка.

Вдоль забора ровным рядочком рос вполне взрослый королёк.

Хозяева дома лежали ничком, лицами в бетонное русло.

Судя по открывшейся картине, их вывели во двор и поставили перед арыком на колени, а уже затем, методично, по очереди, с крестьянской сноровкой, зарезали. Как домашний скот.

Убитых было шестеро: высокий сухощавый старик (он лежал первым), старуха – в высоких шерстяных крупной вязки носках, полная женщина (явно хозяйка дома) и трое детей. Двум, мальчику и девочке, было на вид лет по восемь-десять. Младший же ребёнок был примерно полугодовалого возраста. Судя по вмятине в почти напрочь отрезанной голове, его сначала отняли у матери, разбили череп, а уже затем, вслед за всеми остальными, перерезали горло,

На Кавказе стараются не оставлять ни одного шанса возможному кровнику.

Крови на бетоне двора было немного: почти вся она попала в русло арыка.

– Видал? – мотнул подбородком десантник. – То-то же…

Вошедшего во двор вслед за офицерами водителя шумно стошнило.

Капитан участливо придержал его за плечо, успокаивающе похлопал по спине и обернулся к майору:

– Ты-то как, Саня? Держишься? – спокойно поинтересовался он.

– Я, Серёга, свою канистру жёлчи после спитакского землетрясения выблевал...

– На ликвидации последствий был? Тогда понятно… То-то смотрю у тебя вся башка сединой посыпана… Всякое видел?

– Всякое…

– Ладно, проехали… Я тоже тебя сюда не пугать привёл. И не на слабину проверить. Просто обида челюсти сводит – в своей же стране такое устроить… Почему журналюги, твари продажные, всякие Росты и иже с ними, тот же ленинградский Собчак, народу о "свободолюбивой Грузии" все уши прожужжали, а о том, что эта Грузия здесь творит – ни гу-гу?

– Сам знаешь, почему… Неужели в десантуре нет разговоров о том, что страну к развалу ведут? Что всех нас уже сдали? Что "Горбатый" – падла ссучившаяся? Я за него и за это племя щелкоперов отвечать не должен и не буду! Так что не ко мне вопрос! Штаб Округа – не то место, в котором хоть кто-то что-то решает! Думаешь, в Москву о том, что здесь творится, не докладывают? Бывший командующий (генерал армии Родионов Игорь Николаевич – прим. автора)на Съезде народных депутатов все эти вещи своими именами назвал. Плёнку о том, «кто есть кто» из новоявленных грузинских революционеров представил. Про то, как они на площади Руставели днём за свободную Грузию голодали, интервью разным независимым голландским журналисткам о своей «борьбе» раздавали, а по ночам – пили и жрали до блевотины, и в кустах друг дружку в попку пипирили. «Избранники народа» были в шоке! И что? Выступление Родионова засекретили, а самого отправили в почётную ссылку. Академией Генштаба командовать. Плёнку к показу запретили... Итог: половина тех голодавших – теперь грузинская власть! (речь идёт о показанной на первом Съезде народных депутатов СССР в декабре 1989 года документальной плёнке – прим. автора).

– Разговоры, Саня, и у нас ходят. Всякие… Но, вот в чём вопрос: какого тогда хрена мы здесь делаем? Зачем лбы подставляем, если проку от этого всё равно не будет?

– А вот насчёт этого, Серёга, даже не сомневайся. Каждая сбереженная жизнь – это чей-то шанс. И твой шанс. Шанс человеком оставаться. Человеком, Серёга, можно и в полной жопе оставаться… Те, кто забывает об этом, людьми никогда не были. Так – одна видимость. Двуногая.

– Да прав ты... Только всё это кровью кончится. Причём большой. Кровью и очередными революциями. Уже, куда взгляд ни кинь, началось… А с признанием за Грузией полной самостоятельности, местным осетинам – труба. Разную погань, что сейчас голову подняла – срочно давить надо, ещё полгода-год и будет поздно. И давить не здесь, а в столицах: в Тбилиси, в Москве. Наведут твёрдый порядок там – здесь всё само собой утрясётся.

– Твои бы слова да Богу в уши!!! Ладно уж, прожектёр… Пошли отсюда… – устало вздохнул майор.

* * *

Разобравшись с ситуацией на узле связи, Сан Саныч зашел в штаб миротворческой группировки. Доложить о проделанной работе и отметить командировку ему не удалось: в штабе шло оперативное информирование. Общую обстановку для вновь прибывших в зону конфликта офицеров доводил знакомый Сан Санычу полковник из Разведуправления округа. Озвучиваемые факты и выводы по ним были ему знакомы, и он задремал, усевшись на первый же свободный стул, изредка, чисто из праздного интереса, вполуха вслушиваясь в рассказываемое полковником:

– …при наличии приказа, войска в состоянии заставить противоборствующие стороны разоружиться и прекратить конфликт. Возврат к мирной жизни потребует постоянного присутствия войск в каждом селе, на каждом пастбище. Во многом войскам придётся подменить новую местную администрацию, у которой отсутствует необходимый управленческий опыт.

…неспособность новых властей Юго-Осетии твердо руководить своими боевыми отрядами, организовать каналы снабжения продовольствием и боеприпасами и при этом обуздать акты мести осетинских боевиков грузинскому населению – усугубляют конфликт …

…вводить чрезвычайное положение требуется в трёх районах – Цхинвальском, Знаурском и Джавском. Первые два – Грузия своим декретом у Южной Осетии отобрала. То есть юридически такая мера может теперь интерпретироваться как вмешательство во внутренние дела "суверенной страны", но именно в этих районах фиксируется наибольшее число правонарушений – грабежи и физическое уничтожение негрузинского населения. Введённых в Южную Осетию сил едва хватает на недопущение бандитского беспредела в самом Цхинвали и выезды в уже сожжённые или подвергшиеся нападению грабителей сёла. В Джавском районе, где осетинский этнос преобладает, сосредоточены антигрузински настроенные группы осетинских ополченцев. Их регулярные вылазки в населённый преимущественно грузинами Ленингорский район – мотивируются местью за непрекращающийся произвол со стороны Грузии. Невозможно провести чёткую границу между невооруженными пикетами осетин внутри города, вооруженными – на его границах и боевыми отрядами, совершающими вылазки в деревни с грузинским населением. В юридических тонкостях происходящего разбираться бесполезно: эти отряды узаконены сессией Верховного Совета Южной Осетии как группы самообороны при областном УВД, которое, в свою очередь, согласно тбилисским решениям, упразднено…